стало дышать и легче стало оборачиваться мыслям в голове. Во дворце им нередко овладевало отчаяние, причем, настолько сильное, что мысли о самоубийстве уже переставали казаться такими уж абсурдными. Сколько раз он говорил себе: 'Еще чуть-чуть - и покончу с собой'? Сбился со счету. И стал размышлять о том, что такое самоубийство, - проявление слабоволия или же наоборот, недюжинной внутренней силы. Даже разрезать себе палец было так трудно, что уж говорить о... Кагэро решил разбить цепи, которыми была скована его душа. Многие, кто называют себя мудрецами, говорят, что 'главный твой враг - ты сам', что 'победить себя труднее всего' и прочее. И прочую чушь. Кагэро поражался, как они еще могут называться мудрецами. И насколько глупы должны быть люди, склоняющиеся перед их _мудростью_, которая на самом деле не стоит и ломаного гроша. Люди вообще глупы, глупы и жестоки, он себе это уже уяснил. Люди - сборище мелких, эгоистичных донельзя ничтожеств, и никуда от этого не денешься. Люди - это даже не звери, это просто животные. Звери не знают жестокости и подлости. Можно, конечно, назвать тигра жестоким. Но разве он убивает ради развлечения? Разве тигр способен предать или солгать? Природа создала человека разумным, тем самым наказав его. И рано или поздно он это поймет. Кагэро и раньше чурался людей, а сейчас... После всего этого. А ведь Мудзюру говорил об этом! Да, Кагэро и сам ничуть не лучше остальных, он мстил... Но как еще можно поступать с теми, кто едва не лишил тебя жизни? Разве это правильно, оставлять виновных без наказания? А разве он сам не виноват перед ними? Любовь той девушки к тому, кто родился врагом, представлялась ему преступлением. И всем остальным тоже. И она была наказана. Но как?! Более того, была убита невинная женщина, мать Дакуана. Кагэро посмотрел на небо, глубоко вздохнул - и все тяжелые мысли разом отлетели в бездну. Хоть Мудзюру и не человек, но он, как это ни прискорбно признавать, прав. Незачем терзать себя ненужными мыслями. Лучше быть дураком, чем сумасшедшим... ...он закрыл глаза, привычно нырнул в черный водоворот. И удушье в этот раз было уже не таким сильным. Только вот картина, представшая глазам Кагэро, совсем не походила на ту, которую он видел в прошлый раз. И ощущения были не те. Например, удушье исчезло вместе с водоворотом. Кагэро очутился в кубической комнате с пятью зеркальными стенами. В каждой он видел свое отражение, а также отражение отражения в стене напротив... Это бесконечный лабиринт - зеркало. Опасный мир. Шестая стена куба открывалась тоннелем с такими же стенами-зеркалами. Размеры комнаты и тоннеля были достаточными, чтобы стоять в полный рост. Кагэро не сразу увидел изменения в своем внешнем виде, хотя имел возможность лицезреть себя со всех сторон. Во-первых, он был одет в черное кимоно, очень дорогое, лиловые шаровары, расшитие золотыми нитками. Во-вторых, у пояса висел длинный прямой меч - текуто. Вероятно, такими мечами рубили друг друга его очень далекие предки. Если бы Кагэро двинулся, то, конечно, почувствовал бы и необычную одежду и меч у пояса... Кагэро прошел дальше. Коридор расходился в стороны и продолжался вперед, там сверкала новая комната. Кагэро пока не заметил каких бы то ни было источников света, похоже, свет просто блуждал здесь, замкнутый в бесконечный зеркальный лабиринт. Свет просто плавал в воздухе. Кагэро стало жутко от вида сотен его отражений, которые были повсюду. На него смотрели люди с его лицом и одеждой, но смотрели чужими глазами. И у каждого выражение глаз было свое. В пятой или шестой комнате, когда Кагэро уже начал думать, что лабиринт - это просто кольцо комнат и переходов между ними, к этим отражениям примешалось еще одно. Удивлению Кагэро не было границ. Стоящий перед ним воин имел два меча, его лоб был выбрит, а волосы зачесаны назад. То есть, воин был самураем. Самурай не выглядел удивленным. Он будто ждал Кагэро. Его приветствие было не очень долгим, но витиеватым. - Здравствуй, самурай, - просто брякнул Кагэро; не выносил он с некоторых пор обычай выражаться цветасто и сложно, если можно сказать все одним-двумя словами. По лицу воина пробежала тень. - Можешь обращаться и разговаривать со мной так просто, как только можешь, - добавил Кагэро. И еще он взялся за рукоять меча. - Я не терплю словесной шелухи. - Мой господин предупреждал меня о том, что ты - очень странный человек, - кивнул самурай. - И еще он сказал мне, что ты очень опасный противник. Я даже не буду просить тебя назвать твоего имени, но и не назову своего, ведь ты не самурай. Кагэро не понял, спрашивает ли воин или утверждает. Вопросительных интонаций в его голосы была ровно половина. - А о чем еще тебя предупредил твой господин? Видно, самураю было тяжело _говорить просто_, потому что он постоянно сбивался на уклонение от прямого ответа. - О том, что мне, скорее всего, придется умереть. Но я умру спокойно лишь в том случае, если заберу тебя с собой. - Понимаю, победа любой ценой... И кто же твой господин? Самурай несколько секунд жевал