нет. Творить зло гораздо легче. Тогда почему до сих пор не вымерли все добрые люди? Почему они рождаются вновь и вновь, если обречены на поражение? Должен же быть в этом смысл? Одно это полностью отрицает бородатого Дарвина с его борьбой за выживание.
- Ну как, - спросил он, - ну как, ты уже решился?
- Где девушка? - спросил Яков.
- Бедняжка уже в лучшем мире. Не волнуйся, папаша, она умерла быстро. А вот с тобой быстро не получится. Или ты уже принял решение?
- Нет.
- Твое дело. Тогда жди нас сегодня. Мы будем у дома, если ты попытаешься выйти. И не вздумай звонить жене.
- Моя жена покинула город еще вчера, - сказал Яков, - и вы не сможете найти ее, и со мной вам нелегко будет справиться.
- Да-да, - сказал Юлиан Мюри, - примерно так же нелегко, как с собакой. Мы ведь ее только подстрелили, жаль было убивать совсем, - он засмеялся.
- У меня есть оружие и я не сдамся, - сказал Яков. - На выстрелы приедет полиция. Вы же не хотите шума?
- Поэтому ты все сделаешь сам. Или ты надеешься, что сможешь долго прожить?
Яков помолчал и положил трубку.
Да, сказал Юлиан Мюри сам себе, до чего я дошел - уже сам себе противен. Есть в слове 'справедливость' что-то, что мешает поступать несправедливо - просто магия, самогипноз.
Он вышел из телефонной будки и пошел вдоль склона в обратном направлении. Внизу гнедая такса радостно облаивала трамвай. Трамвай могучей стальной гусеницей полз по склону. Такса, прогнав трамвай, вернулась к хозяйке.
Близился финал.
9
Едва войдя в дом, он увидел беспорядок в холле.
- Я уезжаю, - сказал Яков, - может быть, не вернусь. Советую вам уехать тоже.
- Не вижу причины, - сказал Юлиан Мюри.
- Только не спрашивайте, не нужно.
- Нет, нужно, - сказал Юлиан Мюри, - что, если вы исчезнете, а полицая станет выяснять, куда это вы делись? Что тогда?
- Да, - сказал Яков, - могут заподозрить вас. Я не хочу этого, вы всегда мне нравились, несмотря ни на что. Я могу вас подвести, я могу погибнуть.
- Так что же? - спросил Юлиан Мюри.
- Знаете, - сказал Яков, - у меня когда-то был друг. Потом он перестал быть другом, но это неважно. Перед тем как умереть, он оставил записку, где просил никого не винить. Мне кажется, я должен сделать то же самое. На всякий случай.
- А сегодняшний вечер так опасен?
- Очень опасен, - ответил Яков, - Вам тоже нужно уехать. Для вас это может оказаться так же опасно, как и для меня.
- Но мне некуда уезжать, - сказал Юлиан Мюри, - некуда и незачем. И у меня нет денег. Если вы не вернетесь, то дом остается Эльзе?
- Завещание составлено на ее имя. Но дом уже не мой - слишком много долгов. Эльза ничего не получит. У меня в сейфе хранятся деньги. Я не могу ваять их с собой. Возьмите вы.
- Вы мне доверяете? - спросил Юлиан Мюри.
- Мне некому больше доверять. Я позволяю вам оставить половину денег себе, - или... Или, если вы любите Эльзу, то желаю счастья. Я хочу, чтобы она была счастлива.
- Я не люблю вашу жену, - сказал Юлиан Мюри, - а деньги могу забрать полностью. Вы об этом подумали?
- Я считаю, что вы не способны на подобную подлость.
- Я способен на любую подлость, - сказал Юлиан Мюри, - и я не обещаю, что передам половину суммы Эльзе. Может быть, и передам. Мне большие деньги ни к чему.
- Ни к чему?
- Ни к чему. Этому меня научил один мальчик, которого застрелили на следующий же день. Деньги ни к чему, вещи тоже ни к чему. Живи как живется и пока живется. А потом умирай. Видите, я очень испорченный человек.
- Я всегда это знал, - сказал Яков.
- И в доказательство своей испорченности, - продолжал Юлиан Мюри, - я напоминаю, что вы должны написать записку, где просите никого не винить в вашей смерти. У меня с собой блокнот и авторучка.
Он вырвал листок.
Яков сел за стол и попытался взять ручку. Его пальца почти не гнулись. Он слегка улыбнулся: - Я не могу. Рука.
- Но подписать вы сможете? - спросил Юлиан Мюри.
- Да.
- Тогда подпишите чистую страницу. Сейчас некогда, но позже я впишу несколько строк.
- Но?..
- У вас есть выбор?
- Хорошо, я согласен.
Яков подписал. Его пальцы двигались с трудом.
- А теперь еще, - сказал Юлиан Мюри, - мы запишем это на камеру, чтобы никто не сомневался.
Яков попробовал запротестовать.
- Не теряйте времени на споры, - сказал Юлиан Мюри, - подводить итог своей жизни нужно полностью. А если вы останетесь жить, эта пленка просто исчезнет.
Он включил камеру и поставил на стол. Сейчас он сам начинал нервничать, не понимая причины. Ведь все проходило замечательно. Неловким движением он толкнул стол, и камера упала на бок. Изображение получится лежащим на боку; не страшно.
Яков сел в кресло, Юлиан Мюри стал рядом.
- Я хочу, - сказал Яков, - чтобы в моей смерти, если она последует, не обвиняли никого из моих знакомых - жену, родственников, знакомых (он повторился) и этого человека тоже. Он всегда был моим другом...
Юлиан Мюри отошел и выключил камеру.
- Сейчас я уеду, - сказал Яков, - я поеду в сторону леса. Вы можете взять вторую машину, она ваша. Поезжайте в противоположную сторону и не возвращайтесь, лучше не возвращайтесь.
- А как же деньги? - спросил Юлиан Мюри.
Яков открыл стенной сейф и вынул несколько пачек банкнот: - Вот, это не так уж мало.
Он снял со стены вторую винтовку.
- Вы умеете стрелять? - спросил Юлиан Мюри.
- Да, когда-то я увлекался охотой.
- Вы будете стрелять в людей?
- Возможно.
- Но ведь Бог запрещает убийство.
- Это самозащита,
- А Бог что-нибудь говорил о самозащите?
- Вы правы, - сказал Яков, - я не стану брать оружие. Все равно бесполезно.
Когда Яков вышел, Юлиан Мюри сел за стол и записал на листке с подписью: 'Все мое состояние, все движимое и недвижимое имущество завещаю своему лучшему другу Юлиану Р. Мюри, который был моей единственной поддержкой и опорой в последние тяжелые месяцы моей жизни. Я, Яков Йеркс, решаю добровольно уйти из жизни по причинам, которые должны остаться неизвестными. В моей смерти прошу никого не винить. Сожалею, что из-за повреждения руки не смог писать сам'.
Юлиан Мюри запечатал конверт, предварительно поставив дату. Любая экспертиза подтвердит подлинность подписи. Вместе с видеозаписью это будет доказательством. Он взял с собой конверт, деньги,
