- Это фабрика.
- Фабрика? Какое совпадение. Мы только что о ней говорили.
- Да, - сказал Яков, - совпадение. Сейчас я должен ехать.
- Я поеду с вами, - сказал Юлиан Мюри.
Вскоре они увидели дым. Дым поднимался неспешно, наклонным столбом; ветра почти не было. На фоне заката дым смотрелся угрожающе красиво. Поднимаясь, дым растворялся в зареве заката, окрашивая его кроваво-коричневыми тенями. Облака, оседающие к горизонту, вытянулись в удивительное подобие грозящего или указующего перста. Небо грозило земле. Или земля небу?
Они подъехали и остановились у развилки двух дорог.
- Странно, так много людей, - сказал Юлиан Мюри. - Здесь всегда так много людей?
Яков не ответил.
Фабрика горела давно. Люди тоже собрались давно - собрались целым полчищем. Людям нравится смотреть на огонь, особенно на пожар, поэтому никто не поспешил позвонить и позвать на помощь. Пожар красив только тогда, когда сгорает все. Есть изначальная порочность в человеческом существе - любая катастрофа радует, и хочется, чтобы катастрофа была большей. Потом ползут слухи, и слухи раздувают катастрофу до совершенно невообразимых размеров. Людям мало того, что сгорел только один дом или разбился только один самолет, или сошел с рельсов только один поезд. Всегда хочется большего.
Пожарные копошились, как муравьи, и изредка ругались матом в мегафоны. Юлиан Мюри рассматривал людей - обычная мелкая шпана; шпана взрослая, но сохранившая свою сущность; группы неизвестно зачем гуляющих женщин; пьяные, выпившие, продолжающие пить на ходу; несколько автомобилей, остановленных зрелищем; несколько влюбленных парочек и много парочек, притворяющихся влюбленными; случайные люди, о которых не скажешь ничего определенного; высокомерные старушки, выгуливающие пудельков. Пахло до неприличия приятно - пахло лесным костром из сосновых бревнышек, разложенном на лугу у молчаливой и по-дружески спокойной реки. Все вокруг были веселы - так приятно смотреть на огонь, жаль, что он скоро потухнет, - и только собачки изредка скулили. Их инстинкты правильнее затуманенных человеческих чувств.
- It was special pleasure to see things eaten, to see things blackened and changed <Было особое удовольствие в том, чтобы видеть, как вещи исчезают, как вещи чернеют и изменяются (англ.)>, - сказал Яков.
- Откуда эта фраза? - спросил Юлиан Мюри.
- Ею начинается одна знаменитая книга. Я начал читать эту книгу час назад. Я прочел эту фразу и подумал, что она правдива. И вот сразу после этого - такое подтверждение моих мыслей. Это не может быть просто случайностью.
- Да, удивительное совпадение.
- Не совпадение, - медленно произнес Яков, - это воля провидения. Оно не скрывает своей воли.
- Бросьте, - сказал Юлиан Мюри, - чего доброго вы и сейчас скажете, что Бог поступает справедливо, сжигая все ваше имущество.
- Бог всегда справедлив. Вы даже не представляете насколько, - сказал Яков и вышел из машины. Его присутствия не требовалось. Было сразу понятно, что фабрику не спасти.
Юлиан Мюри тоже вышел из машины и пошел в противоположную сторону. У ограды стояла девушка в голубом плаще. Оказывается, ей тоже нравится смотреть на пожар. Он приблизился к ней сбоку; она заметила его только в последний момент. Его поразило выражение лица девушки - она торжествовала.
- Привет, Винни! - сказал Юлиан Мюри.
- Привет, - она обернулась, но выражение ее лица не изменилось. Она не пыталась скрывать свою радость.
- Ты так радуешься, будто видишь огонь впервые в жизни, - сказал он.
- Я видела уже четыре пожара за зиму и много пожаров раньше, но это первый, который доставил мне удовольствие.
- Не стоит быть такой кровожадной в восемнадцать лет. В восемьдесят другое дело, - сказал Юлиан Мюри.
- Ты знаешь, что это горит? - спросила Винни.
- Фабрика игрушек.
- Вот именно, фабрика игрушек, фабрика Якова Йеркса.
- Ах, так ты знакома с хозяином?
- Очень хорошо знакома, - ответила Винни, - я его знаю с детства. Он был другом моего отца много лет. Они вместе учились. Последние два года я работала на этой фабрике.
- Тогда ты должна плакать, а не смеяться. Или это нервное?
Винни рассмеялась. Ее смех был тихим и холодным. Когда человек смеется так, ничего хорошего не жди.
- Папаша Йеркс, - сказала она, - разбил мою семью и разорил моего отца. Отец был вынужден покончить с собой. Прости, что я это тебе говорю, тебя это совсем не касается, но я должна сказать кому- то. Наконец-то это произошло! Я так долго ждала. Наконец-то!
Начали взрываться электрощиты - ярко, как ракеты фейерверка, они разлетались слепящими брызгами; оставляли в глазах пятна слепоты. Один из пожарных, уже почти поднявшись на крышу, остановился на лестнице и прикрыл голову руками. Искры летели прямо на него. Когда взрывы ослабевали, он делал несколько шагов вниз и останавливался снова, чтобы переждать огненный ливень. Было видно, что здание горит сразу со всех сторон. Над крышей поднималось зарево, как над жерлом вулкана. Возможно, крыша уже провалилась. В стене появилась заметная трещина; из трещины вырывались дымовые всплески - один за другим, так, будто кто-то выталкивал дым с большой силой.
- Как хорошо, что мы познакомились, - сказал Юлиан Мюри, - дело в том, что я тоже хорошо знаю папашу Йеркса. Он не такой злодей, каким ты его описала, но мне он тоже не нравится.
Винни резко повернулась.
- Ты его знаешь?
- Да, я даже живу с ним в одном доме и приехал сюда вместе с ним. Но мне тоже нравится этот пожар. Только я думаю, что пожар маловат.
Ее взгляд стал внимательным.
- Маловат? Но ведь сгорит все, не так ли?
- Но ведь это не плата за смерть отца. Это слишком маленькая плата. Это даже не месть, если только не ты подожгла фабрику.
- Не я. Но я мечтала об этом. И не только об этом. Но это месть - Бог отомстил ему за меня.
- Фу! - сказал Юлиан Мюри, - ты говоришь совсем как папаша Йеркс. Ты знаешь, что он заявил мне только что? Он сказал, что Бог ни капельки не стесняется показывать себя, вмешиваясь в нашу жизнь. Могу тебя порадовать - после удара молнии Йеркс слегка тронулся и теперь говорит в основном о Боге. Или он всегда был таким?
- Нет, не всегда, - ответила Винни. - Но раз так, я не буду говорить о Боге.
Невдалеке от них стояла пожарная машина с приоткрытой дверцей. Машина говорила сама с собой металлическим голосом.
- Третий, третий, вызываю четвертого, - сказала машина.
- Третий, третий, вызываю четвертого, - передразнил ее мальчишка. Агент 007 задание выполнил.
- Будем отрезать, - сказала машина, не обращая внимания на мальчишку. - Как обстановка?
- Как обстановка? - передразнил мальчишка.
Машина грубо выругалась.
- Ого! - удивился мальчишка, - сама ты...!
Он отошел.
- Слушай, - сказал Юлиан Мюри, - у меня есть идея.
В этот момент послышался взрыв. Над крышей поднялся невысокий огненно-пятнистый купол, завис на мгновение и провалился.
- Что это? - удивилась Винни.
- Что-то взорвалось.
