-- Факт! -- Я махнул им рукой. -- Бывайте, мужики! Главное в нашем деле -- ...
-- Не суетись! -- проревели мою любимую присказку пехотинцы.
Ну, разве можно победить таких людей? Крутые парни, крепкие орешки!
В капонир, глубокий окоп с подковообразным валом вокруг, за которым укрылась КШМ, я спрыгивал в весьма приподнятом расположении духа. Поэтому, право слово, почувствовал себя весьма неловко, шагнув в кунг КШМ и увидев за командирским столиком Иванова. Капитан посерел и постарел лет на десять; шутка ли -- принимать первый бой, не имея ни капитальной тактической подготовки, ни полевого опыта, и сразу -- в ответе за целый тяжелый батальон! Я от души возблагодарил Господа за то, что начал войну Ванькой- взводным, а затем напустил на себя туповато-бравый вид, лучше всего говорящий об уверенности в себе, и четко козырнул:
-- На батарее и в третьей роте все путем! Я только что с позиций -мужики бьются, как львы, только бесхвостые. Ничего, что я с сигаретой?
Я знал, что Иванов не курит, поэтому мой невинный вопрос, как и кирзовый юмор, были 'красной селедкой' -- приманкой, чтобы отвлечь командира и ослабить то нечеловеческое напряжение, в котором он находился.
Иванов кривовато улыбнулся. Высокообразованный человек, опытнейший педагог, он меня, скорее всего, раскусил, но цели своей я-таки добился.
-- Спасибо, Дмитрич. -- Иванов потер лицо ладонью. -- Как люди?
Ай, молодец! Профи! Вождь! Не надо шар земной переворачивать и Америку открывать -- выслушай доклад своего офицера, спроси его о том, что его самого сильней всего щемит, кивни головой -- и ринутся подчиненные исполнять свои здравые задумки, как твой собственный, гениальный, непререкаемый приказ! И голову за него положат, да не по присяге -- вдохновенно и самоотверженно! Одно только маленькое условие: выслушай так, чтобы он поверил в необходимость и ключевую важность своего сообщения, спроси так, чтобы умереть или воскреснуть от его ответа, кивни так, словно твой кивок -карт-бланш и индульгенция одновременно. И не сыграть все это нужно -пережить.
Капитан спецвойск МВД Олег Иванов это сделал.
-- Одного подстрелили, в мякоть. -- Я плюхнулся на сиденье. -- Что говорят вожди в Ханкале?
-- Да что они могут сказать? -- Командир презрительно махнул рукой.
-- Ну как что, -- невозмутимо пустил я дым через ноздри. -- Удар 'воздушной кавалерии', десант спецназа или рейд стратегических бомбардировщиков, а?
Иванов посмотрел на меня, явно сомневаясь в моей вменяемости, но понял, что я, по обыкновению, вышучиваю ситуацию, и вызывать санитаров не стал.
Я вкратце обрисовал ему обстановку.
-- В основном работают с автобазы и заводских корпусов, но гаражи от нас в двухстах пятидесяти -- трехстах метрах, а до цехов рукой подать, да и скучились там правоверные. Считаю нужным работать всем минометным взводом в одни ворота, то есть попеременно по каждому цеху. Автобаза не так опасна.
-- Действуй, Дмитрич, -- кивнул Иванов. -- Если что -- сразу доклад.
Выйдя из кунга, я еще с минуту постоял в тени высокого бруствера. С Олегом нам определенно повезло! Будь на его месте псих, неврастеник, да просто неуравновешенный человек, -- не сносить бы нам голов, как было в Отдельном милицейском полку нашей же бригады. В нашем положении определяющими победу факторами были выдержка и хладнокровие -- Иванов обладал ими в полной мере!
Прежде чем снова сквозануть через плац на батарею, я не смог устоять перед искушением 'зайти в гости' к своему закадычному другу, командиру взвода братской третьей роты, оборонявшему, согласно боевому расчету, здание штаба. Вот кому доставалось-то! Полежать несколько часов с биноклем в укрытии и вычислить в лагере штабной барак или палатку -- плевое дело, что бандиты и выполнили, обрушив на двухэтажную кирпичную коробку лавину огня. Резон понятен: в первые же секунды боя выбить командиров, нарушить управление боем. Да вот ведь незадача: мозг-то батальона находился к тому времени в надежно защищенной КШМ, а в здании штаба скрытно засели сорвиголовы старшего лейтенанта Михаила Червонного, а в самодельном каменном бастионе на крыше -- хладнокровные, как удавы, и бесстрашные, как берсерки, бойцы взвода автоматических гранатометов 'пламя', оперативно входивших в состав моей батареи.
