согласие Пилата, я навсегда останусь должником милосердия Рима...
Юстиция невольно улыбнулась, слушая льстивый оборот последней фразы, потом брови ее сдвинулись и лицо приняло обычно строгое выражение.
- Я бы хотела тебе помочь, но у меня нет власти дать это разрешение, а Пилата мучат кошмары... Но подожди...
И она скрылась между мраморными колоннами.
Иосиф глубоко вздохнул и, глядя на фонтан, старался понять, почему сердце его бешено застучало и мысли спутались, когда он услышал вопрос: 'Ты уверен, что Он действительно умер?' Так ничего и не решив, он снова увидел Юстицию.
- Пилат желает тебя видеть, - сказала она. - Но если ты заметишь какие-то странности в его поведении, не обсуждай это ни с кем. Я бы не хотела, чтобы по городу поползли сплетни, что Пилат не в себе...
- Обещаю не разглашать то, что ты хочешь оставить в тайне, - торжественно обещал Иосиф.
Юстиция кивнула и молча пошла в покои Пилата. Аримафейский советник последовал за ней.
Часть вторая
Глава I
В большой, с высокими сводами спальне правителя горело множество светильников, курились благовония.
Пилат возлежал на подушках, покрывающих роскошное, украшенное золотом ложе из слоновой кости. Лицо его осунулось, глаза запали - видно было, что он очень болен.
- Выслушай этого человека, Понтий, - сказала Юстиция, присаживаясь рядом с мужем на мягкую постель. - Это благочестивый Иосиф из Аримафеи.
Прокуратор вяло поднял руку.
- Подойди ближе, еще... - почти шепотом сказал он Иосифу, почтительно склонившемуся у двери. - Я не могу отличить тебя от теней, которые окружают меня...
Иосиф приблизился.
- Мир тебе, досточтимый наместник великого цезаря, - произнес положенные слова приветствия проситель.
- Что привело тебя ко мне? Я, кажется, уже исполнил сегодня желание детей Израиля... - угрюмо сказал прокуратор Иудеи.
- Благородный Пилат, я пришел просить Тело Христа.
Неожиданно резким для его состояния движением прокуратор приподнялся на ложе и сжал ладонь супруги.
- Ты слышишь, Юстиция? Тело Христа.
Глаза его лихорадочно заблестели.
- Я не осмелился бы потревожить в столь поздний час покой прокуратора Иудеи, но только ты, милосердный Пилат, можешь выполнить мою нижайшую просьбу, - в голосе Иосифа звучала надежда. - Не допусти, чтобы Праведник был погребен вместе со злодеями, как приказали старейшины... Позволь положить Священное Тело в склеп, приготовленный для меня, и похоронить с молитвами и слезами, как умершего героя...
- Умершего? - переспросил Пилат. - Ты уверен, что Он умер?
Иосиф испугался. Снова тот же самый вопрос... Но он не успел ничего ответить - Пилат вскочил с постели и закричал:
- Мирская сила не может убить Назорея! Он жив! Несчастные! Вы торжествуете, видя кажущуюся гибель Бессмертного! Он - Бог! Вы видели только страдания Человека, а я... я видел больше...
Нежно обнимая Пилата, Юстиция умоляла его не волноваться, но он горячо продолжал:
- Я надеялся, я верил, что и они наконец увидят очевидное: всю лучезарность этого удивительного Облика, такого неземного, что каждую минуту я ждал - Он вот-вот растворится во вселенной... Он не умер! Он не мог умереть, хотя Его и распяли! Он владеет тайной смерти, недоступной людям...
- Пилат, прошу тебя, не волнуйся так! - говорила заботливая супруга. Но Пилат не видел и не слышал ее - он мысленно снова стоял в синедрионе и омывал руки.
- Я не виноват! - кричал он в отчаянии. - Это дело иудеев, и они ответят за преступление! Я же заявляю и перед небом, и перед цезарем: не повинен я в крови Праведника!
