добавил: – Может быть, мальчику такого возраста нужен домашний учитель, а не гувернантка? Прошу вас, не сочтите за дерзость мои слова и не думайте, что я вмешиваюсь не в свое дело, но мне кажется, что мисс Грэхем уже научила его всему, чему могла. И теперь ему нужен учитель совсем другого уровня.
– Я полностью согласна с вами и уже давно об этом думаю. Но все дело в том, что мы не можем себе этого позволить. Нам просто нечем платить домашнему учителю.
– Давайте я поговорю с его… – начал мистер Дадждейл.
– Нет, нет! Ни в коем случае! – прервала его Алексия. – Его светлость и так слишком много сделал для нас. Мы и сейчас перед ним в неоплатном долгу… и я хочу… поговорить с ним об этом, когда он вернется.
– Понимаю вас. Спокойной ночи, мисс Алексия. Могу лишь одно сказать вам на прощание: все хорошо, что хорошо кончается.
– Благодарю вас, мистер Дадждейл. Жаль, что вас разбудили и помешали отдыхать.
– Ничего страшного, я еще не спал, когда поднялся этот переполох. Я читал. У меня не слишком много личного времени, только эти вечерние часы.
Он мило улыбнулся Алексии и вышел. Она же принялась беспокойно ходить по комнате. Потом остановилась у портрета маркизы, который был написан вскоре после свадьбы. Эта женщина была прекрасна настолько, что невозможно было представить новую маркизу Осминтон, равную ей по совершенству и красоте.
А что, если однажды среди семейных портретов Осминтонов появится Летти? Эта мысль как огнем обожгла Алексию. «Почему я раньше никогда об этом не думала, – удивилась девушка, – ведь моя сестра вполне может выйти замуж за маркиза». Но почему же такая тоска сдавила сердце и печаль наполнила душу? Неужели такое предположение слишком неправдоподобно?..
Со стороны маркизы не может быть никаких препятствий, она давно мечтает женить сына. «В мои-то годы, – однажды заявила она Алексии, – пора уже иметь полдюжины внуков, нянчиться с ними и баловать. Но мой несносный сын, похоже, не собирается подарить мне даже одного, пока я еще не совсем состарилась».
Действительно, маркиз жил один-одинешенек в этом огромном доме. И здесь никогда не звучали детские голоса, не раздавался топот маленьких ножек, никто не играл в прятки. И старый замок – родовое имение Осминтонов – тоже стоял пустым. Мистер Дадждейл показывал ей картины величественного сооружения, которое принадлежало семейству маркиза более восьми столетий. Замок был построен во времена норманнов. Его разрушали и сжигали неоднократно, но, словно птица Феникс, он всегда восставал из пепла и вырастал на том же самом месте среди владений Осминтонов, которые со временем становились все обширнее и богаче…
Алексия сказала себе: что толку лелеять бесплодные мечты! Вскоре сезон балов закончится, и они вернутся в свой Бедфордшир. По крайней мере ей и Питеру точно уготована такая участь. Может, Летти удастся подыскать подходящего супруга, и тогда ей не надо будет снова окунаться в унылую однообразную жизнь среди убогой природы и проводить в одиночестве долгие зимние дни, один за другим, отрезанной от всего мира.
Она все еще стояла у портрета маркизы, когда в библиотеку вернулся хозяин дома.
– Я думал, вы давно пошли спать, – удивился он.
– Прежде… мне надо обсудить с вами… одну вещь.
– Какие-то проблемы?
– Вы так добры к нам и так умны… Никто даже не мог предположить, где надо искать Питера… один вы догадались. У меня не хватает слов, чтобы выразить мою благодарность.
– Вы хотите убедить меня, что не слишком хорошо владеете английским языком? – поддразнил ее маркиз. – Однако у многих гостей сложилось о вас совершенно другое мнение, Алексия.
– Выразить то, чем занят разум, – одно, гораздо труднее объяснить словами те чувства, что переполняют сердце…
Она говорила искренне, без прикрас, и маркиз был в очередной раз удивлен этой безыскусной простотой. Он наполнил бокал шампанским и протянул ей:
– Думаю, немного вина нам не помешает. Ведь вам нелегко пришлось в последние полчаса.
– Если бы не вы, мне пришлось бы гораздо тяжелее… – Она сделала маленький глоток шампанского и, словно набравшись смелости, заговорила: – Есть одна вещь, о которой я… хочу вас попросить.
– Давайте для начала присядем, – предложил маркиз.
– Я не отниму у вас много времени, – несмело начала Алексия, – я только хочу попросить вас не позволять… Питеру ездить верхом.
– Вы и в самом деле против? – удивился маркиз. – Хоть и знаете, что значат для него лошади? И после сегодняшнего происшествия?
– Вы не совсем поняли. Я просто не хочу, чтобы он… потом страдал, чтобы чувствовал себя обделенным, когда мы вернемся домой. – Маркиз ничего не ответил, лишь внимательно посмотрел на Алексию. Она же продолжала: – Через несколько недель этот удивительный, необыкновенный сон закончится, и мне с Питером придет пора возвращаться в Бедфордшир. – Она помедлила немного, подбирая нужные слова, потом медленно заговорила вновь: – Представьте, что с ним будет, если он хоть раз проедется на одной из ваших великолепных лошадей! Он уже никогда не сможет смириться с мыслью, что владеет только старым пони. А ведь большего мы не сможем себе позволить. Или станет упрашивать соседей разрешить хоть иногда прокатиться, и те, может быть, не откажут, потому что хорошо относились к папе.
– Ну а как вы сами перенесете возвращение к прежней жизни? Разве вам не будет тяжело?
– Конечно, мне будет очень нелегко, – с грустью признала Алексия, – но я уже достаточно взрослая и все понимаю. Ведь то, что произошло со всеми нами здесь, в Лондоне, – это просто чудо, какое никогда больше не повторится. И у меня хватит сил и здравого смысла сохранить в своей душе горячую признательность к вам на всю оставшуюся жизнь. Но как все это объяснить Питеру?!
