- Я не могу, Юдифь, - грустно ответил он. - Весь мир укрыт этой черной ночью. Все молятся, не пытаясь уйти отсюда. Надо и нам ждать здесь - может быть, свет еще вернется...
- Нет, уйдем в город - там можно зажечь факел и бороться с мраком! Или я ошиблась, считая тебя сильным, и ты всего лишь ничтожество? Ты - трус, Варавва, и эгоист, как все люди...
- Юдифь, твои обвинения напрасны, - защищался Варавва.
- Тогда идем, - шептала ласково Юдифь, сильнее прильнув к нему. - Видишь, как я тебе доверяю? Мы пойдем медленно и осторожно... Тропинка где-то здесь, недалеко...
- Найти ее в этой кромешной мгле - все равно что отыскать жемчужину на дне морском, - все еще надеялся отговорить любимую Варавва.
Но она были по-царски непреклонна.
- И все-таки мы не останемся здесь! Если ты любишь меня...
Варавва задохнулся от объятий ее ласковых рук.
- Я так люблю тебя, Юдифь, - наконец смог выговорить он, - что могу возненавидеть! Ты непостоянна, как ветер! Скажи, пока я был в тюрьме, кем ты повелевала?
- Жестокий! Ты устраиваешь сцены ревности, когда мне угрожает опасность! Спаси меня, и ты будешь вознагражден! Но ты не можешь двинуться с места, где царит мрак, вызванный чародействами Назарянина Иисуса, потому что дорожишь своей жизнью больше, чем моей!
- Юдифь! - отчаянно воскликнул Варавва. - Не произноси имя умирающего Пророка! Ты смеялась над Его страданиями, и как только были произнесены твои жестокие слова, страшная тьма окутала нас. Пойдем! Я подчиняюсь твоему капризу, хотя лучше было бы остаться на Голгофе и молиться...
- Молиться, когда Бог так карает нас?! - воскликнула Юдифь горделиво. Пусть чернь безропотно ждет смерти!
- Хорошо, все будет как ты хочешь, - покорился Варавва.
Юдифь снова нежно прижалась к нему, и он забыл все сомнения, страх и предчувствия. Взявшись за руки, они двинулись в темноте по черным, непроглядным глубинам ада.
Глава XVII
Юдифь торжествовала и с каждым шагом вперед чувствовала себя все более спокойно и уверенно.
- Вот видишь, - сказала она ликующе, - опасность отступает перед храбрецами, и мы, сами того не замечая, скоро спустимся с этой проклятой горы.
- И что же потом?
- Я приведу тебя в дом моего отца, расскажу, что ты меня спас, и он, забыв все твои преступления, примет тебя с должным почетом. Разве это не лестно твоей гордости и чести?
Варавва тяжело вздохнул.
- Увы! Честь и я давно расстались друг с другом. Сейчас моему сердцу больше сродни тяжесть. Может быть, это из-за любви к тебе, или мои грехи тянут меня вниз. Я так удручен, что словами не расскажешь... Ведь это я должен был умереть сегодня, а не святой
Назарянин!
- Ты называешь Его святым? - в голосе Юдифь звучала усмешка. - Тогда ты сумасшедший! Этот Назарянин - преступник и богохульник...
Варавва не дал ей продолжить.
- Молчи, молчи! Умоляю - не говори ни слова... Тише! Кажется, кто-то плачет рядом... Юдифь рассердилась.
- Мне ни до кого нет дела! Не останавливайся! Не отвечая, Варавва пытался определить, откуда доносятся рыдания. Его самого вдруг охватила страшная тоска.
- Идем же! - нетерпеливо звала Юдифь.
- Я не могу идти вперед, - сказал Варавва грустно. - Какая-то сила влечет меня обратно.
- Трус! - крикнула Юдифь. - Оставайся, я и одна дойду!
Варавва удержал ее.
- Подожди, потерпи немного, - умолял он хрипло. - Я заставлю себя идти, даже если это будет стоить мне жизни. Все равно она принадлежит тебе. Но прошу, не говори плохо про Назорея!
