- Ну, до Москвы бы они не долетели, свалились бы где-нибудь здесь или в Белоруссии - подлодка дрейфовала в центре Атлантики.
- Значит...
- Значит, - подтвердил Илья Петрович. - Но ты был бы чист в глазах Секретариата. У партии своя логика. Ты проявил элементарную партийную недисциплинированность, нарушил субординацию. Теперь, когда твое имя вспоминают в ЦК, следует немедленное добавление: тот самый Зотов, который подарил американцам 'Индепанданс'.
- Может, меня и из партии погонят? - спросил я вызывающим тоном.
- Могут, - смиренно ответил Илья Петрович. - Все могут. У тебя выговор по партийной линии. Ты нахамил делегации ЦК. Такие вещи не забываются. Ты умудрился даже восстановить против себя советский аппарат во Франции своим нелепым вмешательством в распределение квартир на авеню Фош.
- Но ведь ЦК отмечал мои заслуги! Меня наградили золотой звездой.Героя, присвоили звание генерала!
- Всем нам зарплату зря не платят, - сухо отпарировал Илья Петрович;Заслужил - получи. Однако одного убийства бывшего Генсека французской компартии достаточно, чтобы тебя повесить за яйца или отправить на двадцать лет в лагеря. Ты думаешь, та троица из команды Миловидова, которую ты сразу отослал в Москву после покушения, не написала подробный рапорт? Ребята не лыком шиты, знали, что надо подстраховаться. И копия этого рапорта подколота в твое досье в особом отделе ЦК. Вспомни: Михаила Кольцова, личного комиссара Сталина в Испании, расстреляли по возвращении в Москву. А ведь тоже в Испании славно поработал, плюс - известный писатель... Ладно, теперь другие времена.
Я молчал.
- Пойми, - продолжал Илья Петрович. - Секретариату нужен козел отпущения, человек, на которого можно свалить вину за частичный провал во Франции. Никто из Секретариата свою голову не подставит. Наказать Председателя КГБ слишком значительная фигура. Остается непосредственный автор операции, генерал Зотов, который к тому же слишком много знает и чересчур инициативен. Ты занимал во Франции очень высокий пост. Куда тебя теперь девать? В Органах опасно. На секретаря обкома не тянешь малоуправляем и самоуверен. Значит, если нельзя повысить - надо просто этого человека убрать.
- Но Комитет может что-нибудь для меня сделать? - спросил я почти шепотом.
-А что ты сделал для Комитета? Даже Белобородова в генералы не представил. Вот уж кто заслужил, так заслужил, Илья Петрович безнадежно взмахнул рукой. - Ладно, считай проехали. Слушай еще. Так или иначе, но Комитет тобой гордится. Комитет уверен, что твое имя со временем будет вписано в историю советской разведки, как имена Рихарда Зорге, Маневича, Филби... В нынешней обстановке мы можем только одно - предупредить тебя. Меня послал лично Председатель Комитета. Согласись, он сильно рискует. И я, старик, прыгаю, как заяц, с поезда на поезд. Но это все. Дальше выкручивайся сам, как умеешь.
На перроне Белорусского вокзала меня встречали товарищи из ЦК во главе с заведующим иностранным отделом. Честь высокая. Ни единого знакомого лица из Комитета я не увидел.
На Старую площадь мы отправились на трех 'Чайках'.
Слишком пышная охрана. Или необходимый конвой?
Секретариат начался ровно в назначенный час. Вел заседание Второй секретарь. Генеральный отсутствовал. Зато на стульях в третьем-четвертом ряду сутулились неизвестные мне люди в штатском и в погонах. Видимо, эксперты, содокладчики. Даже без предупреждения Ильи Петровича я бы кое-что заподозрил.
Во вступительной части своего доклада я сказал, что задание партии и правительства выполнено. Французская Советская Социалистическая Республика идет по пути к коммунизму. Советская армия, военно- воздушные, военно-морские силы осваивают базы на французском атлантическом и средиземноморском побережьях. Французский народ смог скинуть оковы капитализма только благодаря братской поддержке советского правительства и мудрой политике нашей партии. Я перечислил имена людей (назвав в первую очередь посла и Белобородова), которые помогли Франции в трудный для нее час.
