Дэвид на мгновенье онемел, зато потом голос к нему вернулся, он даже мог бы говорить малость потише:
— Точно! Как я сам не допер?! Эй, ребята…
Дальше Джеральд не слушал и тем более не смотрел. Это было противно, но чужие мертвые спасут живых. С плясками пора кончать. Коднорские холмы не бесконечны, за обмелевшим Сейтом начинается Айлесс, там на каждом шагу деревни. Пускать туда недомерков нельзя. Ни туда, ни в Торнэлл.
— Милорд, я вас искала!
Дженни… А ведь она уже неплохо управляется с конем. Он оказался неплохим учителем. Впрочем, Дева научила его неизмеримо большему, чем держать поводья.
— Моя леди, вы ведь не намерены участвовать в битве?
— Нет, — она покачала головой, — не с моими руками браться за меч. Этот бой ваш, Джеральд Элгелл. И следующий тоже. Гномы не должны вырваться из Коднора.
— Они не вырвутся.
Он так и не привык к этим переменам. Дева, перед которой так и тянет преклонить колено, и Дженни… Дженни хочется носить на руках, но она вновь превращается в повелительницу — мудрую, справедливую и… грустную. Она прячет свою тоску подо льдом, но тоска всегда пробьет дорогу.
— Милорд, — рука в детской перчатке коснулась плеча Джеральда, — вы не должны рисковать больше, чем нужно. Ваша смерть и даже ваша рана погубят все.
— Я вернусь, — пообещал Джеральд. Ему очень хотелось сказать, что… Нет, не время. — Пусть моя леди не беспокоится, я не потеряю голову.
Она не ответила, не успела — подскакал Дэвид. У него все было готово. Тронулись, поехали, Дженни осталась сзади, но он не оглянулся: оборачиваться — дурная примета.
Осень заявляла о себе в полный голос, но жара все еще держалась, словно сама земля хотела выжечь вылезшую из ее недр скверну. Джеральд вел отряд вдоль пересохшего ручья, который гномы использовали как дорогу.
— Мой лорд, — голос Дэвида звучал глухо и низко, как у собаки, готовой вцепиться в горло врагу, вот они.
— Лэннион?
— Идет по тому берегу.
— Хорошо…
Нет, не будет вам дороги ни в Айнсвик, ни в Торнэлл, ни назад в Петрию. Слишком много вы натворили на этих землях, чтоб позволить себе такую роскошь. Вы должны понять раз и навсегда — Олбария неприкосновенна!
Джеральд протянул руку к забралу, напоследок еще раз оглядев равнину будущего сражения. Гномы упорно шагали по низине, но их хваленые шлемы блестели не так ярко, как весной.
— Где трупы?
— Здесь. Сотен пять!
— Очень хорошо. Их вперед, за ними — стрелки, мы — за стрелками.
Джеральд опустил забрало и махнул рукой. Земля вздрогнула от ударов тысяч копыт. Джеральд с силой сжал повод, сдерживая желание вырваться вперед. Конница промчалась некошеным лугом, вылетела к спешно разворачивающимся гномам, и на острия секир полетели трупы. Раздался дикий крик, еще один. Дэвид не удосужился отделить раненых от мертвых, он был прав… Наверное…
Железные острия вонзались в груди, животы, бедра летящих тел, застревали в них, древки сгибались под тяжестью, гномы не успевали высвобождать оружие, а на них обрушивался град ударов и летели горящие стрелы. Гномий строй дрогнул и изогнулся, словно подрубленный забор, кто-то упал, кто-то отступил, кто-то остался на месте… Любоваться было некогда. Джеральд орудовал подгорной секирой, как дровосек, но ему и в голову не приходило благословлять неизвестного оружейника.
Сбоку донесся волчий вой. Лэннион! Вовремя, молодец! Недомерки наладились отступать и огрызаться, но теперь им не развернуться.
Рядом закричала раненая лошадь, всаднику удалось высвободить ноги и схватиться за острие нацелившейся на него секиры, или как там называется это чудовище? То, что несло смерть, спасло: латник приземлился на обе ноги и принялся рубить древки. Выживет? Его счастье! Джеральд бросил Уайтсоррея вперед, конь зло заржал и ловко врезал зимними подковами по рогатому шлему. Спасибо, Дженни, ты догадалась перековать коней…
Строй смешался окончательно, в дикой давке древковые чудища пешим бесполезны, а мечей недомерки не знают. Зато клинки конницы свое дело делали, эх, будь у них больше подгорных мечей, ну да сколько есть!.. Людской пехоте уже пришел бы конец, но гномы это гномы… Джеральд поклялся вернуться и вывести из боя своих, это не последняя битва и не последние враги, пусть считают, что оторвались, пусть рвутся к Торнэллу, барон Бин и аббат ждут дорогих гостей!
Золотой Герцог в последний раз обрушил гномью секиру на гномий же шлем и заставил Уайтсоррея податься назад. Ему повезло: за спиной никого не оказалось. Джеральд выхватил рог, трубя отступление.
5
Ну почему, почему, почему он не может сражаться сам?! Джеральд — прекрасный воин, но сейчас все яйца в одной корзинке, шальной удар и…
Прекрати, Эдон, все еще живы. Не может эта страна быть настолько невезучей, и, в конце концов, Дженни молится за своего герцога. Де Райнор вернется, его дорога только начинается, он сам пока не знает, этот герцог, что его ждет, но сначала — победа.
