Тянулась из травы редкая поросль, пытаясь заменить предшественников, но она пока была не в силах скрыть вздымающиеся над землей каменные надгробия и массивные черные и серые пирамиды склепов. Это было то, что искал Аленор: кладбище адорнитов.
Оставив коня у черной решетчатой ограды, которая уходила в обе стороны от тропы, Аленор открыл тихо скрипнувшие решетчатые ворота и оказался на большой круглой площадке, выложенной черным мрамором. В центре площадки лежала такая же черная плита — сюда, вероятно, ставили гроб, прощаясь с ушедшим. Юноша пересек площадку и, стараясь ступать как можно тише, направился к надгробиям, отыскивая взглядом рогатую птицу тунгра с глазами зелеными, как трава. У него почему-то пересохло во рту, а спина под панцирем, наоборот, взмокла от пота. Он не то чтобы боялся — ведь тут не было ничего, кроме праха, укрытого под землей и за отсвечивающими на солнце мраморными гранями пирамид, — но охотно променял бы сейчас пребывание в этом застывшем и беззвучном обиталище тленных оболочек ушедших хотя бы и на ту же отрешенную от мира колонию адорнитов.
Медленно огибая вертикально стоящие плиты надгробий с выбитыми на них непонятными символами и рисунками, Аленор разглядывал вершины черных четырехгранников высотой в два его роста. «Склеп из черного камня», — сказала Ора-Уллия. Каменные птицы, звери и рыбы с красными, лазурными, желтыми, белыми глазами слепо смотрели на него со всех сторон. Вот! Рогатая длинноклювая серая птица венчала вершину черной пирамиды и солнце играло в изумрудах больших круглых застывших глаз.
Юноша провел языком по сухим губам, оглянулся и крадущимися шагами приблизился к склепу. Основание пирамиды было выложено из красного камня, а выше, над этой красной полосой, сходясь в острие на вершине, угрюмо блестел черный мрамор, подобный застывшему мраку подземных глубин. Птица тунгр безучастно смотрела с вышины на притихший лес. Обойдя пирамиду кругом, Аленор обнаружил нишу с низкой деревянной дверью, закрытой на широкий железный засов. Можно было отодвинуть засов и войти в склеп, но юноша решил не рисковать: он не мог поручиться, что чьи-нибудь внимательные глаза сейчас не наблюдают за ним из-за ограды. Нет, он вернется сюда ночью и возьмет то, что искал.
При мысли о предстоящем ночном посещении этого кладбища защемило сердце, но Аленор, разозлившись, обругал себя: не можешь, трусишь — сиди в своем замке и мечтай о прекрасных девах и дрожи, как мышь, от каждого шороха за окном. Трусу незачем пускаться в путь, трусу лучше сидеть, забившись в угол, и презирать себя. Он, Аленор, никогда не был и не будет трусом! И не в этом ли доблесть живущего — победить, сломать в себе страх, вырвать его из души, превратить в пепел и навсегда развеять с самой высокой башни?
Опустившись на колени, Аденор начал молиться за ушедшего Гpaxa и, взывая к Всемогущему и Искупителю, просил их не препятствовать в свершении задуманного.
«Этой ночью Неизбежность проявит себя», — пришла невольная мысль.
«Этой ночью я должен забрать из склепа черную книгу. Таинственный голос неспроста прозвучал в моей спальне…»
ТАЙНЫЕ ПУТИ
Въехав в Имм через восточные ворота, Аленор направился прямо к Оружейному клубу: там можно было пообедать, посидеть с бокалом темного пива, слушая разговоры и коротая время в ожидании вечера. Хорошо еще было бы повидаться с другом Риоленом; тот, наверное, уже вернулся с континента, из Пятнистой долины, где мерялся силами со смуглолицыми из Западных Земель. Кому же досталась синяя чаша Летних Ветров? Правда, не то сейчас было у Аленора настроение, чтобы общаться с друзьями. Даже с самыми лучшими друзьями. Все его мысли сосредоточились на том, что предстоит ему сделать ночью. От этих мыслей все чаще и чаще сжималось сердце. После встречи с Орой-Уллией юноше стало казаться, что адорниты — не простые живущие, что они владеют какими-то тайнами… И как знать, не чревато ли бедой посещение места, где покоится прах их ушедших?.. Предохранит ли трижды освященный нательный серебряный крест от недобрых сил ночи на чужом кладбище?..
Погруженный в тревожные размышления, Аленор не заметил, как пересек улицу, ведущую к клубу. Только миновав еще несколько многолюдных кварталов и выехав на тенистую набережную, опоясавшую небольшое озеро, он словно проснулся и, обнаружив, что попал совсем не туда, куда хотел, повернул коня назад.
