Даже я, видевший сонмы обитателей тонких миров и не отрицающий возможность подобного сожительства, даже я иногда думал, а не сошел ли я с ума? Не сказалась ли работа в психиатрической лечебнице на собственном разуме? Но каждая такая мысль моментально придавливалась возмущением Тима:
'Иди ты! Настоящий я, настоящий! Спроси у кого хочешь, если сам увидеть меня не можешь!'
Ну что ж, настоящий, значит, настоящий...
Зажигалка чиркнула, издав странный звук, - наверное, истерся кремень. Чиркнула еще раз, я закурил. Выпустил в форточку струю сизого дыма. Там до сих пор шел дождь... Тим кашлянул: ему не нравится, когда я курю. Ну, раз уж живем вместе, надо друг к другу приспосабливаться. Иначе, какое это сожительство?
Окурок ткнулся в пепельницу.
Это квартиру давно не проветривали? Душно что-то...
'Не знаю, по-моему, нормально'.
Нет... Я пойду прогуляюсь.
'Нет, я не хочу'.
Ну и что? Я хочу пойти прогуляться, мне душно здесь. Я пойду.
'Нет!'
Ты мне приказываешь? Ты, кажется, забыл, кто я, а кто ты! Не будем ссориться, я пойду подышу свежим воздухом.
'Андрей, я не хочу, я хочу остаться дома!'
Детские нотки пропали из голоса Тима. Что такое? Угроза?
Мне не нравится твой тон. Я сказал, что пойду, значит, пойду.
'Андрей!'
Я почувствовал, как в груди поднимается горячая тяжелая волна. Сердце забилось часто, бепорядочно. 'Как перед инфарктом...' Перед каким еще инфарктом?!
Почему-то мне кажется, что если волна поднимется к горлу, будет плохо... Мне уже плохо - легкие будто сжимает клещами, боль стреляет в плечных суставах.
Что ты делаешь?! Это ты делаешь?!
'Да, я. Ты останешься сегодня дома, ясно?'
Волна ползет все выше...
'Ясно?'
Если ты убьешь меня, то лишишься дома.
'Не беспокойся, дом я найду. Тебе ясно?'
Да, я останусь... Только к чему все это?
Свинцово-тяжелый жар отступает, рассеивается... Становится легче...
Тим сердится, я недоумеваю.
Зачем ты это сделал? Для чего?
'Если я прошу тебя, ты должен делать...'
Кому это я что должен? Никому я ничего не должен! В следующий раз я пересилю тебя, не сомневайся.
'Следующего раза не будет. Тебе нужно отдохнуть, ложись спать...'
Я не хочу...
'Андрей!'
Тим перешел на крик. Острая боль кольнула в груди.
На этот раз жара и удушья не было, я просто провалился в непроглядную тьму. По-настоящему непроглядную... Только клочья багрового тумана плавали вокруг...
* * *
Я - река, я - все воды мира, я теку по равнинам, по мягкому илу, растекаюсь по лугам, перепрыгиваю с камня на камень, со скалы на скалу. Мне не больно, острые каменные сколы не ранят меня, потому что я - вода...
Я - земля, я греюсь под жарким солнцем, впитываю в себя тропические ливни и холодные моросящие дожди, мерзну, сплю подо льдом, взлетаю в воздух мелким песком... И ничто не может причинить мне вред, потому что я - земля, всегда возвращаюсь к земле...
Нет...
Все исчезает, растворяется...
Ощущение объемности пространства, ограниченного стенами, - зал. Клубится темнота, словно дым от костра. Подо мной холодеет каменный на ощупь пол.
Свечи встали в круг, зажглись разом, будто по команде. Внутри кольца - одна свеча из черного воска, горит ярче остальных и... Ее пламя такое странное... Трескучее и дымное, словно настоящий костер из смолистых еловых лап, и - огромное, растет ввысь и вширь. Скоро оно поглотит саму свечу... Нет, восковой стержень удлиняется, становится толще.
Клубится темнота... клубится мрак...
Дым от пламени черной свечи, освещенной десятком других огоньков...
Темнота, дым...
Вот! Мрак, наполняющий зал, исходит от этой самой свечи! Она уже разрослась до немыслимых размеров: толщиной в человеческое тело, высотой метра два с половиной... И чадит, чадит удушливой мглой...
Вспышка в сознании - отдается болью!
Черт...
Т_а_к_о_г_о ощущения 'присутствия' у меня еще не было! Да, и в медитации, и во сне я контролировал себя, но всегда что-то на мне 'висело', что-то ограничивало меня. Сейчас же все по другому: я здесь, я полностью здесь! Хотя и понимаю, что мое тело все еще там, за гранью, по ту сторону барьера...
Одного не пойму до сих пор: как и когда я 'вышел'?
Не могу вспомнить, чтобы я собирался или хотя бы просто хотел сделать это. И чтобы инициировал выход тоже не помню. Но...
Момента перехода я тоже не помню...
К сердцу крадется тревога - и краски тут же меркнут, контуры смазываются, пламя свечей и разноцветные блики вокруг тускнеют. Вот это да! Никогда раньше это не происходило так быстро... Хотя, может быть, это я 'вываливаюсь', а не мир реагирует на меня? Проверим...
Даже не потребовалась обычная сосредоточенность. Мимолетный образ в воображении - фигурные песочные часы, звякнув, падают на пол. Сквозь клубы мрака я вижу, как пересыпается песок внутри стеклянной колбы.
Пламя черной свечи гудит, будто печь, разбрасывает крупные искры. Те с шипением падают на пол. Меня обдает волнами жара. Что это? Что собой символизирует этот полуфакел-полусвеча? Что такое таится во мне, что рождает эту тьму и огонь?
Холодок в груди...
Тим! Тим? Тим, это ты?
Молчание... Гудит огонь, сыплются искры... Льются струи жидкого воска, растекаются по полу... А внутри - тишина... Только покалывает что-то.
Тим!
Крупинка льда возникла где-то в районе копчика, ползет, чертовски медленно ползет по позвоночнику... Невыносимая боль, не смягчаемая даже холодом... Гудит пламя, сыплются искры... Нет, нельзя потерять сознание здесь, это просто невозможно... Выше, в пояснице... О Боже, как же больно!.. Кажется, надо закричать и станет легче, но все звуки перебивает гул черной свечи... В затылке... Мозг рвется на части, голову заполняет холодное месиво... Все валится в бездну, заполненную багровым туманом...
Тим...
Я чувствовал себя совершенно разбитым, в горле стояла тошнота, болела голова, морозило. Короче, мне было очень плохо. Даже не хотелось открывать глаза. В груди шевельнулся Тим.
- Доброе утро, - пропищал он; я не ответил. - Что ты дуешься? Ну, извини, мне что-то нехорошо вчера было. Наверное, опять буря какая-нибудь.
Буря тебе...
- Ты где вчера был?
