- Спасибо.
Таня ушла, зато в халатике в комнату ворвалась Ирка.
- Ух ты, похоже никто в отделении не отдыхает. Дети и старая гвардия уткнулись в телевизор в комнате отдыха, Анька с Семеном, закрылись в своей комнате, смотрят свои программы и ругаются, Алка отчитывает в столовой девочек Марину и Верку, Татьяна шатается по коридору...
- Она у меня только что была.
- Таня красивая девушка, правда?
- Она хочет уйти от сюда с нами.
- Вот здорово. Я чувствовала, что она с нами. А Николай, разве он не пойдет?
- Николай хочет немного подождать.
- Ну и зря, всем вместе было бы лучше.
Она подходит к кровати, сдергивает одеяло, скидывает с себя халатик и голенькая ложится на простыни.
- Куда ты? - с удивлением спрашиваю я. - Нам это делать в кровати нельзя.
- Закрой дверь и иди сюда. Я хочу с тобой спать. Пантелеймониха сказала, что у меня должно все зажить и поэтому нам сегодня любить друг друга нельзя, но я хочу чувствовать тебя рядом.
- Я еще не вымылся.
- Так чего ты стоишь, иди мойся.
Она доверчиво посапывала у меня на груди, когда динамик забубнил о подъеме. Ресницы распахнулись и темные глаза уставились на меня.
- Мне было так хорошо. Поцелуй меня.
Я дотрагиваюсь губами до ее щеки.
- Нам надо вставать.
- Я сейчас.
Ира соскакивает с кровати, поспешно накидывает халатик и бежит к дверям.
- Встретимся в столовой, - кричит она на ходу.
В столовой опять изменения. Татьяна вернулась за наш столик, а Николай очутился за столом Аллы Васильевны.
- Что происходит? - недоумевает Ира.
- Ирка, не будь дурой, - отвечает Таня, - Николай сегодня спал с Алкой.
- Боже мой, как это страшно.
- Ничего страшного, он заработал 300 долларов.
За столиком Аллы неестественный смех, это Николай смешит свою новую любовницу.
- Подонок, - цедит сквозь зубы Татьяна.
В это время раздался ритмичный стук. Мы все обернулись. Вера Ивановна стояла и выбивала дробь ложкой об стол.
- Всем внимание! Хочу от имени нашего отделения, поздравить с днем рождения Аллу Васильевну. Алочка, вы перевернули наш мир, сделали нашу жизнь более осмысленней и определенней. Мы хотим пожелать вам счастья, любви и больших успехов в работе.
Вера Ивановна бросила на стол ложку и стала аплодировать. Ее поддержали почти все, кроме нашего стола и Ани. Алла Васильевна приподнялась.
- Друзья мои, большое спасибо. Я ценю вашу преданность и вашу любовь ко мне, поэтому заказала в обед праздничный стол.
Опять аплодисменты.
- Хватит, хватит, а то отобьете ладошки и врачиха забинтует вам руки, уже шутит Алочка.
В столовой подобострастный смех.
- Я совсем не хочу участвовать в этой церемонии, - шипит Таня.
Алла Васильевна тем временем продолжает говорить.
- По просьбе трудящихся, - она усмехнулась, - я заказала проигрыватель с кассетами. Сегодня нам его привезут и вечером будут танцы.
Раздаются возгласы радости, особенно усердствуют наши старухи. Алочка возвращается на свое место и в столовой продолжается завтрак.
- Вы как хотите, но на обед я не приду, - говорит нам Таня. - Слушать эту трескотню и здравицы не хочу.
- Так голодная и будешь? - спрашивает Ира.
- Лучше быть голодной, но свободной.
- А мы что будем делать? - обращается Ира ко мне.
- Может поддержим ее. Теперь то мы одна команда.
- Хорошо, - вздыхает Ира.
- Ребята, спасибо вам, - Татьяна тепло гладит Ирку по плечу. - Я люблю вас.
В ее глазах я вижу слезы.
В моей комнате, Ирка как всегда сидит на кровати и пытается меня отвлечь от переводов.
- Борь, а там... мы пойдем в лес, грибы собирать будем?
- Будем.
- А малина растет на кустах и смородина... Это здорово. Всю жизнь прожила в этих стенах и вдруг увижу мир.
- Обязательно увидишь.
Раздается решительный стук в дверь. Входит Николай.
- Привет, ребята.
Ира отвернулась в сторону и не ответила.
- Привет, Коля, - сказал я.
- Ира, мне надо поговорить с Борисом, выйди пожалуйста.
- Не хочу.
- Я тебя прошу.
Ирина повернула голову ко мне, я кивнул ей. Она медленно встала и пошла к двери. Как только захлопнулась дверь, Николай подошел ко мне.
- Ты меня осуждаешь старик?
- Нет. Человек в праве делать сам свою историю. За это осуждать нельзя. Только в этой истории есть свои черты подлости, предательства, любви, преданности, это уже критерии чистоты или грязи...
- Только не читай мне нотации. Я не хочу стирать свое прошлое, все наши дружеские отношения, поэтому прошу, не осуждай меня так...
- Твои интимные отношения, это твое личное дело, но я тебя не узнаю...
- Прости, старик. Я сам себя не узнаю. Все вышло нехорошо и с Татьяной и с Алкой.
- Ты Татьяну любишь?
- Нет. Понимаешь, мы живем в такой обстановке, что выбора кого то любить, нет. Молодых девчонок всего то, Таня, Ира, Наталья. Ну если не лежит у меня к ним душа, то как я могу любить. С Татьяной связался потому что хотел женщину, не быть же здесь монахом.
- А с Аллой Васильевной?
- Стерва, она и есть стерва, сам понимаешь, бухгалтером или писарем у нее быть не могу, по квалификации не подхожу. Может принять на работу только грузчиком или любовником... Деньги хочу поднакопить и рвануть от сюда. Вот ты то как отважишься без денег выйти отсюда, да еще Ирку потащить? Я этого не понимаю.
- Я еще тащу Татьяну.
- Не может быть...? - он поморщился, - значит уходит... Все равно, как жить будете...?
- Я буду работать, переводчики везде нужны, заработаю.
- А на первое время?
- Пантелеймониха обещала помочь.
- Вон как все вышло... Мне как раз к ней надо...
- Опять потертость?
- Нет, я резинкой пользовался, у Семена взял. У меня к врачихе свой разговор.
Мы помолчали.
- Борь, я хочу остаться твоим другом. Пусть у меня идиотские поступки, пусть дурак, но мы с тобой здесь
