четыре купола с антитермическим покрытием. Два из них находились в зоне сумерек, примерно на границе знойной зоны, и два других-в зоне вечной ночи. Зато под земные сооружения простирались далеко под поверхностью знойного полушария, где в различных местах рядом с зерка лами, улавливавшими солнечную энергию, были установлены различные автоматические обсерватории.
На Меркурии постоянно находилось не больше трехсот че ловек, мужчин и женщин, и все были текнами. Я прибыл туда в тот день, когда мае исполнилось 25 лет. Космолет доставил меня в астропорт на ночном полушарии. Я едва успел разглядеть голую замороженную ночву, поблескивавшую в свете прожекторов, л лифт унес меня в подземелье.
Несколько дней спустя наша маленькая группа поднялась на поверхность. Нас окружала ледяная ночь. Неподвижные звезды ярко сверкали, ослепительный свет Венеры отбрасывал на почву наши резкие тени. Мы сели в массивный экипаж, специально сконцентрированный для малых планет со слабым притяжением. За рулем был Сни, который прибыл в Эрукои на полгода раньше меня, а впоследствии стал моим ассистентом.
Мы двинулись к терминатору. По мере приближения к не му темнота медленно рассеивалась. Вершины Теневых гор, расположенных у границы ночной зоны, сверкали на фоне черного неба, освещенные косыми лучами Солнца. Они казались нереальными, словно висящими в пустоте над странно переливающимися тенями, которые и дали им это название-Теневые. Мы проехали мимо блоков № 1 и 2 и проникли в знойную зону. Фильтрующие экраны мгновенно оградили нас от слепящего света. Я слышал, как потрескивает от жара броня машины.
- Расширение,- коротко объяснил Сни.- Внешняя антитермическая броня из подвижных пластин, вот они и ходят.
Наша машина не позволяла далеко углубиться в освещенную зону. В центре освещенного полушария температура превышала 700° от абсолютного нуля. Я побывал там лишь однажды, воспользовавшись подземным туннелем, чтобы осмотреть главную солнечную энергоцентраль, расположенную а глубине долины. Ее мощные генераторы работали, используя перегретый ртутный пар.
Мы добрались только до 3° долготы. Почва Меркурия - это сплошное нагромождение глыб, растрескавшихся от резких температурных колебаний еще в те далекие времена, когда планета вращалась вокруг своей оси. Иногда передо мной вздымались мрачные голые скалы, иногда попадались долины, заполненные тончайшим сыпучим пеплом, в котором можно было утонуть, как в воде. Нет слов, чтобы описать мертвящий ужас этих равнин, над которыми вздымаются черные вулканы на фоне слепящего неба, где пылает безумное Солнце!
Жизнь в подземном городке немного напоминала жизнь на ваших полярных станциях. Нас было достаточно много, чтобы зрелище одних и тех же слишком знакомых лиц не вызывало неприязни. Наоборот, нас всех, или почти всех, связывала тесная дружба. Нас объединял 'меркурианский дух', как мы говорили, и он сохранялся даже на Земле, возрождаясь на наших вечерах 'бывших меркурианцев'. Все здесь были добровольцами, и лишь немногие просили сократить им нормальный трехгодичный срок. Наоборот, большинство рано или поздно снова возвращалось на Меркурий. Некоторые даже родились здесь, например старика Хорам, единственный человек, который действительно знал всю эту планету. С нежностью говорил он об ее ледяных пустынях и раскаленных плато.
Год спустя я стал директором лаборатории, а Сни - моим ассистентом. Это был довольно мрачный человек, великолепный физик, правда, недалекий, но абсолютно надежный.
Мои исследования заставляли меня проводить много времени в подземной лаборатории глубоко под блоком № 3. Я обрабатывал данные о деятельности Солнца, собираемые семью автоматическими обсерваториями на знойном полушарии, и вместе со мной, кроме Сни, трудилось еще пять молодых физиков.
Каждые два месяца космолет с Земли доставлял оборудование, продукты, которые как-то разнообразили наше меню, состоявшее в основном из плодов гидропонных теплиц, и новости.
