русском языке отвечает: 'Сам дурак!'
Колобков ухмыляется:
- Во техника!
- А кем ты работаешь, Колобков?
- Неважно кем, важно - где! Из заграницы не вылажу. В комитете при ЮНЕСКО заседаю. Вместе с представителями Пакистана, Конго и Колумбии обсуждаем электромагнитное поле Сатурна. Но Сатурн пока не виден. Так что работа непыльная и сроки не поджимают.
- Как же тебе удалось устроиться, Колобков?
- Секрет прост. Главное - быть круглым, без углов. Не за что зацепиться, понимаешь? И допуск, парень, конечно, допуск. И анкета. Чистая анкета. А у тебя, говорят, аморалка в личной жизни? Первый отдел не утвердит.
- Но ведь надо что-то делать?
- Наоборот. Не надо. Иначе наделаешь делов, наломаешь дров. Тот, кто ничего не делает, не ошибается. У нас, как у минеров, - ошибся и сгорел.
- Что же с тебя требуется?
- Ловкость рук. Ловкость рук - и никакого мошенничества!
- Зачем ты меня позвал, Колобков?
- Мне прогнозисты позарез нужны. Чтоб точный прогноз давали. Прогноз на завтра: с какой ноги встанет мой начальник! Если бы я хоть за сутки это знал, какая бы жизнь пошла! И тебя не обижу, в люди выведу, в Женеву референтом возьму, заграничные шмотки накупишь.
- Заманчиво, Колобков, ох как заманчиво! Но что я ребятам скажу, моим товарищам, с которыми сайру на свет ловил в море Охотников, с которыми спирт в Певеке давили в субботние дни, - моим товарищам что сказать, с которыми в шестидесятиградусный якутский туман ожидали по утрам служебный автобус. Что мне сказать ребятам из Тикси, которые в пургу меня искали, когда мы разошлись с напарником по лееру, - что мне сказать ребятам в телогрейках и штормовках, с которыми мы ругались и спорили, веселились, на стену лезли с тоски, читали друг другу письма с материка, мечтали, фильмы старые смотрели, науку опровергали и открывали, показания счетчика записывали, приборы ремонтировали, карту анализировали, лед в кухню из озера носили - что мне сказать ребятам, с которыми мы вместе работали, дело делали?
- А ты ничего не говори. Вернешься из загранки, подари каждому по импортной шариковой авторучке, увидишь, как они обрадуются...
***
В магазине отпускают мясо и колбасу только сотрудникам нашего института. Я бегаю по отделу, занимаю деньги. Потом с рюкзаком к прилавку. Продавец почему-то в кредит дает мне два апельсина. Повезло, полный рюкзак продуктов! Но как его переправить домой? Ведь я опаздываю. В моем кармане лежит билет на самолет. Я не знаю, на какой рейс, я не знаю время отправления - но понимаю, что опаздываю, что надо лететь.
Билет на самолет. Голубая мечта в кармане. Город потонет в облаках, погаснет светящееся табло, и впереди - неизвестность и свобода.
Но куда я улетаю?
***
- Человечество - племя дикарей на пироксилиновом острове. Что будет, когда оно изобретет огонь?
Ученый притормозил, нас тряхнуло на очередной выбоине, и мы опять понеслись по загородному шоссе. Я впервые сел в его машину и, признаться, никак не ожидал от Ученого такой лихой езды. Несколько раз я инстинктивно упирался руками в щиток. К счастью, я вспомнил, что во время войны Ученый летал на истребителях, и к тому же он, наверно, давно изучил все ямы на дороге - тем не менее прогулка для меня была не из приятных, я не любитель больших скоростей в одиннадцать вечера.
- Это слова одного английского физика, - продолжал Ученый, - как видите, нет границ человеческому пессимизму.
- Он основан на идиотизме людей. Идиотизм тоже безграничен.
- Каков же вывод? Не изобретать огонь? Изобретать надо. Но мы должны научить человека правильно обращаться с огнем. Революция в науке немыслима без революции в сознании людей. То есть, образно говоря, живя на пироксилиновом острове, мы не имеем права бросить сигарету. И это должно войти в привычку, как мытье рук перед едой.