- Кто ты такой, что смеешь меня поучать?! - сказала Юдифь презрительно. И что ты так печешься о Нем? Ты, презренный раб, укравший жемчуг только потому, что я люблю эти перламутровые горошины?! Почтенный Варавва, совершивший преступление в угоду женскому капризу! Убивший Габриаса за то, что он меня любил!
Варавва не сдержался и больно сжал ее руки.
- Юдифь, теперь не до шуток! Нас окружает смерть, и я узнаю истину прежде, чем сойду с этого места или отпущу тебя! Признайся, ты тоже любила Габриаса?
Вырываясь, Юдифь ответила высокомерно:
- Я никого не люблю! А меня любят все! Разве я не первая красавица Иудеи? Сейчас ты рядом со мной и можешь держать меня в своих объятиях. Будь же доволен - тебе так много досталось! Есть люди, куда значительнее тебя, обожающие прекрасную Юдифь!..
- Например, священник Каиафа? - Варавва рассвирипел окончательно.
Она рассмеялась - лукаво, торжествующе и, не отрицая предположения, сказала:
- Идем! Сейчас я твоя, и только твоя!
Но Варавва, внезапно отпустив ее, молча стоял.
- Мы теряем драгоценное время, - торопила Юдифь.
Варавва не отвечал, и Юдифь, придвинувшись к нему, осыпала его страстными поцелуями.
- Уведи меня отсюда, - шептала она ласково, - и ты не пожалеешь...
- Вот какова первая красавица Иудеи! - воскликнул Варавва брезгливо. - Не искушай меня, если не хочешь, чтобы в этом мраке я убил тебя, как Габриаса! Если бы я знал, что его слова - не похвальба, а правда, он бы остался жив. Иди одна, губительница душ! Я выкорчевываю из своего сердца любовь к тебе. И если позволю лукавому образу жить в моей памяти, пусть Всевышний проклянет мою душу! Ты - воплощение ада! Обманывай других, меня ты больше не проведешь!
Юдифь рассмеялась своим серебристым смехом и, не смущаясь, с змеиной гибкостью прильнула к Варавве.
- Не хочешь, чтобы тебя обманывали, бедный Варавва? - сказала она слащаво. - Не хочешь быть моим рабом? Но я же чувствую, что ты весь дрожишь! Идем! Она дернула его за руку. - И ты одержишь победу, о которой и не мечтал!
На какое-то мгновенье он сдался и уже рванулся за ней, но прежнее чувство омерзения охватило его с удесятеренной силой, и он остановился.
- Нет! Довольно! Я не пойду с тобой!
- Тогда подыхай, как собака! - закричала она и бросилась вперед, в темноту.
Вдруг огромный огненный шар, прорезав небеса, упал на землю. Прокатился чудовищный удар грома, и земля, глухо рокоча и колебаясь, внезапно разверзлась, а в образовавшейся пропасти заметались языки яркого пламени. На фоне бушующего огня возник силуэт Юдифи в накидке огненного цвета. Затем снова раздался грохот, и воцарился прежний беспросветный мрак.
Глава XVIII
Теряя разум, множество испуганных людей носились в темноте, натыкаясь друг на друга, плача и неистово крича, проклиная и молясь. Паника охватила даже самых храбрых и стойких.
Варавва был там, где его оставила Юдифь. Холодный пот градом катился по его спине. Он ощущал не просто страх, а ужас. Неизгладимая вина лежала на всем человечестве, и она была причиной происходящего.
Удалось ли Юдифи спастись, или она сорвалась в полыхающую расселину?
Он громко позвал:
- Юдифь!
Ответа не было.
Тогда он побрел наугад, надеясь, что возвращается туда, где страдал Праведник, умирающий вместо него, грешника Вараввы, Не пройдя и нескольких шагов, он споткнулся о лежащего на земле человека.
- Осторожно, кто бы ты ни был - не поранься о мой меч! - предупредил глухой голос.
- Как твое имя, друг? - спросил Варавва и услышал:
- Центурион Петроний зовут меня.