губами и смотрел на Кагэро. - Император Госага, - выдавил он, наконец. Кагэро обдало жаром. Неужели это правда? Значит, в его душе есть место только для одного, так получается? Когда Кагэро ушел, Госага вернулся в этот мир... Кагэро ведь отказался... Нет! Не отказывался! В нем заговорила обида и чувство утраченного могущества. Он вовсе не хотел... Вот как оно, узнавать себя. Пока был в шкуре императора, все думал о свободе. Получил свободу - потерял власть. Все в природе стремится к равновесию... Ну конечно, он не так уж долго пробыл в чужом теле, чтобы собственное лицо показалось новым. Да, это прежний Кагэро. Прежний... с одной ногой короче другой и кривой спиной. И шрамом поперек лба, которого он раньше не замечал. И вот тут-то Кагэро вздохнул с облегчением. Кажется, Говорящий оставил его в покое. Но внезапная эйфория тут же отхлынула. Кого же еще, как не себя, он может увидеть в зеркале своей души. Ему самой судьбой предназначено быть кривобоким, он от природы неправильный. Самурай ждал. Он пока не обнажал меча, но видно было, что ему очень хочется поскорее покончить с этим делом. - Прямо здесь? - спросил Кагэро, убежденный, что его поймут правильно. Самурай кивнул. - Здесь. Господин сказал, что выйду я отсюда только с твоей головой и твоим сердцем в мешке. Он указал на мешок, лежащий за его спиной. И Кагэро вспомнил лицо Камари, которая своими руками достала сердце Дакуана из мешка. - Так и сказал? - рассеянно переспросил Кагэро. Самурай утвердительно кивнул. - Ну что ж, нет смысла откладывать то, чего все равно не миновать. Если честно, эти слова были для Кагэро из разряда тех, которые хорошо говорить относительно к другим. А когда это касается тебя... Страх все равно берет свое. Кагэро и не заметил, как меч оказался в руке самурая. 'С таким противником мои шансы... более, чем незначительны', - подумал он запоздало: мечи уже скрестились, родили несколько искр. Кагэро поразился, откуда у него в руках такая сила - удар самурая был совсем не слабым. Во всяком случае, если бы клинку встретилось на его пути бревно, сталь ушла бы, наверное, на половину ладони в древесину. И нанес он его так, без особого усилия. Значит, не в полную силу дерется воин, не в полную... Узкого тонкого клинка Кагэро почти не видел - он мелькал с такой скоростью, что превращался в полупрозрачный веер. Кагэро лишь неумело размахивал мечом да медленно отступал назад. И ждал, когда же наконец наткнется спиной на стену... Усталость сделала руки непослушными. В нескольких местах ткань одежды Кагэро была разрезана, а под ней краснели кровью раны. Впрочем, как ни странно, Кагэро удалось ранить и самурая. Один раз очень удачно - резануть кончиком клинка по груди. Самурай тогда побледнел и на секунду застыл, что дало Кагэро возможность отскочить далеко - так далеко, как позволяли размеры зеркальной комнаты - в сторону. Потом он понял, что совершил непоправимую глупость, упустил, возможно, единственную возможность победить. Присел бы, выставил меч перед собой, подался бы вперед - клинок вошел бы между ребер самурая. Так нет же, проклятый страх! Несколько раз мечи ударялись о стены - и тогда на пол сыпался целый сноп искр, а на том месте, где сталь соприкоснулась с зеркалом, еще некоторое время мерцала голубая линия. В эти минуты сердце Кагэро сжималось в тугой комок - по своей душе бил. И пришел миг, когда сталь клинка проскользнула мимо выставленной руки, и Кагэро понял: все. Лицо самурая загорелось таким торжеством, будто ему пол-страны обещали взамен на чью-то голову. И вот в этот момент время для Кагэро остановилось. Наверное, сработал какой-то рефлекс, вбитый ему в голову Говорящим, потому что у него было ощущения полной власти над ситуацией. Самурай замер с мечом в вытянутой руке. Поза его в тот момент могла бы показаться забавной, если бы не обстановка. Клинок уже уперся в грудь Кагэро. В сердце бы не попал, но пронзил бы насквозь, что от смерти не спасает. Скорее всего, задел бы позвоночник. Кагэро, вжавшись в стену, отошел в сторону и встал рядом с самураем. На лице воина отпечаталось торжество. Интересно, что он видит и чувствует? Скорее всего, ничего, меч уходит в пустоту, а через миллиардную долю мгновения... _Я должен его убить. Просто должен. Или он найдет меня и прикончит, или же сам вспорет себе живот. Будет ли это считаться достойной смертью, если он совершит сэппуку? Так он смоет с себя позор... А что же наговорил ему Госага? Бедный слуга, он всего лишь слуга..._ Кагэро глубоко вздохнул, потряс руками, чтобы выгнать из них усталость. Он отрубит ему голову. Наименее мучительная смерть... наверное. Во всяком случае лучше, чем умирать, истекая кровью, с распоротым животом. Кагэро примерился, взялся за рукоять меча обеими руками, покачал мечом. И р-раз! - кровь брызнула в стороны. Заляпала зеркальные стены. В том месте, где кровь попала на чистое зеркало, моментально появились черные пятна. Эту смерть Кагэро будет помнить всю жизнь, до самой смерти, и будет винить себя. Думать,
Вы читаете Слово говорящего
