Я почувствовал, как свет пульсирует в глазах.
— Но она никого не назвала, если хотите знать, — сказал Н. Г., - Так что остались не засвеченным. Ведь эта женщина единственная, кто знал вас в лицо… Короче, повезло.
— Да, — медленно произнес я. — Мне чертовски повезло.
— А у Аиста ничего не вышло. Он сдал вас и ваших людей, а ему все равно не поверили. Когда стало ясно, что операция провалилась, и те, кто ее готовил, ожидали головомойки, кому-то пришла в голову идея свалить все на вас. Руководству доложили, что вы просто провалились. Ну а Аиста перевели работать в другую страну. В девяносто первом он ушел в отставку. Сейчас основал свою фирму, называется «Октопус». Процветает.
— Я должен за него порадоваться?
— Нет. Вы должны его устранить.
Мы как раз дошли до длиннющего такого здания, которое местные жители называют «Флейтой».
— Вы предлагаете мне его убить?
— Если бы понадобилась физическая ликвидация, я бы обратился к специалистам, — сказал он холодно.
— Тогда почему вы обратились ко мне?
— Сегодня мы, в прошлом сотрудники Комитета, работаем в коммерческих структурах. Иногда сталкиваемся с активной деятельностью бывших коллег, которая вредит интересам наших фирм и организаций. И решаем проблемы мы, соответственно, своими методами, — сообщил он, словно на лекции курсантам.
— И теперь вам понадобился человек, у которого личные счеты с Аистом?
— Это мы тоже учитывали. Риск слишком велик, чтобы доверять случайному человеку. Должна быть гарантия — его не перекупят… и что он не испугается. Я не стану от вас скрывать: Вадим поставлял информацию об «Октопусе», он там работал. Ко мне пришел сам пришел и предложил сотрудничество.
— Значит, он работал у Федоренко?
— Вы не знали?
— До разговора с вами я вообще не подозревал, что существует такая фирма. А у него какие счеты с Аистом?
— Никаких. Мы оплачивали его услуги. Недавно он передал, что может сообщить что-то очень важное. Но запросил слишком высокий гонорар. Допускаю, его гибель как раз связана с этой информацией.
— Почему?
— Я же сказал, он назначил очень высокую цену.
Устранить человека сегодня стоит дешевле.
— Так кто же его устранил?
— Подумайте сами — если кто-то знает про вас такое, что может стоить сто тысяч долларов…
— Ого. И теперь вы хотите, чтобы я выяснил, какую информацию он не успел вам продать?
— Вам не удастся. Вадим проработал в фирме несколько лет, в чем-то являлся доверенным лицом. А вы даже не успеете внедриться…
— Не успею?
— Да. Как он намекнул, его информация имеет цену только до начала следующего года. Сегодня у нас двадцать шестое. После первого числа ничего уже не удастся изменить.
— Что же вы хотите от меня за пять дней?
— Необходимо дезорганизовать работу фирмы. Почему первое января? Удачное число для начала действия какого-нибудь договора, верно? С нового года он вступает в силу, и тогда уже ничего нельзя будет изменить. Но до этого числа еще остается возможность помешать. Иначе Вадим не стал бы заламывать цену, понимаете?
— Нет. Я не понимаю, что могу сделать.
— Решение простое — если мы не знаем, чему должны помешать, мы должны мешать всему. Метод выбирайте сами: компрометация в глазах партнеров, привлечение внимания налоговой полиции, дезорганизация работы, моральное давление на сотрудников или что еще. Связь будем держать по тому же варианту, что и с Вадимом.
— Примета плохая.
— У меня уже память не та, чтобы запоминать новое меню. Значит так, точка номер один — вот эта остановка автобуса в Зеленограде. Номер два — отдел «Инструменты» в «Детском мире», номер три — станция метро «Речной вокзал», второй вагон… Называя время, прибавляйте час сорок. Сообщение передавайте на пейджер…
— Послушайте, вы ведь решили предложить мне это задание еще до того, как погиб Вадим, верно? — я хлопнул себя по лбу. — Вы ведь не собирались платить ему бешеные деньги за информацию?
— Повторяю, мы не располагали такими средствами. «Октопус» не главный конкурент людей, на которых я работаю.
— Почему же он тогда запросил столько? Цена определяется наличием спроса на товар.
— Почему? — Н. Г. остановился и удивленно посмотрел на меня. — Странно, мне не пришло это в голову. Старею. Подождите. Да, вспомнил. Он обмолвился насчет личной заинтересованности… Моей личной заинтересованности.
Н. Г. выглядел растерянным и теперь уже нисколько не был похож на лектора.
— Разве у вас тоже счеты с Аистом?
— Нет, — он покачал головой. — Ничего личного.
— Ничего личного настолько, чтобы перевесить триста граммов тротилового эквивалента? Кстати, ваши хозяева тоже могли бы просто подложить своим конкурентам бомбу.
— Бомбы взрывают те, кто воюет против нас. А мои хозяева, — он жестко посмотрел на меня, — вполне цивилизованные люди.
Мы не мафия, чтобы убивать всех, кто мешает. Вот если рамках закона дезавуировать конкурента…
— По-научному это называется нагадить, — уточнил я.
3. НЕ ДАЙ СЕБЯ УБИТЬ
Массивная входная дверь в ресторан была наглухо закрыта. Я уже собирался постучать в нее кулаком, но потом передумал, обошел здание и увидел с обратной стороны служебный вход. Возле него стояли мусорные баки. По ступенькам поднялся наверх и оказался в коридоре, который мыла пожилая женщина. Кажется, это она вчера выдавала в гардеробе мою дубленку и невесомую пушистую шубку для женщины.
— Эй, товарищ, — окликнула гардеробщица, — вы куда?
Давно ко мне не обращались — «товарищ». Я даже вздрогнул. Женщина была похожа на вышедшую на пенсию преподавательницу начальных классов.
— Я не товарищ, я клиент. Посетитель вашего ресторана.
— Мы в семь открываемся, — она оперлась на швабру и принялась изучать мою физиономия. — Но только посетители все равно не должны ходить где ни попадя.
— Я по делу. Вчера мой шеф тут у вас погулял. Да так, что забыл пальто. Ну, может же человек изредка расслабиться, верно? Вот он и прислал меня за своими вещами.
— Приходите после семи, — она покачала головой. — выдадим ваше пальто, если оно у нас.
— Что ж, я зря машину гонял? Моему шефу здорово не понравится, что вы сразу не возвратили его шмотки. Он мужик крутой. В лучшем случае больше никогда сюда не придет. Как вы думаете, владелец ресторана обрадуется, если они по вашей нерасторопности потеряют такого клиента?
— Хорошо, — пожилая женщина вздохнула и прислонила швабру к стене. Мне было неприятно, что я
