— Я надеюсь, вы так и поступите, — ответила Вильма, — и спасибо еще раз за ваш сегодняшний приход.
Она проводила взглядом его карету, затем возвратилась в гостиную.
Девушка подумала о том, что если они с отцом уедут завтра, то ей следует написать маркизу. Она должна объяснить ему невозможность их дальнейших встреч.
— Все кончено… Кончено! — сказала она самой себе и, усевшись за секретер, стоящий у окна, взяла ручку.
Вильма успела написать совсем немного, когда ее позвали к ленчу, накрытому наверху.
Графу хотелось побыть в ее обществе.
Она взглянула на написанное. Потом порвала все на мелкие кусочки и бросила в корзину для бумаг.
Поднявшись наверх, она увидела отца на ногах. Он был в халате и уже перебрался в примыкавшую к спальне гостиную — будуар.
В центре комнаты стоял стол, накрытый на двоих.
Увидев дочь, граф воскликнула — Смотри, дорогая, я хожу, но Герберт отказался принести мне одежду и требует, чтобы я вернулся в постель сразу же после такой безумной выходки, как ленч с тобой!
Вильма рассмеялась.
— Вы же знаете, нам всем приходится повиноваться Герберту, — сказала она, — тем более он, как всегда, прав, папа. Пьер Бланк дал также и мне строгие инструкции относительно того, как вы должны вести себя, когда вернетесь в Англию.
— Нет ничего хуже, чем болеть и терпеть всех этих ворчливых женщин, деспотичных слуг и докторов, раздающих указания направо и налево! — ворчал граф.
Было ясно, однако, насколько он доволен, что встал на ноги.
И они отпраздновали это событие бокалом шампанского.
— Я попросила дворецкого заказать нам отдельное купе, — рассказала отцу Вильма, — но он говорит, могут возникнуть трудности, учитывая срочность заказа.
— Я думаю, ему все удастся, вопрос ведь только в цене, — усмехнулся цинично граф.
И он оказался прав.
Когда дворецкий возвратился, он объяснил Вильме, как, с большими трудностями и раздавая щедрые чаевые, ему все же удалось получить купе.
Зато места, которые он достал, были в вечернем экспрессе, добирающемся до Кале за ночь.
Вильма подумала, что для отца, возможно, как раз будет лучше поспать в поезде.
По крайней мере он отдохнет перед оставшейся частью пути, которая могла быть не такой спокойной, учитывая предстоящий переезд через Ла-Манш, а потом еще несколько часов в поезде от Дувра до вокзала Виктории.
Она поблагодарила дворецкого за старание, уверенная, что отец, уезжая, обязательно щедро одарит его за все труды.
Затем она пошла в свою спальню, чтобы там снова и снова пытаться начать свое письмо.
Наконец ей удалось подобрать сердечные и откровенные слова. Она медленно перечитала написанное.
Сказка подошла к концу. Трудно выразить всю мою благодарность за вашу доброту, проявленную ко мне во время моего пребывания в Париже.
Я никогда не смогу забыть красоту площади Согласия и буду помнить Булонский лес и наш восхитительный обед в «Гран Вефоур».
Спасибо вам за эти мои воспоминания, и я желаю вам счастья.
Вильма.
Она положила письмо в конверт и оставила на секретере, решив передать его через Питера Хэмптона, когда тот зайдет утром следующего дня.
Теперь ей еще следовало купить кое-какие подарки своим друзьям в Англии.
Тем, кто скучал без нее на балах и званых ужинах, которые она пропустила.
Ей хотелось купить нечто особенное для тетушки, представившей ее ко двору.
Когда позже днем Вильма разговаривала с отцом, она предложила ему не ехать в их лондонский дом, а сразу же отправиться в поместье.
— Но как же твои балы и вечера? — нахмурился граф.
— Мне совсем не хочется их посещать, папа. Мне бы больше хотелось побыть с вами, особенно когда вам станет невмоготу обходиться без верховой езды.
Она увидела упрямое выражение на отцовском лице и быстро добавила:
— Вы должны слушаться указаний доктора. Так что мы будем гулять в саду, удить рыбу в озере, чего мы не делали уже очень-очень давно.
Она сделала паузу на мгновение и затем продолжала:
— Я уверена, вам хотелось бы многое усовершенствовать в поместье. Вот и представилась возможность исполнить задуманное и дать необходимые указания.
Граф, прекрасно понимавший дочь, положил ей руку на плечо.
— Ты хорошая девочка, Вильма, — сказал он, — и, лишив тебя радостей летнего лондонского сезона, я обещаю устроить для тебя осенью самый большой и самый прекрасный бал, о котором только можно мечтать.
Сказанное им заставило девушку почувствовать себя виноватой.
Настоящая причина того, почему ей не хотелось возвращаться в Лондон, была в отсутствии всякого желания танцевать с молодыми людьми, к которым она не испытывала ни малейшего интереса.
Ей казалось, теперь любое сравнение всегда будет в пользу маркиза.
Кроме того, она опасалась возможности столкнуться с ним на каком-нибудь особо модном и многолюдном балу.
А подобной встречи, говорила она себе, необходимо избегать любой ценой.
В поместье Вильма чувствовала бы себя спокойнее. Ведь было совсем невероятно, чтобы они могли случайно встретиться в графстве.
Девушка думала, что, доведись им снова увидеться, ей понадобятся все силы, чтобы удержаться от желания броситься Вернону на шею и умолять его о поцелуе.
«А именно этого он и не захочет больше, если узнает, кто я есть на самом деле, — сказала она сама себе. — Так или иначе, он женится на принцессе».
Днем Вильме удавалось храбриться, но когда наступила ночь, она плакала, уткнувшись лицом в подушку.
Как она и ожидала, Питер Хэмптон появился около полудня.
— Я прибыл, чтобы сообщить вам самые свежие новости, — сказал он.
— Надеюсь, его сиятельству лучше, — церемонно произнесла Вильма.
— Он плохо спал. Его камердинер жаловался, что маркиз провел беспокойную ночь, и его рана очень болезненна.
— Так он еще не встает? — спросила Вильма.
— Конечно, нет! — ответил Питер Хэмптон. — Доктор запретил ему вставать в течение по крайней мере двух-трех дней.
Именно это Вильма и хотела бы услышать.
Она еще немного побеседовала с Питером. Потом отдала ему письмо, лежавшее на секретере.
Прежде чем откланяться, Хэмптон предложил Вильме пообедать с ним, но она отказалась.
— Очень любезно с вашей стороны пригласить меня, — ответила девушка, — но моему отцу сейчас лучше, и он скорее всего пожелает побыть в моем обществе.
— Мое предложение останется в силе и на завтра, — предупредил Питер Хэмптон, — если, конечно. Верной все еще не будет в строю.
Вильма подумала, что у него и в мыслях не было бы предложить ей провести вечер тет-а-тет, знай он ее настоящее имя.
Вот и ему в голову не приходило, будто она могла быть кем-то, кроме дочери электрика. Питер
