- Подожди, я отдохну.
Ролнек послушно останавливался, ждал, пока девушка, чуть шевеля ногой, пережидала приступ боли.
В избушке было тепло. Таву-аро поставил на огонь котелок, в котором разогревал мясную, несмотря на пост, похлебку, и второй, в котором густо заварил стружку засушенного клубня эривату.
Ролнек усадил гостью у очага, снял с ее ног промокшие от бега по сырой траве башмаки и протянул свои носки, связанные из тванговой шерсти с козьим пухом.
- Кровью измажу,- возразила девушка, глядя на пушистые узорчатые носки.
- Отстираем,- заверил Ролнек, собираясь надеть их ей на ноги. Она отобрала носки и натянула сама. Ролнек тут же принес запасную одежду Смирола, подходящую ей по размеру.
- Твое платье отсырело,- сказал он,- а тебе нужно сейчас быть в сухом и теплом.
Он ожидал возмущения, но девушка спокойно, как будто не видела в этом ничего особенного, переоделась в хокарэмскую форму. Смирол, вошедший после этого в избушку, с удовольствием прищелкнул языком.
- Ох, какой у нас приятель объявился,- сказал он одобрительно.- А Мангер говорит, у Инвауто по- прежнему ищут утопленницу.- Сунув нос в пар над котелком с эриватовой заваркой, он заявил: по его мнению, питье готово. Таву-аро вручил девушке плошку, и Ролнек присмотрел, чтобы горькая горячая жидкость была выпита до дна. Не в обычае хокарэмов ожидать, пока полученная рана загноится; они предпочитают заранее, если это можно, предупредить неприятности.
- Как тебя зовут?- спросил Смирол, протягивая девушке кусочек засахарившегося меда, чтобы заесть горечь.
Девушка не ответила.
- Все время грубит,- сказал Ролнек.
- Конечно, обидно,- ответил ему Смирол.- Если б не мы, все бы решили, что она мертва. Хорошо было сделано,-улыбнулся он девушке.- Наверное, твоя мать была хокарэми?
- Нет,- ответила она.
- А у тебя есть родственники?
- Да.
- Ты к ним бежала?
- Нет.
- А к кому?
Молчание.
- Просто бежала, чтобы в монастыре не оставаться?спросил Смирол.
- Да.
- И куда же ты теперь?
- А тебе что за дело?
- Грубит,- заметил Ролнек.
- Я бы тоже грубил, если б у меня выхода не было,отозвался Смирол и обратился к девушке:- Ты считаешь нас врагами?
- Да.
- Но мы не желаем тебе зла!- сказал Смирол.- Разве мы тебя чем-нибудь обидели?
- Нет.
- Так в чем же дело?
- Вы хокарэмы,- сказала девушка.- Волки Майяра.
- А чем это плохо?- спросил Смирол.
- Вы делаете то, что прикажут ваши господа.
- У меня нет никакого господина,- сказал Смирол.
- Сейчас тебе приказывает этот,- она указала на Ролнек,- а в Ралло тебе будет приказывать Логри.
- Меня зовут Ролнек,- строго поправил ее юноша, а второй восхитился:
- Ишь ты, Логри знает!
- Откуда?- спросил Ролнек.
- Слыхала о нем.
- Ну что ж,- сказал Ролнек медленно.- Значит, тебе придется с ним познакомиться.
- А как ты собираешься переправить ее на материк?спросил своего приятеля Смирол.
- Она очень похожа на хокарэми, не так ли?- с ударением сказал Ролнек.
- Нас прибыло на Ваунхо пятеро - и убыть должно пятеро,- напомнил Смирол.
- А нас и будет пятеро,- ответил Ролнек.
Смирол склонил голову к плечу:
- Ты предлагаешь мне выбираться, как получится?
- Именно,- согласился Ролнек.- Разве ты не справишься с этим?
- Справлюсь,- усмехнулся Смирол.- Но понимаешь ли, загвоздочка есть...
Загвоздочка состояла в следующем: хоть люди и не имеют привычки вглядываться в лица хокарэмам, все-таки они не слепы. А Смирол, вместо которого Ролнек собирался вывезти с Ваунхо беглянку, как-никак обладал довольно приметной внешностью. И кое-кого может удивить, если вместо рыжего мальчишки вдруг объявится темноволосый.
Ролнек, однако, вовсе не считал это серьезной проблемой.
- Единственная примета - медные волосы,- сказал он.А девку мы перекрасим, это не сложно. Хоть попрактикуемся в маскировке.
Девушка настороженно слушала их разговор.
Ролнек чуть осветлил ей волосы растертыми в кашицу морскими улитками и заставил еще полдня просидеть в колпаке, согревающем месиво из молотых орешков лотарна и измельченной коры крарану. После этого, смыв малоприятно пахнущее снадобье и прополоскав ей голову водой с кислым молоком, Ролнек собственноручно насухо вытер ее коротко, по-монашьему, стриженные волосы и воскликнул торжествующе:
- Ага, получилось!
Малыш Таву-аро, сравнив полученный цвет с природной окраской Смироловой шевелюры, сказал критически:
- Чуть-чуть отличается.
- Сойдет,- заявил другой.- Они же рядом ходить не будут.
Смирол, который, как бы он не старался, цвета своей коротко стриженной прически увидеть не мог, объявил, подяскивая, к чему бы придраться:
- Но ее стрижка все равно вызывает воспоминания о женском монастыре...
- Сейчас мы это поправим,- безмятежно ответил Ролнек, готовя острый нож.
-...И ресницы у нее подозрительно черные,- продолжал смирол.
В самом деле, перекрашивая волосы и брови девушки, Ролнек не рискнул тронуть пушистые ресницы, и их чернота сводила на нет все старания Ролнека, тут же показывая фальшь окраски. Но Ролнек не растерялся.
- Ресницы мы припудрим светлым порошком,- заявил он.
Девушка терпеливо сносила его цирюльничьи ухищрения: перекрасил - так перекрасил, остриг волосы нарочно небрежными прядями - ладно, лишь бы выбраться со Святого острова, а там видно будет.
2
Эрван, хокарэм принца Марутту, сидел на носу трехмачтового цангра. Цангр, который чаше называли плавучим дворцом, поднимался с приливной волной от моря к городу Тиэртхо, росположенному в одиннадцати лигах от морского побережья. Ланн, Золотая река, в этот час повернул вспять свое тихое течение, смешав воды с соленой водой, растекся по низинным болотам Тланнау. Низкорослые полузатопленыые рощи служили приютом морским бродягам, пиратам и разбойникам самых разных рангов , от беглых рабов до чересчур предприимчивых солдат, но ни один из них не рискнул бы напасть на гордо проплывающий цангр принца Марутту, блистающий богатством убранства.
Высокий принц не вышел на палубу даже после того, как цангр остановился у устланной коврами пристани.
