Т и ц (пятится). Прекрасно, мой друг. Я уважаю устав... (Взмахивает руками.) Часовой! Куда идет Россия?
В а с и л и й. Не могу знать.
Т и ц. Ты должен знать. Я был в городе. Ты знаком с Зелениным? Он товарищ председателя... не помню чего... (Интимно.) Я живу с его женой - это должно остаться между нами, как между мужчинами. Но это вздор. Он говорит... Ты понимаешь меня?
В а с и л и й. Так точно.
Т и ц. Это очень хорошо. (Значительно.) Рушатся устои, часовой! Москва в огне. Брат восстал на брата, близится расплата... Тссс! Это запрещенное... У тебя русская душа?
В а с и л и й. Не могу знать.
Т и ц. Не отрицай. У меня тоже русская душа. Русская душа - это стихия! Мятежная стихия! Русский родится бунтарем - это национально. Ты социалист?
В а с и л и й. Никак нет - кочегар.
Т и ц. Я хочу обнять тебя, как меньшого брата. (Пятится.) Ну, ну, прекрасно, мой друг! Я уважаю устав.
Пауза.
Ужасно, часовой! Чрезвычайное положение. Есть приказ...
В а с и л и й (быстро). На других линиях бастуют, стало быть?
Т и ц. Тссс! (Вдруг недоверчиво уставился на Василия.) Кто тебе сказал?
В а с и л и й. Вы сказали, ваше благородие.
Т и ц. Я не должен этого говорить. Значит, я пьян. Зеленин говорит забастовкой охвачен весь узел. Были эксцессы. Он знает... у него есть в штабе... Есть приказ... По нашей дороге в Москву будут переброшены войска. Ты видишь - я откровенен. Я не хочу этого знать. Я хочу домой. У меня есть мать и сестры. Чистые девушки. Одна учится в консерватории. У нас настоящий Бехштейн. Над ним висят часы. Они делают так: ку-ку! Мы ужинаем вместе. Белая скатерть. Мне дают рюмочку кюммеля.
В а с и л и й (брезгливо). Понятно.
Т и ц. Я уверен, что ты меня понимаешь. Я не политик. Я хочу покоя. И я буду его защищать с оружием в руках, слышите!! (Пугается своего голоса и опять начинает ныть.) Часовой! Что меня ждет?
В а с и л и й (его взорвало). Тебя, наверное, повесят. Будешь болтаться на сосне и пугать ворон.
Т и ц (открыл рот от неожиданности). Что? Как ты сказал? Значит, ты негодяй? Я тебя сейчас!..
В а с и л и й. Пошел вон! Ты пьян, а я часовой.
Т и ц. Ка-ак?
Д о р о ф е й (показывается в дверях). Разговоры на посту! (Наступает на Василия.) Службы не знаешь, сукин сын? (Тицу.) Виноват, ваше благородие.
Т и ц (бормочет). Он... Он...
Д о р о ф е й. Так точно - понимаю. Нездоровится, ваше благородие? Дозвольте проводить. (Берет его под руку.)
Т и ц. Проводи... Он... Он... (Грозит Василию, затем повисает на Дорофее.)
Д о р о ф е й. Так точно. Сюда, ваше благородие. (Осторожно доводит Тица до двери офицерского зала, проталкивает его внутрь и на секунду задерживается в дверях, обернувшись к Василию.) Ты... поговоришь у меня!
Дверь закрылась. Часовой резко повернул голову и
опять застыл в предусмотренной уставом позе.
Опять офицерский зал. Те же, Тиц и Дорофей.
Д о р о ф е й (поддерживая Тица). Пожалуйте, ваше благородие. Вот сюда. Ну-кась, еще ножкой! Ну и хорошо! Эх, нездоровится-то как! (Устраивает его на диванчике, затем достает из обшлага шинели разносную книгу и вытягивается перед Рыдуном.) Депеша, ваше высокоблагородие! (Подает запечатанный конверт.)
Р ы д у н (разглядывает пакет, затем поднимает глаза, смотрит на ефрейтора). Что это у... (Догадывается и умолкает, сердито кашляя.) Прапорщик, распишитесь там...
Золотарев и ефрейтор оказались стоящими лицом к лицу.
Прапорщик вздрогнул и сделал шаг к нему.
