Пауза затянулась. Громаков отложил ручку и медленно перечитал документ еще раз.
- А зачем, собственно, вам копаться в архивных делах? - неожиданно спросил он, не отрываясь от запроса. - Для этого есть вышестоящий суд, прокуратура. При чем здесь уголовный розыск?
Майор с удивлением отметил, что Громакова озаботила именно та бумага, которую он только что, не задумываясь, собирался подписать.
- И что это за запрос? - все больше раздражаясь, продолжал председатель. - Кто его подписал? Что вообще это за закорючки да черточки?
- Что с вами? За последний квартал я раз шесть получал дела именно по таким запросам. Кстати, и в вашем суде, - спокойно сказал Сизов. О том, что иногда девочки вообще не требовали никаких бумаг, он решил не вспоминать.
- Мало ли что было раньше... - Громаков наконец поднял голову и посмотрел собеседнику в лицо. - Надо же когда-то наводить порядок! Вот и пусть каждый занимается своим делом - уголовный розыск ищет преступников, а прокуратура проверяет судебные дела!
Громаков рано начал полнеть и лысеть. У него были пухлые щечки, пухлые короткие пальчики, которые нервно барабанили по натуральному дереву столешницы, а если снять с него пиджак и рубашку, то наверняка обнаружится пухлый живот.
В тесном юридическом мире, где известно друг о друге больше, чем в какой-либо другой профессиональной среде, знали, что Громаков был послушным следователем. Именно это качество легло в основу его карьеры и обещало ему дальнейшее продвижение по службе. Ведь послушание - очень ценное качество в глазах тех, кто занимается расстановкой кадров. На аппаратном языке это свойство называется 'зрелостью' и 'умением ориентироваться в обстановке'.
Сизов по-своему оценивал 'послушных', но даже с учетом этого не понимал, что же так взбудоражило молодого и перспективного председателя райнарсуда, почему у него нервно подрагивают губы и плещется беспокойство во взгляде.
- А если понадобится что-то уголовному розыску, надо все по форме: письмо за подписью генерала, с печатью как положено, чтобы было видно это никакая не самодеятельность, - поучающе говорил Громаков и помахивал злосчастным запросом, который держал за уголок двумя пальцами. - Филькина грамота нам не нужна...
- У генерала, говорите? - перебил Сизов. - Хорошо, подпишу у генерала. Хоть у своего, хоть у вашего - он поближе.
Сизов показал в окно на расположенное по соседству здание Дома правосудия.
- Вы пока распорядитесь, пусть девочки найдут дело, чтоб зря время не терять. А я сейчас вернусь.
Наклонившись, майор вынул из руки ошарашенного председателя свой запрос и быстро вышел.
Через четверть часа он вновь положил на стол документ с резолюцией председателя областного суда: 'т. Громаков! Выдать. И не надо разводить бюрократию'.
Лицо преднарсуда сморщилось в кислой гримасе.
- Зачем же вы меня так подставили? - жалобно протянул он, - Перед самим Иваном Федоровичем бюрократом выставили... Да что, я бы сам не решил вопрос?
Укоризненно причитая, Громаков подписал запрос с тем же безразличием, с каким был готов сделать это в первую минуту. То, что насторожило его в документе, мгновенно вытеснилось недовольством начальства, хотя оно и было выражено в самой легкой форме. Сизов пожалел подчиненных Громакова, а еще больше пожалел правосудие.
Через десять минут Старик раскрыл архивное дело. Как и любое следственное производство, оно начиналось с постановления о возбуждении уголовного дела.
'... Следователь прокуратуры Центрального района г. Тиходонска юрист 3-го класса Громаков, рассмотрев материалы по факту обнаружения трупа гр. Федосова с признаками насильственной смерти, постановил...'
Сизов заглянул в конец следственных материалов. Обвинительное заключение тоже составлял Громаков. Значит, он вел расследование от начала и до конца. А теперь опасается постороннего глаза. Интересно...
Сизов приготовил ручку, лист бумаги и перевернул первую страницу дела.
