опираются на квантовое время и служат для предсказания будущего, либо анализа определенных элементов прошлого, которые так активно влияют на настоящее.
– Я не очень понимаю, как можно что-то определить, опираясь на математику?
– Представь себе жидкость в сосуде.
– Это модель нашей энтропийной системы? Свободно движущиеся молекулы?
– Именно. Ты должен был бы быть ученым, молодой человек, а не солдатом. Ты в самом деле очень легко схватываешь информацию. Так вот, давление этой жидкости является произвольным столкновением молекул друг с другом и со стенками сосуда. В этой гипотетической жидкости, которую мы, к примеру, назовем Хаосом, молекулы соответствуют случаям, которые подчиняются таким же зависимостям, как и молекулы в самой обыкновенной жидкости.
– Что дальше, Андер? У нас мало времени. Сейчас придет Дауквист, проверить, чем я здесь занимать. Интересно, что там случилось?
– Ты должен быть очень осторожен, и если этого ты не поймешь, то боюсь, что все кончится для тебя плачевно.
– Дальше, дальше!
– Допустим теперь, что сначала наша жидкость поделена на несколько слоев с разными температурами…
– Они перемешиваются между собой. Энергия системы остается той же самой, но энтропия будет медленно расти.
– Это дает довольно хорошо приближенную модель строения Вселенной.
Снова кто-то постучал в дверь. Но на этот раз очень сильно. Брон не торопясь открыл, держа в руках полотенце.
В коридоре стоял Дауквист и подозрительно присматривался к нему, не скрывая злобы. Вид Брона немного успокоил его.
– Долго идешь, синкретист. Тебя уже давно ждут в навигаторской.
– Я мылся. Пыль Разрушителей очень клейкая.
Брон повернулся и опять встал под душ. Дауквист подошел к нему.
– Я подожду пока ты закончишь. Но мой тебе совет, синкретист, пошевеливайся, Лаарс ждет.
– Андер, поторопись!
– Если ты поймешь все остальное, то мы почти выиграли. Возьмем сосуд. Что произойдет, если мы подогреем или охладим какой-то слой?
– Ускорим или замедлим рост энтропии.
– А в нашем Хаосе, что может быть единственной причиной? Я уже подсказал тебе ответ.
– Действие разума.
– Точно! Происшествия, спровоцированные такими действиями, определяют неизменные локальные возмущения энтропии. Возвращаясь к нашему примеру, это действие можно сравнить с нагревом или охлаждением того или иного слоя жидкости. Есть много способов распознавания таких действий в зависимости от его напряжения. Оптически – при изменении дифракции. Акустически – при взрыве или разрушении. Физическая ударная волна или изменение давления.
– А в теоретическом Хаосе?
– Эффект, подобный действию ударной волны, расходящейся от точки, в которой произошло вмешательство какого-нибудь разума. По мере распространения этой волны напряжение уменьшается. Для наблюдателя снаружи эти факты являются только маленькими морщинками в гигантской энтропии. Формы Хаоса – это интерференция, возникающая от столкновения этих морщинок с большими волнами.
Дауквист раздраженно ходил по комнате. Он не был приучен к непослушанию, но в данном случае иного выхода не было.
Брон медленно оделся. Разговор с Андером все еще продолжался.
– А каким образом обнаруживаются эти морщинки?
– Это легче всего. Имеется аппаратура достаточно чувствительная для определения ускорения или замедления энтропии. С ее помощью довольно легко определить морщинки. Проблема начинается в момент их анализа.
Брон от удивления широко открыл рот. Он рассчитывал за несколько минут закончить разговор и получить образование специалиста по формам Хаоса. Но тянуть время больше было нельзя; Дауквист достал пистолет и молча указал на дверь.
Брон пожал плечами и сказал:
– Андер, останься. Ты говорил о причинности. Я понимаю, каким образом локализуется источник вмешательства, но как можно определить ее результат?
– Они являются противоположностью источника. И между ними нет разницы, кроме направления, в котором считывается время. Причина и следствие создают энтропийные проблески, которые легко можно локализовать и которые становятся источниками концентрически увеличивающихся ударных волн. Если удастся описать их кривизну и напряжение, то точно так же можно будет описать причину и ее следствие как во времени, так и в пространстве. Но внимание! Главная черта зависимости причины-следствия является их взаимная связь. Только такие два явления будут иметь сходные оси. Когда удается определить одну из них, то можно найти и другую.
Профессор Лаарс многое потерял из своего недавнего энтузиазма. Техники, которые разделяли его настроение в момент прибытия синкретиста, сейчас для вида занимались своей аппаратурой. Атмосфера была насыщена паникой и неуверенностью. Лаарс при виде Брона, облегченно вздохнул.
– Мистер Галтерн, это нужно как-то объяснить, – он оторвал из печатающего устройства несколько метров ленты. – Я никогда раньше не видел такой сильной волны Хаоса.
Брон взял ленту и внимательно прочитал данные. Там были линии разного цвета и почти все они были переплетены друг с другом. Далее… одна из красных линий вырывалась из этого клубка Хаоса и, переходя в логарифмическую зависимость, исчезала в бесконечности. Скорее всего, аппаратура была просто не в состоянии работать дальше. Через несколько метров линия появилась вновь, чтобы опять опуститься вниз и исчезнуть ниже бесконечного нуля.
В его голове кто-то крикнул:
– О, боже!
– Андер, что это!?
– Не знаю. Нужно знать метод, каким _э_т_о_ записано.
Лаарс тем временем висел на его плечах, ожидая разъяснений. Он дрожал от возбуждения.
– Профессор, вы можете дать мне параметры компьютера, видавшего эту ленту?
– Параметры? Параметры? – крикнул раздраженно Лаарс. – Зачем вам нужны параметры? Разве вам нужен компьютер, чтобы понять все это.
– Вы забываете, – сухо заметил Брон, – что ваши данные опираются на аппаратуру Разрушителей, с которой я не имел чести быть знаком.
– Красная линия является основой диаграммы. А диаграмма – путь корабля. Что с ним? Что станет с моим кораблем?
– Брон! Я кажется догадался! – подал голос Андер и начал быстро говорить.
Брон внимательно прислушивался, разглядывая путь красной линии.
– Вообще можно было бы меня и не вызывать, профессор, – обратился он к Лаарсу. – Вы хорошо знаете, что мы вошли в область действия эха Хаоса. Мы по прямой приближаемся к центру волны, что приведет к разрушению корабля.
Лаарс с благодарностью посмотрел на него.
– Это хорошо, что вы тоже так считаете. Я боялся, что допустил где-то ошибку. Я не мог понять, каким образом корабль оказался на совпадающей оси, если на палубе нет ничего провоцирующего это.
– Интересно, – внезапно подол голос Дауквист, нацеливая палец на Брона, – я, например, никогда бы не затруднялся в понимании этой причины.
19
Дауквист внезапно повернулся к двум охранникам.
– Я приказываю вам не спускать глаз с этого человека до тех пор, пока я не отменю этот приказ. –
