Даяки ничего не взяли из карманов миссионерки, даже не тронули брошь-камею, которой она всегда застегивала воротник платья. Не хватало только головы.
Лорд Сэйр подумал, что этого и следовало ожидать. Но Бертилле не стоило знать ничего, кроме того, что ее тетя мертва.
Некоторое время Бертилла молчала. Потом, поняв, что лорд Сэйр ничего больше не добавит, сказала:
— Почему вы здесь? Вы обещали, правда, что приедете в Саравак, и я на это надеялась, но не ожидала вас так скоро.
Лорд Сэйр улыбнулся и выпустил ее руки.
— Именно об этом я и собирался поговорить с вами.
Она взглянула на него вопросительно.
— Когда вы покинули дом Хендерсонов с такой ненужной поспешностью, — сказал лорд Сэйр, — я понял, что мне остается сделать лишь одно — последовать за вами.
Она молчала, но Тейдон видел, как разгораются румянцем ее щеки.
— Видите ли, дорогая, — очень ласково продолжал он, — когда вы уехали, я понял, что не могу жить без вас.
Она посмотрела на него недоверчиво.
— Это правда, — сказал он, как если бы она задала ему вопрос. — Я люблю вас, Бертилла. Вы мне нужны, я хочу вас так, как ничего и никогда не хотел в своей жизни.
В ее глазах вспыхнул свет, идущий, казалось, из самых глубин души, и разлился по всему лицу девушки.
Шепотом, который Тейдон едва расслышал, она проговорила:
— Наверное… я вижу сон.
— Это не сон, — возразил он. — Это действительность. Я люблю вас, дорогая, и мы поженимся так скоро, как только это можно будет уладить.
У Бертиллы дух захватило от нескрываемого изумления при этих его словах. А лорд Сэйр наклонился, обнял ее и прижался губами к ее губам.
Он поцеловал ее, подсознательно думая о том, может ли поцелуй быть таким же чудесным, как тот, первый, в саду у Хендерсонов.
Но, едва ощутив нежные губы Бертиллы, едва она легким, словно крылья бабочки, движением обняла его и задрожала всем телом от его прикосновения, он вновь испытал тот же невероятный восторг.
Поцелуй соединил их еще сильнее, чем первый, и был еще чудеснее.
Прошло много времени, прежде чем их губы разъединились, и Тейдон произнес тихо и проникновенно:
— Я люблю тебя, мое драгоценное сердце, я тебя люблю! Я не чувствовал ничего подобного за всю мою жизнь, и это самая настоящая правда.
Она тихо вскрикнула — почти со слезами — и прошептала:
— Я люблю тебя, я полюбила тебя, вероятно, с первой минуты, как увидела, но я никогда не думала… не могла вообразить, что ты полюбишь меня.
— Мы созданы друг для друга, — сказал лорд Сэйр.
Их взаимная одержимость была так сильна, что только много позже в голосе у лорда Сэйра зазвучали юмористические нотки.
— Ты знаешь, милая, что меня называют Пиратом в любви? — сказал он. — Так позволь мне заверить тебя, что этот пират спустил свой флаг и больше не станет скитаться по морям. Он нашел сокровище, которое так долго искал, и удовлетворен целиком и полностью.
— Мне трудно поверить, что я могу быть достойной тебя… после всех прекрасных и умных женщин, которых ты… знал? — прошептала Бертилла, пряча лицо у него на груди.
— Они всегда меня разочаровывали, — ответил он искренне, — и с годами я все больше утрачивал свои иллюзии. Вот почему я и не хотел жениться.
Она быстро подняла на него глаза, и в них он увидел страх.
— Пока не встретил тебя, — улыбнулся он. — Я понял, хоть и не сразу, что ты и есть тот идеал, который я создал в своем сердце, но не надеялся найти.
— Ты такой великолепный, такой значительный!.. Боюсь, что я не пара тебе. Что ты разочаруешься.
— Это может случиться только в том случае, если ты мало будешь меня любить.
— Для меня это невозможно… не любить тебя всей душой.
— Только об этом я и прошу тебя на будущее, — сказал Тейдон. — Мы станем взаимно раскрывать нашу любовь, пока она не сделается самым значительным в нашей жизни.
— Для меня никогда не было ничего значительнее тебя… — страстно проговорила Бертилла. — Я поняла, что ты и есть тот, о ком я всегда мечтала, когда ты был так добр ко мне там, на вокзале.
— А я считал, что ты существуешь только в моем воображении, — ответил лорд Сэйр, — но ты есть на самом деле, дорогая, и я не могу себе представить существо более совершенное, более прекрасное во всех отношениях, имея в виду не только твое прелестное личико, но и твой внутренний мир, твое сердце, твой разум.
Он говорил и думал, что ведь именно этого ему и не хватало прежде — внутренней, духовной красоты, без которой ни одна женщина не может быть по-настоящему прекрасна.
Он приподнял пальцами ее лицо за подбородок и вгляделся в него совсем близко.
Бертилла покраснела.
— Ты меня смущаешь, — запротестовала она.
— Обожаю твое смущение, — ответил он. — Но я пытаюсь понять, чем ты так хороша.
— Не гляди так пристально… ты отыщешь много недостатков.
— А они есть? Я люблю твои глаза. Больше никогда я не увижу в них страха. — Он поцеловал ее в глаза и продолжал: — Я очарован твоим маленьким прямым носиком, но больше всего пленяют меня твои губы.
Бертилла ждала, что он ее поцелует, но он только обвел пальцем контур ее губ.
От незнакомого ей ощущения Бертилла вздрогнула, а он, ощутив ее дрожь и заметив румянец, вспыхнувший на щеках девушки, нежно рассмеялся.
— Любовь моя бесценная, я очень многому должен научить тебя.
— Я так многому хочу научиться, — проговорила Бертилла. — Пожалуйста, о, пожалуйста, научи меня всему, чего ты хочешь и что принесет тебе счастье.
Он страстно поцеловал ее, так что она задохнулась и задрожала в его объятиях.
— У меня есть одно предложение, — сказал он.
— Какое?
— Официально ты в трауре, моя маленькая любимая, и хотя я считаю, что было бы лицемерием с твоей стороны оплакивать тетю, наше немедленное вступление в брак в Сингапуре вынудило бы людей считать тебя бессердечной.
Бертилла смотрела на Тейдона обеспокоенно и ждала, что он скажет дальше; он продолжал:
— Поэтому я хочу, если ты согласишься, предложить, чтобы нас обвенчал капитан канонерки, на которой я приплыл сюда.
Тейдон увидел, как вспыхнули от возбуждения глаза Бертиллы; слегка заикаясь от радости, она спросила:
— А-а это… в с-самом деле возможно?
— Это совершенно законно: капитан любого корабля властью, данной ему королевой, может обвенчать кого угодно во время плавания.
— Тогда давай поженимся именно так, если… если ты до конца уверен, что хочешь жениться на таком незначительном существе, как я.
— Ты существо весьма и весьма значительное, драгоценное для меня, — сказал лорд Сэйр, — и я подумал еще, что после вступления в брак мы могли бы вместе продолжать поездку по островам. — Он помолчал и, словно только теперь надумал это, добавил: — Мы можем путешествовать на канонерке, а