Если Ламбин попал на войну 'на халяву', то Михаил Червонный (век свободы не видать, такая уж звонкая фамилия у человека! ), можно сказать, удостоился 'халявы в кубе'. По жизни его интересовали две вещи: блюз и винь-чунь. С целью избежать обвинений в тунеядстве и кретинизме Миша с успехом окончил Новосибирский лесотехнический институт с военной кафедрой и -- ушел в первый нокдаун: его, человека сугубо мирных наклонностей, соло-гитариста и вдребезги даоса, законодательным порядком призвали в армию, да не просто в армию, а в очень армию, т. е. повесили на плечи по две звездочки и поставили во главе взвода лоботрясов-вэвэшников. Будучи прирожденным офицером и джентльменом, он не смог выполнять свои обязанности плохо и в результате, не успев опомниться, получил третью звездочку и предписание убыть на формирование оперативного батальона, предназначенного для Чечни. На лице его, казалось, намертво застыло выражение: Вот-Ничего себе-Сходил в булочную! Тем не менее инженерный подход к делу, вбитый в него техническим вузом, плюс даосское отношение к невзгодам и природный юмор позволили ему стать первоклассным офицером, способным дать сто очков вперед многим кадровым военным.
То, что я застал на втором этаже штаба, заставило меня мгновенно исчезнуть в ближайшей тени. Я не узнавал помещений: там, где должен был быть коридор с примыкающими к нему кабинетами, привольно гулял ветер, перемежая клубы кирпичной пыли с пороховой гарью. Сквозь густую пылевую завесу угадывались контуры довольно большого помещения, которого раньше здесь не было. Свет врывался тремя мутными потоками сквозь неровные проломы, оставшиеся на месте заложенных кирпичом окон. Вместе со светом внутрь влетали также пули и прочие малоприятные гостинцы.
-- Товарищ капитан, поберегитесь! Вон туда, за кирпичи!
Вот уж в чем, в чем, а в кирпичах недостатка не было. Все легкие перегородки под огнем противника превратились в неряшливые кучи кирпича, которые в мгновенье ока были преобразованы матерыми русскими солдатами во внутренние брустверы, повышающие живучесть пехотинца под огнем в оборонительном бою.
В углу такого экспресс-бруствера я и нашел старшего лейтенанта Червонного.
Миша флегматично покуривал, время от времени осторожно поглядывая то в одну, то в другую амбразуру. Уже зная заранее ответ, я не удержался от соблазна подколоть товарища:
-- Господин поручик, а как насчет 'личным примером', а?
Миша с недоумением посмотрел на меня, потом на висевший под локтем автомат, словно соображая, что это такое и откуда взялось, потом пожал плечами.
-- Дмитрич, я вообще не пойму, что я здесь делаю. Сам смотри, как, по-твоему, им нужен поводырь или нет?
Рядом с нами перебрасывались короткими деловыми фразами два бойца в полном боевом снаряжении: хорошо подогнанных бронежилетах, шлемах СШ-40, самодельных разгрузочных сбруях для боеприпасов. Мысленно я самодовольно ухмыльнулся. Дешевые понты насчет ненужности касок и бронежилетов я, помнится, выжигал каленым железом еще в тренировочном лагере под Новочеркасском. Неизвестно откуда взятые 'рассказы бывалых' (да полно, бывалых ли? ) о якобы вреде личной бронезащиты принесли армии больше потерь, чем все чеченские 'снайперы', вместе взятые. Статистика -- наука неопровержимая, поскольку оперирует только математическими параметрами: применение стальных шлемов в 1915 году снизило количество ранений в голову в британской армии на 70% -- в три раза. Эта цифра не изменилась со времен Первой мировой войны и вряд ли изменится. Применение личной брони снижает потери в 4-- 5 раз, в зависимости от типа брони. Мы носили отличную броню типа 'Кираса-5М', неуязвимую для пуль АКМ и АК-74 и даже винтовочных пуль при стрельбе со средних и больших дистанций.
-- Второй этаж, крайнее левое окно, -- бросил, не оборачиваясь, старший боец -- стальная башня, укрытая доспехами до бровей. -- Я давлю, ты бьешь из подствольника! Готов?
-- Угу, -- немногословно кивнул второй номер.
Все это происходило в глубине комнаты, за наваленным кирпичным бруствером. Старший скользнул вдоль стены к амбразуре и, не выставляя наружу даже кончика ствола, коротко нажал на спуск. Очередь!
