- Поговорите хоть с парторгом, мне поручен портрет Маленкова...
- Это мы все уладим, иди.
Вот так я шестого Ноября сел на поезд Москва - Алма-Ата.
В вагоне-ресторане народа очень мало, только за тремя столиками сидит по одному человеку. Я тоже сажусь у тут мой взгляд упирается в квадратную голову впереди сидящего. Что то знакомое зашевелилось в памяти.
- Черненко? Кучер?
Голова медленно разворачивается и рот раскрывается от изумления.
- Петров?
Полувоенный китель сидит на нем великолепно, глаза еще больше провалились внутрь, а щетка волос упрямо уставилась вверх. Я заметил, что обмотки он сменил на галифе с блестящими сапогами.
- Ты жив? - с удивлением он смотрит на меня.
- Жив. Почему я должен умереть?
- А мне сказали... Впрочем, я рад что ты жив.
Речь его стала плавней. Видно за пять лет он здорово поднатоскался.
- Чего ты там сидишь? - продолжил он. - Иди сюда.
Я пересел к нему. Мгновенно появился официант. Я заказал обед и скромную бутылку лимонада.
- И где сейчас работаешь? - он с наслаждением поглощает семгу.
- В институте, аспирантом.
- А...
- А ты где?
- В Иркутске, на партийной работе.
- Секретарем райкома?
Кучер улыбается.
- Еще нет.
- Завтра седьмое ноября, а ты в поезде. Что вдруг так?
- У нас даже в праздники работа. Вот послали в Алма-Ату проверить работу пропагандистских органов.
- А куда Голощекин исчез?
Кучер мрачнеет.
- Враг он оказался, троцкист, перевертышь.
- Нашего начальника Комарова то помнишь? Не знаешь где он?
- С заставы перевели комендантом в Сызрань. Больше ничего о нем не знаю.
Мы перекидываемся вопросами.
- А ты зачем едешь в Алма Ату? - спрашивает он, аккуратно вытирая рот салфеткой.
Черт возьми. Да он еще и прилично может есть.
- У меня общесоюзный семинар математиков.
- Ого, здорово растешь. А где остановишься в городе? - продолжает допрашивает он.
- Не знаю, куда определит оргкомитет, но наверно в гостиницу на праздники не попасть.
- Это точно. Хочешь, я без вашего оргкомитета все устрою?
- Устрой.
- Добро. Поедем с вокзала со мной и ты увидишь, как я все сделаю.
Разошлись мы в хорошем настроении.
В Алма Ате Кучера встречали с помпой. Несколько важных лиц, жали руки и повели к машине. Я подождал немного и когда увидел что машины отъехали, понял, что он обо мне забыл и поэтому спокойно поймал пролетку и поехал на улицу Ленина искать деятелей оргкомитета.
Молодой казах, радостно пожимал руку.
- Извини, друг, что не встретил. Так запарился. Тут понимаешь праздники, я один, а делегаты едут и едут. С гостиницами совсем туго, может мы тебя устроим к частникам.
- Устраивай.
- Это мы сейчас, наша Джамиля как придет, так и пойдешь с ней. Один запутаешься в городе. Посиди, дорогой, вон там, подожди девушку. Она только что отправилась с одним товарищем из Курска, повела его на жилье.
Я сажусь на скамейку у входа и облокачиваюсь на стенку. Прошло пол часа, Джамили еще нет и вдруг к нашему домику подъехал черный автомобиль. Из него выскочил одетый в военную форму человек.
- Уважаемый, - обращается он ко мне. - Ты не Петров?
- Петров.
- Очень хорошо, что я тебя застал. Мне приказано отвезти тебя в гостиницу Москва, там забронирован номер.
- Кто приказал?
- Наш секретарь райкома.
Молодой казах, очутившийся за моей спиной, ахнул.
- Ну у тебя, парень, и знакомые. Давай, конечно в гостинице лучше, поезжай туда.
В гостинице встретили как короля, отвели в одиночный номер со всеми удобствами. После тесных коморок столицы, я даже почувствовал себя человеком.
Семинар проходил трое суток. На четвертые, нам хотели показать достопримечательные места столицы Казахстана, но... ночью в мой номер постучали.
- Кто там? - спросил я, подойдя к двери.
- Это дежурная, вас просят к телефону, звонят из Москвы.
- Сейчас, оденусь.
Спешно натягиваю брюки, набрасываю рубаху, открываю двери и... вижу перед собой несколько мужчин в фуражках. Дежурная по этажу стоит в стороне и от страха стучит зубами. Первый тип, небрежно меня отшвыривает обратно в номер.
- Вы арестованы. Вот постановление на арест.
Он протягивает клочок бумаги к моим глазам и тут же его убирает.
- Приступайте, товарищи.
В номер вваливается несколько человек. Они начинают тщательно обыскивать помещение и копаться в моих вещах.
- Можете одеться, мы сейчас едем.
Как во сне, я одеваюсь и в окружении охранников спускаюсь по лестнице вниз.
Через три недели вызвали на первый допрос. Его ведет молодой русский парень с самоуверенным лицом.
- Долго вы прятались от нас, гражданин Петров, - начинает презрительно он. - Но как веревочки не виться, конец ее близок.
- Я ни от кого не прятался.
- Еще бы, в тридцатом году, вы так быстро убрались с Джаркента, что мы временно потеряли ваш след.
- Я был ранен и после того, как вылечился спокойно уехал в Москву.
- Это вы можете рассказать бабушке, а нам вы лучше расскажите все. Обо всех ваших связях за границей, как вы оказались на заставе Хоргос и скольких бандитов и шпионов, вы за это время провели через границу.
- Это же чушь.
- Э... нет, гражданин Петров. Ваш сообщник Коновалов еще раньше признался во всем, вот его показания: 'Признаю, что помогал английской разведке и с ее ведома проводил через границу нужных ей людей и отряды басмачей. Крупную банду Кандырбекова и банду бая Салтана помог провести в Китай вместе с моим помощником Петровым С.М., тоже завербованным английской разведкой и внедренным, как дублер в пограничный отряд на речке Хорос.' Вы можете прочесть его показания.
Я подтягиваю бумаги и с ужасом читаю показания моего лучшего друга, написанные против меня. Как должно быть его мордовали, чтобы он написал такую чушь. Бедный Леша, его кости давно в могиле, а оставшиеся бумаги жгут...
- Ну как? - все также презрительно спрашивает молодой следователь. - Вы все будете отрицать?
- Все буду отрицать.
- Хорошо, вот показания ваших товарищей по отряду. Когда банды хотели вырваться за границу, вы
