Ему было более привычно, когда женщины вели себя иначе. Оказываясь с ним в карете, они придвигались все ближе и ближе к нему, затем, как правило, касались своей рукой его руки и маняще поднимали к нему лицо.
Но Вильма смотрела на реку, на огни фонарей и на звезды.
Маркиз говорил себе, что такого с ним раньше не случалось, и никогда еще ему не было так хорошо.
Когда они достигли площади Согласия, маркиз попросил кучера остановиться, чтобы Вильма могла полюбоваться фонтанами, которые выбрасывали в ночное небо струи воды, переливавшиеся в свете фонарей всеми цветами радуги и опадавшие вниз сверкающими водопадами.
Величественный обелиск, привезенный из Египта, деревья, окружавшие площадь, создавали прекрасную и вместе С тем полную таинственности картину.
Ни маркиз, ни Вильма не проронили ни слова, пока наконец девушка не заговорила тихо и восхищенно:
— Это так прекрасно… так великолепно! Но мне кажется все это нереальным, как в сказке!
— То же самое я думал о вас, — откликнулся маркиз.
Она посмотрела на него, и, ему показалось, что звезды отражаются в ее глазах.
— Если бы я могла стать частью всего этого, — сказала она, — тогда я ничего больше не просила бы для себя в этой жизни, только возможности остаться в этой прекрасной сказке навсегда!
— Мне думается, вы так или иначе всегда будете жить в сказочном мире, — отозвался маркиз.
Он приказал кучеру трогать, и они дважды объехали вокруг площади Согласия, прежде чем направиться на Елисейские поля.
Карета медленно поднималась по Елисейским полям, пока не достигла Триумфальной арки, которую, как объяснил маркиз Вильме, задумал еще Наполеон Бонапарт, но ее торжественное открытие состоялось на тридцать лет позже, во времена царствования Луи Филиппа.
Только когда лошади повернули назад, Вильма выдохнула:
— Теперь я увидела Париж!
— Не весь, — поправил ее маркиз. — Есть еще много мест, которые я хочу показать вам.
— И мне бы хотелось многое увидеть, — согласилась она, — но я не должна посягать на ваше время. Уверена, у вас много других дел и встреч с намного более значительными людьми, чем я.
Она говорила искренне, и маркиз не уловил в ее словах притворства.
— Вряд ли я найду себе более интересное занятие, чем возможность показать вам Париж, — сказал он. — Завтра утром я отвезу вас покататься в Булонский лес, думаю, вам такая прогулка покажется занятной, а затем мы составим план на вторую половину дня. Перед нами широкий выбор различных удовольствий.
— Вы действительно… У вас и правда есть для этого свободное время? — спросила Вильма.
— Думаю, все можно устроить.
— Нy, если так, то я не могу представить себе ничего более восхитительного.
О, благодарю вас… еще раз благодарю вас? Мне кажется, я всю жизнь только и буду благодарить вас.
Маркиз подумал, что никогда еще никто не благодарил его с такой идущей от самого сердца искренностью.
Вряд ли девушка была бы ему более благодарна, получи она в подарок бриллиантовое ожерелье.
Когда они спускались от Триумфальной арки вниз по Елисейским полям, он спросил ее:
— Где вы остановились?
Вильма слегка запнулась, потом честно ответила:
— Номер двадцать пять в предместье Сент-Оноре.
Маркиз поднял брови:
— Да ведь это, кажется, дом одного из моих друзей?!
— Виконт сейчас в отъезде, — быстро сообразила Вильма.
— А вы с отцом исправляете электрическое освещение в его доме, — подметил маркиз.
Вильма не опровергла его предположение.
Она решила, что ей удалось сделать так, чтобы маркиз не подумал, будто они с отцом гостят в доме виконта.
— Теперь по крайней мере я знаю, куда могу заехать за вами завтра утром, — заметил маркиз, когда они подъехали к дому виконта. — Скажем в половине двенадцатого? Или для вас это слишком рано?
Вильма рассмеялась:
— Я всегда просыпаюсь рано. Честно говоря, я люблю кататься верхом до завтрака.
— Я тоже, — сказал маркиз. — Может быть, когда-нибудь в Англии мы сможем покататься верхом вместе.
Однако, сказав это, тут же засомневался.
Он мог себе представить, какая волна слухов прокатится в Лондоне, если он пригласит Вильму в Нин и будет ездить с ней на верховые прогулки до того, как она начнет работу по переделке его канделябров.
Девушка же в тот момент думала, как здорово было бы пригласить маркиза в их дом. И хотя лошади ее отца вряд ли сравнились бы с лошадьми маркиза, все же и в их конюшнях было два-три жеребца, верхом на которых он выглядел бы великолепно. Да и барьеры показались бы ему вполне достойными для состязания.
Но потом она сказала себе, что, как только они с отцом покинут Париж, она больше никогда не увидит маркиза Линворта, Она вспоминала теперь — он упоминался в разделе светской хроники как постоянный гость в том обществе, в которое ее родители не бывали приглашены, в первую очередь, конечно же, на балах, устраиваемых самим принцем Уэльским.
В числе присутствующих там всегда перечислялись признанные красавицы, без которых невозможно было и представить подобные приемы.
Те же балы, куда приглашалась Вильма, хотя и их пока было не так уж много в ее жизни, устраивались, как правило, вдовами высокопоставленных аристократов большей частью для своих внучек, ровесниц Вильмы.
Она могла предположить, что для сливок общества, к коим принадлежал и маркиз, посещение подобных мероприятий воспринималось как нечто на редкость скучное и утомительное.
Об их развлечениях Вильма читала только в газетах.
Вряд ли она когда-нибудь сможет посетить балы, устраиваемые графиней Уорвик.
И уж совсем невероятно, что ей могли бы прислать приглашение в Мальборо-хаус.
«После нашего возвращения в Англию я уже никогда не встречусь с маркизом», — сказала она себе.
Вслух же девушка произнесла:
— Если вы вполне уверены, что вы не заскучаете со мной, я с превеликим удовольствием поеду с вами завтра в Булонский лес.
— Тогда я с нетерпением буду ожидать нашей прогулки, — ответил ей маркиз.
Они приближались к дому виконта.
Неожиданно маркизу пришло в голову, что будь сейчас рядом с ним любая другая женщина, он непременно поцеловал бы ее на прощание, пожелав доброй ночи.
Он подумал, как, целуя Вильму, ощутит мягкость, нежность и невинность ее губ.
Из ее слов он давно сделал вывод: ее никто никогда еще не целовал.
И неожиданно для себя почувствовал, как страстно желает оказаться тем первым мужчиной, кто поцелует ее.
По девушка настолько была напугана эпизодом с графом, что дотронься он до нее теперь, это совсем лишит ее душевного равновесия и тогда она скорее всего исчезнет, и он никогда больше не увидит ее.
Пет, такого наказания за свой поцелуй он не желал.
Тем более что теперь, когда лошади уже остановились у дома виконта, он отчетливо осознавал — у него давно не было ничего лучше сегодняшнего.
Ни разу на протяжении всего вечера: ни когда они ехали в карете, ни когда ужинали в ресторане, не
