- Говорю тебе, следуй за мной, не искушай судьбу!
- Ты смеешься надо мной! У меня нет другой судьбы, кроме полного отчаяния!
- Отчаяние - грех, - возразил Мельхиор спокойно. - Измена женщины - не причина для того, чтобы оставлять всякую надежду.
Темные глаза Вараввы повлажнели от тоски.
- Я нашел Юдифь и тут же потерял ее!
- Никогда потеря не была столь полезной! - насмешливо сказал таинственный спутник. - Я видел ее, она спускалась с горы...
- Значит, с ней ничего не случилось? - радостно воскликнул Варавва.
- Думаю... Она под надежной защитой. С ней был первосвященник Каиафа.
Варавва гневно сжал кулаки.
Пристально следивший за ним Мельхиор сказал:
- Ты все еще в ее путах и не можешь обуздать своих страстей, но я буду терпелив...
- Терпелив?.. - возмутился Варавва. - Кто ты такой, чтобы так говорить? Какое тебе до меня дело?
- Да никакого, - бесстрастно ответил Мельхиор. - Разве что, изучая людей, я выбрал объектом наблюдения тебя. Ты - типичный представитель племени Израиля, так же как Назарянин - символ новой веры, новой цивилизации! Разве я тебе не говорил, что не Он, а ты будешь 'царем иудеев'?
- Я тебя не понимаю, - сказал Варавва тоскливо. - Ты всегда говоришь загадками!
- Это обычай востока, - ответил Мельхиор. - Скоро ты все поймешь. Многое еще случится на удивление миру! Подожди!
Он внезапно остановился. На земле лицом вниз лежал человек. Мельхиор нагнулся и перевернул его. Лежащий посмотрел такими бешеными глазами, что Мельхиор и Варавва невольно отшатнулись.
- Убейте меня! - закричал он хрипло. - Растяните меня на раскаленной решетке! Переломайте все мои кости одну за одной! Пусть лживая кровь вытечет из моих жил! Придумайте самую жестокую пытку для меня!
Он вскочил на ноги и яростно продолжал:
- Я трус, трус, трус! Раструбите это по всему свету! Вырежьте это на камне - пусть все знают про лживого ученика Христа!
Закрывая лицо руками в порыве неизбывного горя, этот сильный человек зарыдал.
- Если ты - Петр... - начал Мельхиор.
- О, если бы я им не был! - закричал несчастный. - Если бы я только мог быть камнем, прахом земным, но не самим собой! Я - тот, кто в час беды покинул своего Учителя, Царя, Бога!
Слезы душили Петра, он умолк.
- Не оплакивай Назорея, - сказал Мельхиор участливо. - Его страдания кончились, Он умер.
- Да, умер, и мир без Него стал мрачным, как ад. А я... я трижды предал Его. Это случилось вчера. Он не упрекнул, не сказал ни слова...
У несчастного Петра начался новый приступ отчаяния.
- Почему, когда я отрекся от Него, от Его дружбы, земля не разверзлась, чтобы поглотить меня? О Боже, Боже, я до сих пор ощущаю это нежный, любящий взгляд Его очей, видящих все тайны моей души!
Горе Петра было так глубоко и искренне, что даже самый равнодушный человек пожалел бы его.
- Что было, то прошло, - сказал Мельхиор мягко. - Содеянного уже не уничтожить. Бедный Петр! Ложь твоя будет известна во все времена, всему миру! И ты будешь символом! Символом ошибки. На твоей неправде люди построят целое здание лжи... Но все же ты менее грешен, чем Иуда...
- Нет, он по крайней мере нашел в себе силы умереть, а я продолжаю жить! Варавва вздрогнул.
- Что ты говоришь? Разве Иуда Искариот умер? Голос Петра понизился почти до шепота.
- Тело его висит на масличном дереве в ущелье, темном, как могила, недалеко от того места, где он предал Учителя. Иуда убил себя вчера ночью, боясь увидеть дневной свет. Если бы я не был трусом, я бы тоже освободил себя от мучительных воспоминаний!
Варавва был ошеломлен.
