– Мама, ты не заболела? – спросил Уильям. Она через силу улыбнулась и ответила:
– Нет, все в порядке, просто немного устала.
Но Курт ясно видел: это ложь. Лорелея, наверное, просто расстроена, вот и все. В глазах у нее – смятение… Или ненависть?
Вечером, когда самолет Курта взмыл в небеса и Уильям и графиня уснули в своих креслах, Курт подсел к Лорелее, взял ее за руку.
– Я знаю, все произошло внезапно, – заговорил он, – и тебе нужно время, чтобы привыкнуть к тому, как переменилась твоя жизнь…
Договорить ему не удалось. Лорелея вырвала руку, бросила на него взгляд сухих блестящих глаз.
– Не смей ко мне прикасаться!
– Лорелея…
– Ты насильно заставил меня выйти за тебя замуж. Думаешь, я могу такое простить?
– Твоя бабушка…
– Она здесь ни при чем! Не сваливай вину на нее. Ты заявил, что мы должны пожениться, когда ее еще и рядом не было!
– Прости, mein Liebling, – парировал уязвленный Курт, – но что-то я не вижу на тебе ни цепей, ни наручников. Разве все произошло не по твоей доброй воле?
– По доброй воле?! Да ты заманил меня в западню!
– Тогда что мешало тебе сказать «нет»?
– И разбить мечты бабушки? Может быть, устроить ей сердечный приступ? – Лорелея покачала головой. – Ты прекрасно знаешь, что этого я сделать не могла.
– Позволь проверить, верно ли я тебя понял. Ты хотела защитить чувства и здоровье графини – и я предложил тебе выход. Ты согласилась поддерживать мою выдумку, согласилась стать моей женой. Следовательно, я – злодей, ты – мученица. Так?
С мрачным удовлетворением он заметил, что Лорелея густо покраснела.
– Вовсе не так! Не передергивай мои слова!
– Значит, я передергиваю? – сухо усмехнулся Курт. – Хорошо, тогда объясни, что ты имела в виду.
– Ты хотел вступить в брак по расчету. Что ж, чего хотел, то и получил. И не вини меня, если результат тебя не устраивает.
– Это не ответ.
– Другого ответа ты не получишь.
Gott, как же ему хотелось… Ударить ее? Нет. Курт не из тех, кто бьет женщин. Скорее уж схватить за плечи и хорошенько потрясти, заорать на нее или… или сжать в объятиях и целовать, целовать, пока она не перестанет закрывать глаза на истину, не признает, что хочет его…
Нет, такой глупости он не сделает. Даже в гневе.
– Что ж, Лорелея, давай заключим соглашение.
– Мы оба согласны, что совершили ошибку. О чем нам еще соглашаться?
– Только об одном, – проговорил он, сдерживаясь из последних сил. – Будь любезна относиться ко мне с уважением.
– Ладно, с этим я справлюсь. Но у меня есть встречное условие. – Она выдержала паузу. – Спать в одной постели мы не будем.
Что за наслаждение испытала она в этот миг, глядя ему в лицо! Он уставился на нее так, словно она заговорила на незнакомом языке.
– Прошу прощения?
– Я сказала, что не собираюсь делить с тобой постель. Что-то неясно? Курт, мы с тобой не будем заниматься сексом.
– Будем!
– Не будем. Это не обсуждается.
– Вот именно. Обсуждать тут нечего! – Он схватил ваза руку. Черт побери, каким испытаниям подвергает эта женщина его самообладание! – Ты моя жена!
– Не по своей воле. – Она вздернула подбородок. – И это не дает тебе никаких прав на мое тело.
– На что ты надеешься? Что я не выдержу и дам тебе развод? – Голос его сделался хриплым. – Или что силой уложу тебя в постель и дам тебе то, чего ты на самом деле хочешь не меньше меня?
– Ты мне угрожаешь?
– Черт побери, ты моя жена! – Он выпустил ее руку и отодвинулся, из последних сил стараясь совладать со своей яростью. – Я дам тебе время привыкнуть к переменам. Но предупреждаю: я не слишком терпелив.
Курт поднялся и пошел прочь. Лорелея схватила со столика глянцевый журнал и уткнулась в него, старательно шурша страницами. Строчки расплывались у нее перед глазами; она не могла думать ни о чем, кроме того что Курт с неподражаемой наглостью назвал «переменой в ее жизни».
Переменой? Да он весь ее мир перевернул вверх дном! И теперь воображает, что это сойдет ему с рук! Черт побери, она ему покажет!
Лорелея Не отрывалась от журнала до посадки. Когда двери самолета открылись, она потянулась к Уильяму.
– Я возьму мальчика, – сухо проговорил Курт, – а ты пока можешь попрощаться с бабушкой.
– Этот мальчик, – ледяным тоном ответила она, – мой сын. И понесу его я.
– Делай, как тебе говорят!
Подхватив на руки спящего ребенка, Курт поспешил к лимузину. Gott, до чего же он зол! Что она себе воображает? Думает, такое поведение сойдет ей с рук? Намерена беспрерывно унижать его, в то же время получая выгоду от их брака? Несколько минут спустя, когда Лорелея присоединилась к нему, он уже кипел от ярости.
Едва лимузин тронулся с места, Курт опустил панель, отделяющую пассажиров от шофера. Лорелея снова потянулась к ребенку.
– Дай его мне.
– Вилли устал. Не буди его.
– Сколько раз тебе повторять, что его зовут Уильям? У меня на коленях ему будет удобнее.
Курт почувствовал, как сжимается в груди тугой горячий ком гнева.
– Лорелея, поищи другой предлог для ссоры. Я не позволю тебе использовать ребенка.
– Использовать ребенка? На случай, если ты забыл, – это мой сын!
Эти слова она проговорила быстро и горячо, словно защищая свои права. Что ж, прав у нее в самом деле больше, чем у него. Она мать Уильяма, а он – отчим, познакомившийся с малышом всего пару дней назад. И все же Курт чувствовал решимость защищать мальчика. И не позволить Лорелее испортить их отношения.
Всю дорогу она молчала, глядя в окно на ярко освещенные улицы вечерней Вены. Только когда автомобиль подъехал к Площади Героев, она заговорила:
– Думаю, у тебя есть комната для гостей. Распорядись, чтобы шофер перенес мои вещи туда.
– Так принято в Англии? Муж и жена живут в разных комнатах?
– Мы не в Англии, и я тебе не жена. Точнее, жена только на бумаге.
– Хорошо, – жестко ответил Курт. – Будем жить в разных комнатах и спать в разных постелях. Я не собираюсь навязывать тебе свое общество.
Автомобиль свернул за угол. В свете фар встречной машины Курт увидел, как порозовело лицо жены.
– Что ж, запомним твое обещание, – проговорила она высокомерно, словно воспитательница, обучающая хорошим манерам уличного мальчишку.
Безумная ярость охватила Курта. Не будь здесь Вилли, он бы набросился на нее и овладел ею прямо здесь, в машине!
Нет! Черт побери, нет! Он не поддастся на провокацию. Не позволит ей так себя унизить. Курт с силой сжал ее руку. Лорелея тихо ахнула. Мысль о том, что он причинил ей боль, принесла ему мрачное удовлетворение.