'Начальнику Центрального РОВД г. Тиходонска. Рапорт. По подозрению в совершении убийства гр. Федосова мною задержан ранее судимый Батняцкий. Прошу Вашего разрешения содержать его в дежурной части до утра... Ст, о/у ОУР капитан Мишуев'. Косая резолюция: 'Деж. Содержать'.
Сизов хмыкнул. Действительно, времена изменились! Сейчас такие штуки и в голову никому не придут. А тогда казалось - в порядке вещей... Где-то здесь будет явка с повинной.
Он перевернул еще один лист. Точно!
'... Я, Батняцкий Е. Ф., хочу помочь следствию и чистосердечно признаться в случайном убийстве, которое совершил в нетрезвом виде'.
Сизов сопоставил даты и сделал первую выписку.
Громаков недолго пребывал в расстроенных чувствах, он догадался по благовидному поводу позвонить председателю облсуда и не услышал замечания о насаждении бюрократизма. Иван Федорович разговаривал благосклонно и даже соизволил пошутить. Значит, суровая резолюция предназначалась для этого настырного милиционера.
'Чего ему все-таки надо?' - снова колыхнулась беспокойная мысль, и Громаков раскрыл служебный телефонный справочник.
Через несколько минут в кабинете Мишуева раздался телефонный звонок.
Подполковник резко поднял трубку.
- Мишуев! - сухо бросил он в микрофон. Но сразу же лицо его расслабилось, он свободно откинулся в кресле, тон стал неофициальным. Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Громаков. Да, пока на месте... В принципе решено, но ты же знаешь, зарубить могут в самый последний момент, тем более есть загвоздка... Вот-вот... Ничего, раскрою! Только так! Лучше о себе расскажи: ты уже председатель суда или еще исполняешь обязанности? Ну, поздравляю! Так что ты, брат, тоже растешь, я помню зеленого следователя, который боялся к трупу подойти! Какое совпадение? Нет, никого не направлял. Сизов?
Мишу ев нахмурился.
- Что он хотел? Помню, на Яблоневой даче... А ты что? И правильно, нечего ему по архивным делам шнырять!
Мишуев резко выпрямился в кресле и напряженно застыл, нервно вертя в руке карандаш.
- Добиваться своего он умеет, в любую дверь войдет. И какое распоряжение дал Филиппов? Понятно... Выдал? Да уж, никуда не денешься. И он что? Внимательно, говоришь... И много выписывает?
Мишуев сломал карандаш, зашвырнул обломки в угол, ослабил узел галстука. Голос у него остался спокойным.
- Ну и пусть выписывает! У Сизова появилась своя версия по 'сицилийцам', вот он и ищет зацепки в старых делах. Ничего необычного. А что он может выкопать? Батняцкий признался, приговор вступил в законную силу. Ты же сам вел расследование и знаешь все обстоятельства. А в каком деле нет неточностей?
То, что услышал Мишуев, сильно ему не Понравилось. Голос его стал резким и холодным.
- Ну ты это брось! Что значит 'доверился'? Ты был не маленьким мальчиком, а следователем прокуратуры! Важной процессуальной фигурой, принимающей самостоятельные решения! И, кстати, принял правильное решение, раз Батняцкий осужден на двенадцать лет!
Подполковник, поморщившись, отставил трубку в сторону, потом снова поднес к уху и продолжил прежним дружеским тоном:
- Не надо паниковать, Сизов - сотрудник уголовного розыска, а не прокурор, проверяющий качество проведенного тобой семь лет назад следствия! - Он искусственно засмеялся. - И в его задачу не входит помешать твоей карьере. Вот так-то лучше. До связи.
Положив трубку, Мишуев достал из кармана платок, провел по лбу, встал из-за стола и озабоченно зашагал взад-вперед по кабинету. Вспомнив, подобрал обломки карандаша, возвратился на место, порывшись в ящике, нашел автоматический нож, какие десятками изымаются при обысках и, не пройдя по
