проанализированы, 'вложены' в бесстрастную автоматику, готовую в любой момент мгновенно взять на себя еще и спасательные функции. Она сама оценивает ситуацию, 'решает', можно ли завершить вывод корабля на орбиту с помощью резервных систем, если отказали основные. В случае, когда анализ неисправности показывает, что орбиты уже не достичь, система управления спасает космонавтов, отделив от ракеты- носителя космический аппарат. Если высота уже велика, спускаемый аппарат достигнет по баллистической траектории нижних слоев атмосферы, здесь автоматика развернет над ним спасительный парашютный зонт.
Случись авария сразу же после старта, заботливая электроника заставит спускаемый аппарат отделиться от носителя и лишь на безопасном удалении от земной тверди и обреченной ракеты включит парашютную систему...
Конечно, таким автоматическим помощникам можно доверить и вывод корабля на орбиту, и наше спасение в случае беды. Но есть у этого доверия и оборотная сторона - космонавт на этом этапе полета вынужден бездействовать, быть пассивным участником происходящего. А как говорили древние: праздный ум - мастерская дьявола. Вот и волнуешься, сидя без дела, теряешься в догадках. В надежде, что отказало лишь 'полсвязи' и нас все-таки слышит Земля, продолжаем репортаж:
- На борту порядок. Самочувствие нормальное, двигатели работают устойчиво... - повторяли мы в молчаливый эфир. Знать бы хоть точно, сколько времени прошло с момента старта!
И вдруг... Ну как тут не вспомнить строки: 'Радисты скребли в эфире, ловя за валом вал, и вдруг без пяти четыре услышали слова':
- 'Орионы', 'Орионы'! Я - 'шестнадцатый-третий'. Пятисотая секунда: давление в камере сгорания нормальное. Тангаж, рыскание, вращение в норме. Выведение идет нормально...
Будто и не было этих томительных секунд. Есть связь, что еще нужно! Каких-нибудь 30 секунд осталось работать двигателю - и конец выведению.
Корабль будто споткнулся вдруг о препятствие, повисаем на ремнях: отработала последняя ступень. Еще один толчок, на этот раз вперед, словно поддали сзади. 'Союз' отделился от носителя, мы на орбите, в невесомости.
- Ну, Берци, с выведением тебя! Первый венгерский космонавт на орбите!
ГЛАВА II
НА ОРБИТАХ 'ИНТЕРКОСМОСА'
Все флаги в гости к нам. - 'Волк' из садов 'джонатана'. - Будни и праздники. - Весенний визит. - 'Полеты' до полета. - Думать и еще раз думать! - Игрушки с орбиты. - И все-таки летим!
То ли я, как участник этого полета, пристрастен, то ли венгры действительно выделялись из нового пополнения крепких, подтянутых и симпатичных парней - кандидатов в космонавты-исследователи из социалистических стран, но Берталан Фаркаш и его земляк Бела Мадьяри сразу привлекли наше внимание. Живые, приветливые, общительные ребята хорошо играли в футбол и быстро стали 'звездами' в нашей команде, отнюдь не бедной спортивными талантами. Оба носили усы, были вообще похожи, и даже разница в их возрасте исчислялась несколькими днями...
С Фаркашем мы и составили экипаж, начали подготовку к полету и вскоре подружились семьями. Приятно было убедиться, что и в профессиональных делах Берталан оказался отличным специалистом с быстрой реакцией: схватывал все, как говорится, на лету. Как мы шутили, продемонстрировал 'волчью' хватку (ведь его фамилия в переводе на русский означает 'волк').
Они разные, очень разные, пути, приведшие меня, выросшего во владимирских краях, на берегах Клязьмы, и парня из глубинного венгерского села Дырлахаза в кабину советского космического корабля 'Союз-36'. И у каждого из нас была за плечами своя жизнь.
Покинув родные Вязники, я приехал в Москву - поступать в МАИ. Именитость этого столичного вуза не пугала меня, выпускника провинциальной школы. Серебряная медаль, как мне казалось, гарантировала успех при собеседовании, которое нужно было выдержать вместо вступительных экзаменов. Почему МАИ? Отец мой, Николай Иванович,- механик. С детства я жил в мире болтов, гаек, шестеренок. Сколько помню себя, все пытался что-то мастерить, хотя не отстранялся и от любых домашних дел - мать-то была тогда разнорабочей, и часть забот по хозяйству лежала на мне и сестре Галине. Приходилось не только держать в порядке дом, но и заниматься огородом, сажать и копать картошку...