Однажды около полудня я разрабатывал свою теорию о солнечных пятнах, когда вдруг обнаружил, что, если мои расчеты верны, скоро настанет конец света. Помню, как я был ошеломлен, как не верил самому себе, двадцать раз проверял расчеты и под конец пришел в ужас. Словно безумный выбежал я из лаборатории, поднялся на поверхность в освещенном полушарии. Солнце, висевшее низко над горизонтом, пылало в небе как всегда. И тем не менее, если я не ошибался, это светило должно было в ближайшем будущем - через сто лет, через десять, завтра, а может быть, через секунду взорваться и уничтожить огненным ураганом Меркурий, Землю и всю солнечную систему
Я ринулся в свою лабораторию, заперся там и, не говоря никому ни слова, проработал без передышки почти шестьде сят часов, не отходя от компьютера. Я не ел, не пил и поддерживал силы только возбуждающими таблетками. Чело век - любопытнейшее создание! Когда я высчитал, что взрыв Солнца неизбежен, но произойдет не раньше чем через десять пятнадцать лет, я разразился торжествующим смехом и, не смотря на усталость, пустился в пляс, распевая во всю глотку в опрокидывая столы и стулья. Затем я постепенно успокоил ся. Нужно было срочно предупредить Совет Властителей наук. Я попросил директора обсерватории немедленно послать на Землю запасной космолет с моим сообщением. Через не сколько дней космолет возвратился; на нем прибыл сам Влас титель неба Хани. Он оказался высоким стариком с холодны ми голубыми глазами и холеной, по-старомодному длинной седой бородой. Он сразу же прошел в мою лабораторию в со провождении своей внучки Рении, прелестной блондинки, гео физика из института Властителя планет Снэ. Я изложил Хани свой новый метод расчетов и результаты, к которым пришел. Он долго проверял мои вычисления. Все было точно. Хани поднял глаза, обвел взглядом тихую пустую лабораторию, пе чально посмотрел на свою внучку, затем на меня.
- Орк,- сказал он,- мне жаль, что вы не ошиблись в своих расчетах. Если бы не они, вы когда-нибудь сами ста ли бы Властителем...
Мы долго сидели молча. Я смотрел на Рению. Она не дрогнула, когда я излагал результаты своих вычислений. Ее зеленые глаза затуманились, но тонкие, правильные черты ли ца сохранили выражение спокойной решимости. Она загово рила первой:
- Неужели мы ничего не можем сделать? Неужели чело век жил напрасно? Может быть, лучше отправиться на звез долетах сквозь сверхпространство хоть куда-нибудь?
- Я думал о другой возможности,- сказал я.- Похоже во всяком случае, сейчас мне так кажется,-взрыв достигнет только орбиты Урана или, на худой конец, Нептуна. Солнце вряд ли превратится в обычную, сверхновую звезду - мы име ем дело с чем-то совершенно особым. И если нам удастся от вести Землю на достаточное расстояние...
- Именно это и нужно сделать,- прервал меня Хани. Но успеем ли мы? Десять лет слишком малый срок! Я оста нусь на месяц с вами. В конечном счете все ваши выводы ос нованы только на наблюдениях последнего полугодия. Я за требую из архивов все, что относится к новым звездам и к деятельности Солнца за последние годы. Мы вместе продол жим вашу работу, а там посмотрим. За исключением Хани, Рении и моих непосредственных по мощников, никто на Меркурии, даже астрономы, не подозре вал о жестокой истине. Считалось, что Хани прибыл на Меркурий для проверки нашей работы, что иногда бывало, хотя и редко.
Я взялся за работу вместе с Хани и почти каждый день виделся с Ренией. Казалось, старик не мог и часа обойтись без своей внучки. Только она могла его успокоить, когда он злился и нервничал.
Мы перепроверили все архивы о солнечной деятельности и все наблюдения последних лет. На Земле в это время целая армия астрофизиков изучала все, что было известно о новых и сверхновых звездах в начальной стадии их образования, и пересылала нам результаты на космолетах особого назначения. Чтобы отвлечь хотя бы на время любопытство астрономов, Хани распространил слух, будто он проверяет одну из моих теорий, согласно которой наиболее близкая к нам звезда, Этанор, вскоре превратится в сверхновую.
Воспользовавшись первым попавшимся довольно неопределенным предлогом. Совет Властителей наук через правительство триллов снова ввел закон Алькитта, который позволял Совету в случае необходимости мобилизовать все энергетические и людские резервы обеих планет. Постепенно, чтобы не вызвать огласки, начались подготовительные работы.
Наши расчеты позволили уточнить срок солнечного взрыва. Нам оставалось десять лет и шестьдесят четыре дня. Однако мы не могли рассчитывать больше чем на восемь лет это было пределом, за которым
