принимаетесь шарить в чужой квартире. Всё это мне не нравится!..
— Я сейчас всё объясню, тётя, — пробормотала с отчаянием Каролинка, — сейчас, сейчас…
Она продолжала осматривать пол. И вдруг радостно воскликнула:
— Вот она! Есть!
— Господи боже мой, что тут ещё произошло? — поразилась тётя. Но на этот вопрос Каролинка уже ничего не отвечала, а только быстро схватила бусинку, голубевшую у стены.
— О, теперь я хочу опять стать маленькой девочкой! — прошептала она.
Не прошло и минуты, как на полу, в передней, сидела маленькая Каролинка. Тётя Агата остановилась, как вкопанная.
— Каролинка! Что ты здесь делаешь на полу? Вставай, детка, ты вся перепачкаешься, а ведь ты только что надела чистый фартучек. Но почему ты плачешь?
— Потому, потому, что я очень хочу есть, — всхлипывая, произнесла Каролинка. И тут же добавила. — Как я рада, что я — маленькая. Не хочу быть взрослой.
— Деточка моя, да что это тебе в голову приходит! — растрогалась тётя Агата. — Сейчас я тебе дам чего-нибудь поесть. А что же стало с этой особой, которая ворвалась к нам в квартиру? Она говорила, что я прихожусь ей тёткой или что-то в этом роде. Странная какая-то… Она ушла?
— Ушла, тётя! — заверила её Каролинка.
— Ну и чудесно! — обрадовалась тётя. — Мне кажется, эта особа немного не в своём уме. Но, знаешь что? Она говорила, что её зовут Каролинкой.
Каролинка покраснела, но ничего не ответила. Тем временем тётя уже принялась хлопотать на кухне.
— А чего бы тебе съесть? Может быть сварить тебе яичко?
— О, пожалуйста, — обрадовалась Каролинка. — Два яичка, и много молока, и побольше хлеба с маслом.
— Тогда мой руки и садись за стол. Это был повод, чтобы тут же отправиться в ванную. Каролинка внимательно осмотрела бусинку и, поскольку ей показалось, что она опять запачкалась, осторожно её намылила и сполоснула водой.
— Чуть-чуть ты меня не потеряла, — с укором прошептала бусинка.
— Прости меня, пожалуйста, — пробормотала Каролинка, — но я, — честное слово, не нарочно. Представь себе моё огорчение… Теперь мне нужно тебя хорошо спрятать, дорогая моя бусинка. — Сказав это, Каролинка вытерла её и старательно завернула в носовой платочек. Сама же быстро домыла руки и побежала на кухню.
AX, ТЁТЯ АГАТА!
За обедом все домашние, кроме Каролинки, толковали о необычайных происшествиях этого дня. То есть, мама и тётя Агата рассказывали о странной незнакомке.
— Какая-то ненормальная особа, — продолжала волноваться мама, — я боялась, как бы она не причинила какого-нибудь вреда Каролинке!
— Нет, нет, на меня она не произвела впечатления такой уж опасной, — защищала незнакомку тётя Агата, — и даже, знаешь, что я тебе скажу, Андзя (потому что маму зовут Андзей), мне показалось, что она даже похожа на нашу Каролинку. Я уверена, что это какая-нибудь наша дальняя родственница.
— Во всяком случае, на будущее нужно остерегаться пускать нивесть кого разгуливать у нас по квартире, — сказал в заключение папа. И предложил маме сходить вместе в кино.
— Я сегодня с удовольствием посижу дома, — заявила тётя. — У меня ещё масса работы.
— А Каролинка пораньше ляжет спать, — распорядилась мама. — Что-то она сегодня неважно выглядит. Не простыла ли?! Как ты думаешь, Агата, не нужно ли ей измерить температуру?
Тётя Агата была того же мнения. Каролинка выглядела неважно. Может быть, это начало кори?
