лезьте куда не надо.
- Когда вчера горела эта свалка, до моего дома дошел запах гари. Это был не запах горелого леса, а запах химии, которая отрицательно действует на человека, першит горло, болит голова, страдают желудки. Скажите, вам свой город не жалко?
- Жалко... не жалко, что за дурацкий вопрос. Жизнь города зависит от завода...
- Это не ответ.
- Хорошо, я разберу этот случай и дам нагоняй метеорологам, чтобы в следующий раз давали более точный прогноз, а вас прошу в последующем не вносить в наш дружный коллектив раскол. Можете идти.
Татьяна Юрьевна в испуге смотрит на меня.
- Ну как? - тянет она.
- Что как?
- Вас... не того..., не уволили?
- За что меня можно уволить?
- Мне тут звонки бесконечные, вы там, на совещании, чего то наговорили...
- Все в порядке, решались обычные производственные вопросы. Сейчас мне надо поработать над документами, в кабинет ко мне никого не пускай, а глупые телефонные соболезнования отсекай. Соединяй только по важным вопросам.
- Хорошо, Андрей Николаевич. Вам кофе или чайку приготовить?
- Не надо.
Включиться в дела я сразу не смог. Только уселся в кресло, как по селектору услышал голос секретарши.
- Андрей Николаевич, тут на телефоне начальник первого цеха.
- Подсоедини.
- Ну чего бунтарь, попало? - слышу голос Виктора Владимировича
- Да вроде, нет. Мы поговорили и мирно разошлись.
- Ха... мирно. Это мир перед бурей. Не заскочишь ли ты ко мне на пару минут, это очень важно.
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас. Потом у меня будет день, как на сковородке, а так минут двадцать - тридцать сейчас есть, чтобы поделится кое о чем.
- Хорошо, иду.
Виктор Владимирович плотно закрывает за собой двери и приглашает к столу.
- Значит говоришь все мирно и даже генеральный не психовал, - начал разговор он..
- Да.
- Вот что я тебе скажу, Андрей. Своим сегодняшним выступлением ты поставил все точки над 'И'. То есть фактически перешел в лагерь оппозиции...
- Пока я такой еще здесь не видел.
- Это тоже хорошо. Я хочу тебя предупредить, дело в которое ты втягиваешься серьезное и теперь тебе надо быть на чеку. И дома, и на заводе говори по телефону о чем угодно, только не о работе, теперь тебя будут прослушивать и следить по всюду.
- Ты меня за этим приглашал?
- Не только за этим. Я хочу рассказать тебе одну байку. Три года тому назад у горнодобытчиков сперли камаз взрывчатки. Вся милиция, органы безопасности стояли на ушах, пытаясь найти груз. Камаз потом нашли на нашей свалке, а вот взрывчатку - нет, исчезла она.
- Пока я ничего не понял...
- Погоди, не прерывай. Ходят слухи, что это сделали люди Григория Павловича. Они заминировали завод.
- Чушь, это безумие.
- Да нет. Все уверены, что в один прекрасный момент все взлетит на воздух.
- Вызвали бы минеров, проверили все закоулки завода.
- Вызывали, даже собак притащили, ничего не нашли.
- Тогда зачем все таки ты мне это говоришь?
- Есть предположение, что Григорий Павлович передал одному из своих сподвижников всю систему управление этим взрывом.
- Хорошо, предположим так. Но причем здесь я? Говори понятливее.
- После сегодняшнего выступления на совещании, многие будут считать тебя потенциальным сторонником бывшего главного энергетика. Теперь ты будешь на подозрении у работников МВД, которые уже три года бьются над задачей, кто должен взорвать завод.
- Выходит, они подозревают, что завод мог бы взорвать я? Только что прибывший на это место человек, еще не освоившийся с производством, его структурами, ни с кем не знакомый... Чушь.
- А кого еще подозревать? Все сторонники Григория Павловича на кладбище, пока выделился на сегодня ты ...
И тут я вспомнил список, над которым так хмыкал Степан Степанович у меня дома.
- Этих..., сторонников, всех убили?
- Официально, кто отравился, кто сгорел, кто умер от инфаркта.
- Мне по-прежнему многое не ясно, но спасибо и за эту информацию. Конечно, то что вы рассказали мне про возможность взрыва, весьма забавно, но... Если это все, Виктор Владимирович, я пойду.
- Надеюсь, что этот разговор останется между нами.
- Я тоже надеюсь.
В проходной завода висят шесть траурных портретов. Здесь мы с Катей встретились, когда она шла на работу в вечернюю смену, а я уже домой. Катя не может оторваться от лиц ребят.
- Ты их всех знаешь?
- Знаю. Я с ними был на свалке.
- Говорят, они подожгли отходы, потом забрались в домик, что находился т рядом со свалкой и напились. Все отравились и померли, ядовитые газы проникли в дом.
- Я был в этом домике. Там запах ужасный, даже когда ничего не горит.
- Похороны после завтра. Ты пойдешь?
- Нет. У меня много работы.
К нашему забору нахально подъехала черная 'Волга' и застыла. Вот уже третий час от туда никто не выходит. Я пытаюсь разобраться, что же все таки происходит. Во первых, ключик, который мне передал Григорий Павлович, как мы выяснили относится к ящику с рубильником второго участка цеха. Зато без ключа можно вскрыть этот же ящик с другой стороны и найти другой выключатель. Не связано ли все это с пресловутым взрывом, о котором так настойчиво мне говорил Виктор Владимирович. Во вторых, но точно такой же ключик спокойно висит у электриков третьего цеха и никто с ним не носится как с неписанной торбой. Может Григорий Павлович в целях конспирации хотел, чтобы я по этому ключу отыскал этот ящик. В третьих, я действительно прокололся стащив из сейфа зеленую папку. Но почему в этой папке находились документы явно компрометирующие руководство завода? Почему так спокойно отнесся Степан Степанович к моему сообщению, что я папку сжег? В четвертых, какую роль играет Виктор Владимирович? Он подсказывает и толкает меня на подвиги, которых я явно не хочу делать. Пока у меня тысячи вопросов и ни одного ответа. Скорей бы приходила Катя.
Через час 'Волга' убралась.
До чего же сегодня холодно. Я натянул кожаную куртку и поперся на работу. Катя еще спит, так с ней вчера и не поговорил по поводу моих сомнений. Она пришла очень поздно и сразу свалилась в постель.
Опять совещание. В этот раз генеральный набросился на меня.
- Хочу отметить недостаточную работу главного энергетика. С его приходом мы получили больше сложностей, чем хотелось бы. Пришли первые холода, а в городе еще не происходила опрессовка тепловых магистральных труб, до сих пор незакончена замена труб на улице Тристана и Туркестанской, колодцы 5 и 7 разрушены. В самом плохом состоянии теплотрасса завод - город, здесь теплоизоляции на трубах почти нет...
Интересно откуда он взял эти данные. Ведь на той неделе мы с Гулямом Шакировичем составляли план работ по этим объектам и утвердили у главного инженера. Стоп, а не этот ли гнусный татарин передал эти данные генеральному. Ну и компашка.