Портреты были непроницаемы.
Далее я отметил, что, несмотря на достигнутые успехи и вопреки своевременным указаниям ЦК, к сожалению, в ходе операции были совершены досадные ошибки и промахи. Ответственность за это лежит целиком на мне. Не удалось предотвратить ряд террористических покушений. Не удалось воспрепятствовать отделению Корсики и бегству части французского флота. Не удалось сохранить промышленный потенциал страны. Не удалось наладить французское сельское хозяйство с тем, чтобы оно снабжало в достаточной степени продуктами Советский Союз.
На своих ошибках я остановился подробнее. Все они были следствием того, что я не рассчитал, не предвидел, не сориентировался. А главное, что в спешке и суете событий я не успевал консультироваться с Москвой и принимал скороспелые решения на свой страх и риск.
В конце концов я заявил, что готов принять любое наказание, которое Центральный Комитет сочтет нужным применить ко мне.
Потом выступали эксперты от МИДа, от министерства обороны и министерства внутренних дел. Все они повторяли критику в мой адрес, но так как, я успел сам себя раскритиковать более решительно и безжалостно, то упреки экспертов звучали уже холостыми выстрелами. Заместитель заведующего иностранный отделом ЦК выразил сожаление, что я не сумел уберечь жизнь бывшего Президента Французской Республики, большого друга советской страны. О погибшем Генсеке ФКП пока никто не заикался.
Но вот Второй секретарь предоставил слово начальнику управления КГБ. Я чуть не присвистнул. Вместо моего прежнего шефа к зеленому столу спешил незнакомый генерал.
Идеолог зашептал что-то на ухо Второму. Второй кивнул и обратился к присутствующим:
- Достаточно. Объявляю перерыв.
Генерал с папочкой в руках замер на полпути.
Мы вышли курить в приемную. Вокруг меня словно очертили магическую линию, которую никто не переступал. Однако я ловил взгляды, брошенные украдкой, в которых угадывалось не только сочувствие, но и одобрение.
Заседание возобновилось. Второй подвел итоги: Генерал Зотов во время своего пребывания во Франции нечетко выполнял партийные директивы, отсюда столько промахов и ошибок. Секретариат, заслушав доклады экспертов, согласен с мнением выступавших товарищей. Более того, генерал Зотов, обнаружив недостаточность своей профессиональной подготовки, не сумел предотвратить террористические покушения на всеми нами любимого Генерального секретаря Французской компартии и уважаемого нами Президента Республики. Вследствие этого, продолжал ведущий, ставится вопрос о целесообразности работы генерала Зотова в системе Комитета госбезопасности.
Я закрыл глаза.
- Товарищи, - раздался чуть капризный голос Идеолога, - все-таки Борис Борисович Зотов много сделал для советского государства. Заслуги Зотова отмечены соответствующим Указом Президиума Верховного Совета СССР. Думаю, беда Зотова в том, что он оторвался от жизни своей страны. Ну, сказалось долгое пребывание за границей. Хорошо бы Зотову пожить где-нибудь в глубинке, в гуще своего народа.
- С тем, - подхватил Второй, - чтобы мы смогли использовать организаторский талант Зотова на ответственной советской или хозяйственной работе.
Через неделю я получил назначение в Пермь на должность начальника Камского речного пароходства.
Накануне отъезда из Москвы я нашел в своей квартире два запечатанных картонных ящика. В одном были бутылки французского коньяка 'Мартель'. В другом - коробки с французской парфюмерией, косметикой, платки, сувениры и... отлично выполненный макет подводной лодки.
И хотя не прилагалось никакой записки или квитанции и оставалось только гадать, как ящики попали в квартиру через запертые двери, я оценил это как привет от друзей из Комитета.
Вот так, случайно, зацепилось, понеслось, поехало - и вспомнил я древнюю историю из другой моей жизни, которую стараюсь забыть намертво. Защитная реакция организма. Так шахматист старается забыть нелепо проигранную партию - иначе ведь изведешь себя упреками: дескать, надо было ходить конем, а ты взялся за слона...