Поэтому все уверения Каролинки, что она чувствует себя прекрасно, ни к чему не привели. Не успели захлопнуться двери за мамой и папой, как тётя Агата постелила постель и принялась уговаривать Каролинку укладываться. Наконец, Каролинка согласилась — потому что вдруг припомнила, что ей нужно подумать о целой куче необычайно важных вещей, связанных с голубой бусинкой, — а как известно, о серьёзных вещах лучше всего думается тогда, когда лежишь в постели. Поэтому она и сказала:
— Хорошо, тётя, я лягу. Но маленькая лампочка пускай долго горит.
— Конечно, маленькая лампочка будет долго гореть, — тут же согласилась тётя, — до тех самых пор, пока ты не заснёшь. А сейчас — измерь температуру.
Только никакой температуры у Каролинки не было. Но разве можно уснуть, если у тебя столько хлопот с бусинкой?
«Теперь я буду осторожней высказывать желания, — решила Каролинка, — потому что я и сама не знаю, что из этого может получиться. И, пожалуй, нужно будет нанизать её на какую-нибудь очень крепкую нитку. Может, лучше всего на розовую шелковинку, ту, из маминой коробки с рукоделием. Да, такая розовая шелковинка прекрасно подойдёт. Мама как-то говорила, что её трудно разорвать. И, к тому же, её можно будет носить на шее под платьицем. Но только так, чтобы никто не заметил. Потому что тут же начнутся расспросы: а что это? а зачем?»
Каролинка достала из платочка бусинку и положила её на ладонь, чтобы получше рассмотреть её ещё раз.
— Ты не спишь, Каролинка? — заглянула тётя Агата в дверь.
— Нет, тётя, я ещё не сплю.
— Может быть, ты съела бы что-нибудь? Ведь тётя Агата считает, что еда — это наилучшее средство от всех болезней, от усталости, и даже от всяких забот.
— Нет, тётя, спасибо, — попыталась возразить Каролинка.
— А может, всё-таки поджарить тебе омлетик?
— Да, нет, нет.
— Дай-ка руку, что-то, мне кажется, что у тебя всё-таки есть температура. Что это у тебя здесь? Ага, это пуговичка от твоей блузочки. Сейчас я тебе пришью её, только принесу очки.
— Это не пуговичка! — испуганно закричала Каролинка. — Не пришивай её, тётя!
— А мне кажется, что это — пуговичка! — стояла на своём тётя Агата, вертя в пальцах бусинку. — И как это я никогда не могу припомнить, куда я задевала свои очки! Вечно я их где-то оставлю. Были бы они у меня на носу, сразу бы разглядела, что это…
Только тётка произнесла эти слова, как очки тихо приплыли из соседней комнаты и уселись у неё на носу.
— Вы только поглядите, — удивилась тётя Агата, — они у меня на носу! И нужно же: не заметить очков? Дай-ка я теперь пригляжусь, что это такое…
— Правильно! Ты была права! Это вовсе не пуговичка, а какая-то бусинка. Только кому же может быть нужна одна единственная бусинка? Послушай, Каролинка, а может быть, ты, всё-таки, съела бы чего- нибудь? Не хочешь? Э, да ты это просто так говоришь, а ведь наверное съешь, а?! Ну, скажем, пирожное с кремом. А?
— Нет, нет, — торопливо отказывалась Каролинка, — но отдай же мне, тётя, наконец, мою бусинку.
— Сейчас! Сейчас, — тётка продолжала вертеть бусинку и говорила теперь мечтательным тоном, — потому что, признаюсь тебе, я сама с удовольствием съела бы пирожное с кремом. И при том не одно. Признаюсь тебе, что даже более того: я могла бы съесть целое блюдо пирожных.
— Ах! Не говори этого, тётя! — хотела крикнуть Каролинка. Но было уже поздно.
Вокруг — на столике, на кресле, на книжной полке, да что там — даже на подоконнике появились блюда, полные пирожных с кремом. И, что ещё хуже — с каждой минутой их становилось всё больше и больше.
— Каролинка, — изумлённо воскликнула тётя Агата, — неужели это кто-то прислал нам столько