Как и многие мальчишки, грезил авиацией, которая совсем недавно стала реактивной, и мы, помнившие еще по военному времени стремительные винтовые 'ястребки', теперь провожали восторженными взглядами невиданные прежде стрелокрылые МиГи. Звуковой барьер, полеты на сверхзвуковых скоростях... Было от чего пойти кругом голове. Решил окончательно и бесповоротно: буду инженером, самолетостроителем.
Но время научно-технического прогресса скорректировало мечту! я стал специалистом по ракетно- космической технике и через год после памятного всем запуска первого спутника начал работать в КБ, которое возглавлял Сергей Павлович Королев...
Берталана Фаркаша ничто не связывало с космонавтикой до его приезда в Звездный городок. Село Дьюлахаза, что неподалеку от границы с нашей Закарпатской Украиной, славится садами, знаменитыми яблоками 'джонатан'. Фаркаш-отец - сапожник, сейчас на пенсии. Мать - домохозяйка, на ней приусадебный участок: сад и огород.
Берци рос подвижным, любознательным, хорошо учился, преуспевал в спорте. Средней школы в селе не было, и продолжать учебу пришлось в городе Кигдварда. Домой удавалось приезжать не чаще чем раз в месяц.
В интернате страстно гонял мяч и показал себя настолько способным футболистом, что всерьез подумывал о спортивной карьере. Семья, правда, выбор не одобряла: что это за профессия такая - гонять мяч.
Чем ближе было окончание школы, тем больше Берталан отдавал предпочтение авиации. В клубе Венгерского оборонного союза он поднялся в воздух на планере, когда ему было шестнадцать, прыгал с парашютом. Выбор сделан: после школы Берталан поступил в Высшее летно-техническое училище имени Дьердя Килиана. Окончил второй курс и продолжил летный 'университет' в Советском Союзе. С 1972 года лейтенант Фаркаш - профессиональный военный летчик, а через четыре года - пилот первого класса, один из лучших в своей части. В 1976 году он стал членом Венгерской социалистической рабочей партии. А через некоторое время, после подписания соглашения о пилотируемых полетах по программе 'Интеркосмос', перед ним открылась возможность стать космонавтом.
Всем памятны июльские дни 1975 года, когда многолетний, чрезвычайно напряженный труд тысяч специалистов увенчался стыковкой на орбите нашего космического корабля 'Союз' и американского 'Аполлона'. Не забыть и обращение тогдашнего президента США Дж. Форда, которое мы, международная пятерка, прослушали, встретившись в 'Союзе'. 'Я уверен в том,- сказал он,что не за горами тот день, когда такие космические полеты, которые станут возможны благодаря этому первому совместному полету, будут в какой-то мере обычным делом'. Они действительно стали 'обычным делом', международные космические полеты. И мы искренне сожалеем, что так успешно начавшееся советско-американское сотрудничество в космосе ныне прекращено по вине тех безумных политиков, которые хотят превратить космос в сферу военных действий.
Зато с околоземной орбиты в эфире зазвучали голоса представителей социалистических стран. Вместе с советскими товарищами на советских кораблях в космос стартовали космонавты-исследователи из ЧССР, ПНР, ГДР, НРБ, ВНР, Вьетнама, МНР, Кубы и СРР.
Уже на первых порах подготовки этой серии полетов были оговорены их основные задачи, сроки, принципы формирования экипажей. Вот типовая схема: экипажи составляются для так называемых экспедиций посещения, продолжительность полета около восьми суток, международный 'дуэт' состоит из советского гражданина - командира корабля и космонавта-исследователя одной из социалистических стран. Стартовав, корабль выходит на околоземную орбиту и стыкуется с орбитальной научной станцией 'Салют', на борту которой выполняет долговременную полетную программу советский экипаж. На борту комплекса 'Салют - Союз' космонавт-исследователь выполняет научные эксперименты и исследования.
Как и к любому космическому старту, полную подготовку проходят два интернациональных экипажа - основной и дублирующий. Каждая страна участница программы направляет в Центр подготовки космонавтов по два своих представителя.
Первыми в Звездный приехали кандидаты из Чехословакии, Польши и ГДР. И началось для этих молодых военных летчиков новое дело, о котором несколько лет назад они могли только мечтать.
Знакомство со Звездным городком, с советскими космонавтами, изучение 'Союза' и орбитальной станции
