и топорщится жнива стернею сырой,
и гуденье идет сквозь еловую хвою.
Отступают снега, и увидеть легко,
как под паром покоятся мрачные зяби,
как на старых покосах гниют клевера,
как погрызена зайцами в рощах кора,
ибо дочиста съелись остатки кольраби.
Сучья, стужей отбитые, наземь летят,
свекловица, что на поле сложена с лета,
раскисает и пенится, бурт за буртом,
чтобы смрадом горячим окутать потом
чуть обсохшие ветви кустов бересклета.
Что ни день, то хозяйству разор да урон;
мокнут ветошь и пакля под черной соломой;
от села до села - непролазная грязь,
и в тумане плывет, все мрачней становясь,
солнца, странно разбухшего, шар невесомый.
ЗАТОПЛЕННАЯ ЗЕМЛЯ
От весеннего ветра чернеют луга,
постепенно темнеют и тают снега,
но канав не хватает: кипя и бурля,
набухает растаявшим снегом земля
и уходит под полую воду.
Дамбы хмуро застыли по горло в воде,
вся равнина блестит - лишь межа кое-где
разрезает на ломтики мутную гладь,
крест над церковью будет в закате пылать,
осеняя весеннюю воду.
Далеко друг от друга стоят хутора,
через ил продираются лодки с утра,
воздух сладок и тих, и чиста синева,
ветер гонит волну, и густая трава
прорастает сквозь мутную воду.
МАЙСКИЕ КОСТРЫ
Приходит май, и в час ночной
чисты под кряжем небеса;
но ударяют холода,
и вот - кристалликами льда
впотьмах становится роса.
Протяжно рогу вторит рог,
тревогою звучат они:
спешат на склоны сторожа,
и разгораются, дрожа,
вкруг виноградников огни.
Затем в долины дым ползет,
отходит холод в высоту;
огонь мужает, - вот уже
теплеет от межи к меже,
где дремлют дерева в цвету.
Туманя кипень лепестков
высоких, озаренных крон,
спасенье гроздьям молодым
приносит сладковатый дым,
струящийся со всех сторон.
СВЕТЛОЕ ВРЕМЯ
Повсюду стало так светло,
краснопогодью нет конца;
и в отдаленье тяжело
грохочет молот кузнеца.
Вьюнком оделась городьба;
с утра отец и старший сын
сходили глянуть на хлеба,
гумно готовят и овин.
Батрак перестелил крыльцо,
передник вздел и чинит воз;
медлительно, заподлицо
клепает ободы колес;
батрачка, выйдя за порог,
скоблит кувшин очередной;
хозяйка мастерит пирог
с перекопченной ветчиной.
Уже опростана подклеть
от вялых, сморщенных картох:
теперь бы солнышку пригреть,
чтоб клубень посевной подсох.
Весенний дух царит в дому,
и в погребе, и в кладовой,
и близок, ясно по всему,
черед работы полевой.
ЛЕТНИЕ ТУЧИ
В самый жар, в тишине разомлевшего дня,
на мгновение солнце закатится в тучи,
и мрачнеют луга и, во мгле возлежа,
долговязой крапивой трепещет межа,
и ознобом исходят окрестные кручи.
Обрывается в роще долбежка желны,
колокольцы отары молчат виновато,
лишь ракитовый куст зашумит невзначай,
да протянется к небу сухой молочай,
увязающий комлем в земле кисловатой.
Выступает тягучими каплями сок
на репейниках в каждой забытой ложбине;
все дряблее межа, бузина все мертвей,
как чешуйки, жучки опадают с ветвей
и, запутавшись, мухи жужжат в паутине.
Даже осенью почва куда как жива
по сравнению с этой минутой в июле:
прогибаются тучи, и видно тогда,
как в забытом пруду загнивает вода,
где на ряске стрекозы от зноя уснули.
ОБЛАВА
Стерня почерствела на бедных покосах,
жухлеют и сухо шуршат ковыли,
и столб межевой, будто нищенский посох,
торчит одиноко в прибитой пыли.
Пичуги кричать начинают с рассвета,
кустарник неспешно скудеет листвой,
никак не кончается долгое лето,
все блещет в осоках густой синевой.
Еще и не пахнет осеннею стужей,
но вызрел шуршащий в коробочках мак,
но слышится лязг заряжаемых ружей,
но лают заливисто своры собак,
но ругань веселая рвется из глоток,
сужаются кругом следы сапогов,
взлетают дымки, и под грохот трещоток
топорщится шерсть обреченных лугов.
Над полем буреющим - тьмы перепелок,
к подранкам по выстрелу мчат сеттера,
и кроличий бег хоть и быстр, да недолог
для гончих в привычку такая игра;
и солнце слепит, и подходит охота