Старинное белое здание Оружейного клуба возвышалось на зеленом холме посреди сада. Клуб имел давнюю историю, уходящую в глубины Больших Циклов, и существовал еще до нашествия орров, когда Имм был совсем крохотным городком на одной из дорог, ведущих в глубь острова Мери. В клубе могли на равных общаться юнцы, только-только прошедшие все этапы испытаний, и ветераны турниров, опытные бойцы, обладатели целых коллекций турнирных наград. Оружейный клуб Имма был известен далеко за пределами острова и его членов всегда с уважением и почетом встречали в любых землях. Аленор состоял в клубе уже третий год и очень гордился тем, что был принят сразу, без повторных испытаний. Как когда-то и его отец.
Поднявшись по широкой лестнице, Аленор вошел в здание и отметился в толстой клубной книге, лежащей на белом мраморном столе, ножки которого были сделаны в виде старинных мечей, не очень удобных в бою, но разящих наверняка. Пробежав глазами список, он обнаружил знакомые имена и направился через анфиладу залов в трапезную, славящуюся своими отменно приготовленными блюдами.
В клубе, как всегда в это время дня и в эту пору года, было не очень людно и не очень шумно. Сгрудившись у стола, обсуждали тактику боя на предстоящем турнире. Бились на деревянных мечах, восстанавливая и шлифуя навыки нападения и защиты. Рылись в книгах и спорили, кому достались награды донаррийского турнира в год Огня. Делились впечатлениями от поездок. Формировали пятерки, десятки и двадцатки. Принимали посланников с континента. Хохотали, слушая веселые истории. Проклинали на чем свет стоит оружейную мастерскую в Цветочном квартале за неудобные шлемы. Строили планы охоты. Играли в камни, шары, тройные полеты и звезды небесные. Просто потягивали пиво, устроившись в креслах и на диванах.
Аленор по пути приветствовал всех, кого видел, но на предложения присоединиться к той или иной компании отрицательно качал головой. Он прошел через все длинное крыло Оружейного клуба и открыл дверь трапезной.
В большом, но уютном зале трапезной, тоже было немноголюдно. Скорее, почти пусто. Два незнакомых бородатых альда, склонившись над доской, переставляли с клеточки на клеточку костяные игральные диски, стремясь перехитрить друг друга в «турнире Белливра Бродяги». Они были настолько увлечены игрой, требовавшей и смекалки, и тонкого расчета, и риска, что не замечали ничего вокруг. Их бокалы с почти нетронутым пивом стояли на самом краю стола и в любой момент могли оказаться на полу от нечаянного толчка локтем. Наискосок от игроков задумчиво ковырялся вилкой в салате бледный чернобровый юноша. Он еле заметным кивком ответил на приветственный жест Аленора и вновь впал в задумчивость. Это был Гиллемольд, довольно удачливый боец, озорник и любитель мистификаций. Аленор не раз встречал его на турнирах и молодежных сборищах, слышал о его похождениях от приятелей и мог почти определенно сказать, что значит столь меланхолический вид Гиллемольда. Чрезвычайно влюбчивый Гиллемольд либо разочаровался в очередном предмете обожания, либо размышлял, к чьим прелестным ножкам на этот раз бросить свое неугомонное сердце. Небольшая компания, окружив стол, уставленный тарелками, кувшинами и бокалами, вела негромкую беседу, не забывая управляться с зеленью и мясом и запивая копчености красным виноградным вином, которым славились иммские виноделы.
Заглянув на кухню, где среди котлов, больших сковород и кастрюль лениво переговаривались повара, Аленор заказал обед и, повесив на вешалку плащ и вымыв руки в маленьком серебряном бассейне с проточной водой, устроился неподалеку от беседующей компании. Хотя он и чувствовал голод, но ел без всякого аппетита, не отдавая должное вкусу наваристого мясного бульона и свежайших морских длиннохвосток, что каждое утро доставляли в клуб с побережья. Голова его была занята другим, перед глазами стояло видение лесного кладбища с тусклым блеском черной пирамиды, и чтобы отвлечься, он начал прислушиваться к ведущемуся за его спиной разговору. Игроки по-прежнему стучали дисками, а углубленный в себя Гиллемольд уже покинул трапезную, так и не доев свой салат и оставив почти нетронутым высокий бокал с душистым рубиновым вином.
Некоторое время юноша не мог сообразить, о чем идет речь, но потом ему все стало понятно: один из присутствующих с восхищением описывал другим театральное представление, на котором он побывал в