Д о р о ф е й (стоит по-прежнему вытянувшись, только глаза его приобрели странную, как будто лишенную определенного выражения напряженность. Медленно протянул руку с карандашом). Извольте карандашик, ваше благородие.
Прапорщик опустил глаза, быстро расписался и сунул
Дорофею книгу.
Р ы д у н (бросил неодобрительный взгляд на Золотарева. Дорофею, мягко). Можешь идти.
Д о р о ф е й (быстро прикладывает руку к козырьку). Имею просьбу, ваше высокоблагородие!
Р ы д у н. Говори.
Д о р о ф е й. Дозвольте уволиться в город до вечера, ваше высокоблагородие.
Р ы д у н. Хорошо. Сделайте отметку, прапорщик...
Золотарев берет у Дорофея увольнительный билет, молча
расчеркивается и возвращает.
Д о р о ф е й. Покорнейше благодарим, ваше высокоблагородие. (Еще раз козыряет, поворачивается и выходит.)
Р ы д у н (с удовольствием провожает глазами его аккуратную, подтянутую фигуру и вскрывает депешу. Офицеры внимательно следят за его лицом. Он, хмурясь, пробегает глазами депешу и набрасывается на Золотарева). Безобразие, прапорщик! Не нахожу слов!.. Образцового, преданного солдата!.. И в такое время! Я предупреждаю вас...
З о л о т а р е в (хмуро). Этот солдат - заговорщик.
Шебалин смеется.
Р ы д у н. Заговорщик! Вы слышали что-нибудь подобное?
Ш е б а л и н. Может быть, вы посвятите нас?
З о л о т а р е в. Я ничего не знаю. Я чувствую.
Ш е б а л и н. Ага! Вам, вероятно, подсказывает шестое чувство?
Р ы д у н. Я так и знал! Шестое чувство! В прежнее время младшие офицеры обходились пятью чувствами, из коих на первом месте были верноподданнические, и русская армия не знала нынешней распущенности. Я вам говорил, чтобы вы не читали чепухи! Я хочу, чтобы вы меня поняли, прапорщик. У меня довольно неприятностей от командования.
Ш е б а л и н (берет депешу). Разрешите прочесть?
Р ы д у н. Читайте. У меня голова идет кругом от этого вздора.
Ш е б а л и н (читает). 'Ставлю на вид невысылку донесений политических настроениях вверенной части мероприятиях пресечению...'.
Р ы д у н. Вы слышали? Нужно родиться немцем, чтобы писать подобную ахинею. Я тридцать лет служу в армии и утверждаю, что у русского солдата нет и не может быть политических настроений. У меня, благодарение богу, не женские курсы! Читайте.
Ш е б а л и н (читает). 'Примите экстренные меры выявлению действующих антиправительственных сил зепете преступной пропаганды точка Предупреждаю случае политических эксцессов отзыве зепете расформировании части предании суду...'.
Р ы д у н. Ну, этого я не просил вас читать! (Забирает депешу.) '...Подлинное подписал командир второго железнодорожного батальона подполковник фон Ранк'. (Шебалину.) Вы хотели знать, какие задачи перед вами ставит командование? Так вот-с!
Ш е б а л и н (медленно). На мой взгляд, в этом вздоре есть здравый смысл, Евграф Антонович.
Р ы д у н. А кто сказал, что это вздор? Это воинский приказ! Я прошу присутствующих не забывать этого. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Я хочу, чтобы меня поняли!
Ш е б а л и н. Я с вами совершенно согласен.
Т и ц (немного придя в себя). Он... Он... социалист! (Грозит пальцем и опять валится.)
Р ы д у н. Фу! Скоро эти социалисты начнут мне сниться по ночам.
Ш е б а л и н. Солдат не рождается с кокардой на лбу. В роте очень опасный состав. Много сброда, мещан, мастеровых... Я не поручился бы за некоторых.
З о л о т а р е в (мстительно). Например, за юную особу на телеграфе... Впрочем, она как будто облечена вашим высоким доверием?
Ш е б а л и н. Вы не правы. Я бы, скорее, назвал правой вашу щеку, столь недавно пылавшую огнем после одной попытки склонить эту особу к интимности.
Хохот.
Хотя это, вероятно, сплетни?