Машина вползла по проселочной дороге на сопку. Ученый выключил мотор, схватил ведро и скрылся в тайге.
Я шарил по кустам. В розоватом сумраке якутской летней ночи отчетливо виднелись пастбища грибов. Казалось, грибы вырастали на глазах. Но комары, не ожидавшие такого подарка, взвыли от радости. Лес наполнился криками: 'Сюда! Спешите! Пришла жирная пожива!' Я курил одновременно две сигареты, пытаясь спрятаться в клубах дыма. Не тут-то было. Надо мной звенело облако. Комары лезли в уши, забирались за шиворот. Петляя меж деревьев, я выбрался к машине. Из кустов вынырнул Ученый с полным ведром. Я дымил, как маневренный паровоз.
- Знаете, Мартынов, - сказал Ученый, - комары тоже полезны. В природе все взаимосвязано. - И, подмигнув, добавил: - Кстати, кусают нас не комары, а только комариные самки!
***
На палубе плавбазы идет что-то вроде эстрадного представления. Ребята с нашей посудины сидят на стульях, прибитых к одной доске (как в красном уголке), а гастроли дает техник-метеоролог плавбазы.
(Я часто вижу одни и те же сны. Событие, случившееся когда-то со мной, повторяется каждый раз в новой интерпретации, но сюжет не меняется. Я узнаю знакомый сон и с радостью готовлюсь смотреть его дальше, как старую любимую пьесу, поставленную в другом театре.)
Сегодня техник-метеоролог выступает в роли фокусника. Он подбрасывает сиреневый цилиндр и извлекает из него картонные квадратики, на которых черной типографской краской нарисованы цифры, обозначающие давление, скорость ветра, количество осадков,
- 1015 мб, 1005 мб, 1010 мб. Это, бичи, над Японией!
Гастролер надевает цилиндр, хлопает в ладоши, опять сыплются квадратики.
- 980 мб, 990 мб. Это над Магаданом и Охотском. Что же будет с нами?
Зрители раскачиваются на стульях, пристукивают в такт каблуками и поют хором (на мотив дворовой песни 'Девочка Надя, чего тебе надо?'):
- Плохо будет с нами, плохо будет с нами, плохо будет с нами, тара-та-та-та!
Движения фокусника убыстряются. Ритм песни подстегивает его:
- 25 м/сек во Владивостоке, 15 м/сек в Хабаровске, 992 мб на Камчатке. Что же будет с нами? Трудно угадать!
Зрители хором отвечают:
- Плохо будет с нами! Трудно угадать!
В такт песни начинает качаться плавбаза. На море поднимается волнение.
В руках фокусника щелкают квадратики: 2,3 мм, 2,0 мм, ЮЮВ, ЮЮВ, 1000 мб, 995 мб, 20 м/сек.
Меня раздражает этот шум. 'К чему такая самодеятельность? - думаю я. Пожалуй, скоро они опрокинут корабль. Что же будет с нами? Трудно угадать? Но это ему трудно, он техник! Ведь существует же какая-то система вычисления? Связь плотности сплошной среды со скоростью ветра, давлением... Минуточку... Вспомнил! Уравнение Навье - Стокса!'
Я подхожу к гастролеру, ловлю один квадратик и на обратной его стороне записываю уравнение.
- Бичи, - говорю я, - ничего страшного не произойдет. Все очень просто. Небольшой дождь, ЮЮЗ, семь-восемь метров в секунду.
И сразу горизонт затягивает. Море успокаивается. Легкий ветерок. Моросит дождик.
- Вот это фокус! - кричат ребята. - Он угадал! Он угадал! Тащи Мартышку к капитану!
Я упираюсь, прижимаю к себе картонку с расчетами, но меня волокут по палубе.
В капитанской каюте сидит Витя, гидролог из Певека. Мы остаемся вдвоем. Он забирает у меня картонку, достает карандаш, проверяет уравнение.
- Что ж, коллега, - Витя прячет картонку и надевает капитанскую фуражку, - хотя учтены не все данные,