- Брат Юдифи наложил на себя руки! Как она перенесет это? Кто сообщит ей горестную весть? Услышав эти слова, Петр в бешенстве закричал:
- Кто сообщит, говоришь ты? Я. Я уличу этого беса в женском обличье, натолкнувшего нас на измену. Отведи меня к Юдифи Искариот, и я провозглашу правду. Я небеса разорву силой моего обвинения!
Петр грозил кулаком, он весь был воплощением гнева,
- Не только я, но и мертвый Иуда проклинает ее! Его смерть будет омрачать всю ее жизнь! Будь она проклята! Она обманула нас? Она убедила своего брата предать Учителя! Пусть каждое слово, сказанное мной, вопьется в ее хитрое, лживое сердце и мучит до бесконечности!
- Петр! Сними свое проклятие! Она женщина, и я ее любил!
Петр посмотрел на Варавву безумным взглядом.
- Кто говорит о любви в эти скорбные дни! Любви больше нет - она распята! Пойдемте со мной!
- Куда ты хочешь нас вести, Петр? - спросил
Мельхиор.
- В Гефсиманию. Но не туда, где молился Небесный Посланник в то время, когда Его ученики спали! Бесчувственные, мы спокойно улеглись спать, мы были глухи к Его голосу. 'Вы не могли бодрствовать со Мной один час', - сказал Он нам терпеливо. Мы спали, не желая для Него пожертвовать ни часом своего покоя! Вот вам доказательство земной любви! Мы клялись, что любим Иисуса, и все же покинули Его! Когда явилась стража, мы все разбежались... Вот что люди называют преданностью!
Весь дрожа, Петр продолжал:
- Мы пойдем к Иуде! Он терпеливо ждет нас. Мы можем отнести его домой, к отцу! Положить к ногам его сестры! Пусть она плачет, пусть рыдает, пока не исчезнет последний след ее красоты!
- Но есть ли у тебя доказательства, что Юдифь и в самом деле виновата? защищал любимую Варавва. - Ты бредишь! Смалодушничав, ты отрекся от своего Учителя и теперь хочешь, чтобы и остальные были запятнаны.
- Да нет же! - настаивал Петр. - Пойдемте со мной, я расскажу вам правду. Все было так ловко и yмнo задумано, что таким простакам, как Иуда и я, показалось хорошим делом - Петр вдруг умолк. Он увидел на дороге высокого, почтенного человека, который торопливо шел куда-то. Проводив его долгим взглядом, Петр глубоко задумался.
- Куда так спешит Иосиф Аримафейский?
Задав сам себе этот вопрос, он посмотрел вверх.
Луна, невозмутимо плывшая над местом трагедии, призрачно-мертвенным светом окутывала три креста на самой вершине Голгофы. Они были пусты.
Закрыв лицо плащом, Петр стал спускаться вниз. Варавва и Мельхиор шли за ним. Временами они слышали его рыдания.
Глава XX
Скоро Петр остановился. Под сенью плотных, широких пальмовых листьев прятался колодец и рядом - каменная скамейка. Мириады звезд мерцали над головами. В бесцветном свете луны лицо Петра выглядело безжизненным, бледным.
- Здесь, - сказал он дрожащим голосом, - три дня назад сидел Учитель и говорил с нами.
Он упал на колени и приник головой к скамейке. Спутники не мешали ему. Варавва жадно вдыхал прохладную, влажную свежесть, исходившую от колодца. Мельхиор стоял, опершись о тонкий ствол пальмы. Его бронзовое лицо было спокойным, почти суровым.
Наконец перестав плакать, Петр посмотрел на него усталыми глазами, как бы впервые видя.
- Ты, наверное, из Египта... На тебе лежит отпечаток древней страны...
- Кто я и куда иду, не имеет значения, когда Сам Бог согласился принять смерть! Взгляд Петра стал пристальнее.
- Ты тоже был Его учеником?
- Лучше спроси меня, ощущаю ли я тепло и свет солнца... - ответил Мельхиор. - Эти тайны не для твоего народа и не для этого времени! Я всегда был и буду иностранцем в Иудее...
Он говорил мягко, но тоном, не поощряющим дальнейшее любопытство.
Петр все же сказал:
- Глядя на твое лицо, невольно вспоминаешь о том, как в ночь рождения Господа в Вифлеем пришли
