- Когда грохнуло, меня отбросило назад, а потом посыпался песок и камни. Вот и поцарапало
- Вам повезло, вы еще легко отделались.
Рядом с нами санитар.
- Прапор, у этого парня все в порядке. Малость посечен осколками, я обработал ранки, пластыри наложил, ничего опасного.
- Ты взял документы у убитого?
- Да, вот они.
- Отнеси в штаб.
В моем блиндаже Люся и Сережа скидывают рюкзаки, куртки и садятся на нары.
- Прапорщик, можно мы здесь немного отдохнем? - спрашивает Люся и, не дожидаясь ответа, вытягивается на нарах. - До чего же я устала. Жалко писаря, вызвался бедняга нас проводить и вот надо же, сначала сбился в тумане с пути, а потом глупо погиб на своей же мине.
- Вы бы тоже могли погибнуть.
- Не могли. Нам нужен репортаж...
Она зевнула и... отключилась.
Туман рассеялся и вся долина выплыла перед нами. Ко мне подошел лейтенант.
- Ну как гости?
- Спят.
- Убитого захоронили?
- Свалили в общую яму и присыпали камнями. Смотрите, лейтенант, зашевелились.
Мы в бинокль рассматриваем долину. Наша высота, господствующая в данной местности, и постоянно подвергается нападению азербайджанцев. Вот и сейчас, темные коробочки двенадцати танков и шести бронетранспортеров разворачиваются в низине, чтобы атаковать нас. В воздухе завизжал первый снаряд и пред нами вздыбилась земля.
- Юра, - уже неофициально обращается ко мне лейтенант, - возьми на себя ребят справа, я буду с этой стороны.
Правый участок идет по склону возвышенности, левый по ее загривку.
- Хорошо.
- Можно я с вами? - раздается сзади голос.
Люся и Сережа стоят за нами. Надо же, я думал, что они спят. Снаряд воет рядом и лейтенант орет.
- Ложись.
Мы падаем на дно окопа и тут же земля вздрогнула и на наши спины посыпались камни.
- Черт, чего наши не отвечают, - встряхивается лейтенант. Он делает вид, что не замечает наших гостей, а обращается ко мне. - Пока, Юра. Я пошел.
Офицер бежит, по крутящейся змейке окопов, на вершину холма. Захлопали наши пушки и холмики взрывов замелькали среди надвигающейся цепи танков и людей. Я пошел на свой участок. Не получив ответа, репортеры идут за мной.
Чего мы не ожидали, так это самолета. И от куда они их достали? Только потом я узнал, что азербайджанцы наняли в свою авиацию русских добровольцев. Первые разрывы ракет накрыли часть окопов, смешав живую человеческую плоть с камнями. Стрельба сразу прекратилась. Солдаты вжались в землю. Азербайджанцы, почувствовал безнаказанность, сместили ударную силу на нас. А в воздухе по прежнему хозяйничал самолет. Он расстреливал наши пушки и окопы. Я бегал по окопам, поднимал солдат, кого пинком, кого приводил в чувство ударом протеза по морде.
- Стреляйте, сволочи. Да поднимайтесь же...
Самолет, расстреляв боезапас, ушел. Возобновился огонь с нашей стороны, но время было утеряно, танки двигались уже в 200 метрах от нас..
- Где гранатометчики? - вопил я, - не упустите танки. Приготовить гранаты... Да кидайте же...
Первый танк вспыхнул метрах в 100, меня кто то хлопнул по плечу. Передо мной стоял старлей Манукян.
- Меня прислали на помощь, - орал он мне в ухо.
По окопам растекался резервный взвод. Усилился огонь, еще три танка запылали, почти перед бруствером. Один из армян не выдержал и пытался удрать, я его пристрелил... уже почти на самом гребне высоты. Азербайджанская пехота легла перед окопами и никакими силами ее уже было не поднять. Вдруг, я почувствовал наступил перелом..., танки без поддержки пехоты стали отползать, азербайджанцы, прячась за железные коробки бронетранспортеров, скатились в долину.
Они стояли недалеко от меня. Сережа, спрятавшись за камнем, поместил свою камеру на плечо и снимал всю картину боя. Люся, придерживая микрофон, давала комментарий. Я подошел к ним.
- Все. Отбой. Пошли в блиндаж.
- А..., - очнулась она, - Сережа, все снял?
- 48 минут пленки.
- Ну материал, вот это силища, - восторгается Люся.
- Не радуйся. Цензура нас все равно не пропустит, - отрезвляет ее Сережа.
- Но нам же надо что то передать...
- Вот и передашь. В таком то местечке шел бой, азербайджанцы отбиты с большими потерями. Покажешь четыре горящих танка, и вся прелесть на 2-3 минуты, - скептически рассуждает Сережа.
- Вас кажется Юра звать? - спрашивает она меня.
- Да.
- Можно мне у вас взять интервью?
- Нет.
- Это почему же? - она даже подпрыгивает от неожиданности.
- Я наемник, меня тем более нельзя показывать.
- А вы от куда родом?
- Наверно из Москвы.
- Что значит, наверно?
- Я не знаю где я родился, говорили, что там.
- Ну хорошо, тогда будем считать, что мы с вами земляки.
К нам подходит старлей Манукян. Он кивает Люсе и обращается ко мне.
- Юра, принимай взвод.
- Лейтенант...?
- Он ранен, его уже унесли. Я тоже, забираю своих и ухожу.
- Передай начальнику штаба, чтобы подбросил что-нибудь от воздушного пирата. Вон сколько пакости натворил.
- Вижу. Не пуха тебе, через три дня сменяемся.
- Иди к черту.
В блиндаже, Люся все сокрушается по поводу пленки.
- Сережа, нельзя как-нибудь самим отделить первую часть пленки и показать только последние минуты боя. Жалко, такой материалище уничтожат.
- У меня нет подходящей аппаратуры.
- Вот незадача. Всегда так, - жалуется она, - только что-нибудь стоящее снимем, как в управлении нам все вырежут.
- Вы сегодня идете в тыл? - спрашиваю я.
- Да. Надо сегодня успеть передать материал в эфир. В Лачу необходимо срочно ехать, только там передающая станция. Юра, вы нам не поможете с транспортом.
- Сейчас поедут в Лачу машины с ранеными. Вы быстренько собирайтесь, я вам сейчас организую проводника до медицинского пункта.
В окопах нахожу Левона и прошу его прогуляться с репортерами.
- Это я с удовольствием.
Они быстро собираются. Люся подходит ко мне.
- Мы еще увидимся Юра. В наших кадрах есть момент, когда вы лупите своих солдат, пытаясь их заставить обороняться. А потом... это убийство обезумевшего труса... Пожалуй, это самая сильная часть