Весь дрожа, Пилат простер руки к посетителю. Потом, опомнившись, вдруг сказал, глянув на него:
- Зачем здесь этот человек?
Иосиф недоумевающе посмотрел на Юстицию. Она быстро смахнула слезы и сказала, глотая застрявший в горле комок:
- Ты забыл, Понтий? Он просит тело Казненного Пророка для приличествующего Ему погребения. Исполни его просьбу и отдохни - ты утомился...
Пилат смотрел на Иосифа, что-то припоминая.
Потом сказал решительно:
- Бери то, что ты считаешь смертным телом, и поступай, как велит обычай. Я даю тебе на это разрешение.
Пилат вдруг рассмеялся.
- Разрешение... положить в гроб то, что не вместит и не скроет ни один склеп, не уничтожит никакое время...
Иосиф протянул прошение, и прокуратор поставил на нем печать. Низко поклонившись, советник уже хотел выйти, как во дворце послышался шум и в покои Пилата ворвался разъяренный Каиафа.
- Ты ответишь перед цезарем за измену, Пилат! - кричал первосвященник. Ты сговариваешься с фокусниками, чтобы осуществить мнимое воскресение одного из них - Назорея!
Прокуратор величественно встал.
- Кого ты называешь изменником, подданный Рима? - властно произнес он. Хотя ты и первосвященник, но понесешь наказание за оскорбление наместника цезаря в его владениях!
Каиафа побелел от сдерживаемого бешенства.
- Ты тоже ответишь пред цезарем, Пилат! - сказал он, брызгая слюной. Разве ты забыл, что обманщик, которого распяли, говорил: 'Через три дня воскресну!'? А теперь ты даешь разрешение похоронить Его в склепе, тайна которого известна ему одному, - Каиафа ненавидяще посмотрел на Иосифа. - Он спрячет Тело, а потом провозгласит, что Христос воскрес!
Иосиф не отвел строгих, спокойных глаз. Глядя в лицо Каиафе, он сказал:
- Ты боишься, Каиафа... Ты не можешь опомниться с тех пор, как узнал, что в то время, когда Распятый испустил дух, завеса в храме разодралась надвое... Приди в себя... Самые жестокие и те оставляют мертвых в покое... И этот покой заслужил Тот, Кто казнен так несправедливо...
Кровь прилила к лицу обычно бледного Каиафы.
- Ты слышишь, Пилат? - воскликнул он. - Как дерзок этот аримафеянин!
- Он говорит правду, - вмешалась Юстиция. - Иисус из Назарета безгрешен.
Первосвященник гневно глянул на женщину, осмелившуюся перечить ему, и сказал сквозь зубы:
- Я с женщинами не спорю - они не имеют права голоса в наших совещаниях.
Юстиция презрительно улыбнулась:
- Ты забыл, Каиафа, что перед тобой римлянка! Первосвященник вздрогнул и уже другим, более миролюбивым тоном сказал, обращаясь к правителю:
- Прошу тебя, взвесь все до мелочей, Пилат, чтобы не навлечь на себя недовольство цезаря! Хладнокровные римские воины - и те заразились странной болезнью: они говорят про милосердие! Они отказались переломить кости богохульного Назорея, заявив, что в этом нет надобности - Он умер... Они нарушили закон! Исполни они мое желание, Тело Распятого было бы изрублено на мелкие кусочки!
Глаза Каиафы горели мстительным огнем, он тяжело дышал.
- Твой сотник проявил самоуправство, - продолжал служитель Иеговы. - Своей властью отдал Тело Назарянина женщинам, среди которых известная блудница Магдалина, Они подняли страшный вой, когда воины хотели отнести Его к месту, где обычно зарывают преступников... И эта распутная девка заявила, что Иосиф Аримафейский добьется разрешения прокуратора похоронить Назорея с почестями! Почести фокуснику и богохульнику!
Каиафа притворно воздел свои худые руки, призывая Иегову в свидетели.
- Пилат, если ты дашь это разрешение, ты поощришь хитро задуманный заговор!
