— Но отныне ты станешь делать это избирательно — будешь делиться только со мной.
— Конечно-конечно, — поспешила заверить его Пенни, радуясь, что ее последнее откровение не вызвало нового взрыва эмоций.
— Что ты знаешь о своем настоящем отце? — небрежно спросил Ник как-то вечером, когда они выходили из ресторана в Монтего-Бей. Пенни удивленно взглянула на него.
— Немногое. Только то, что он разбил мамино сердце. Даже полтора года назад, когда я наконец решилась спросить о нем, она разрыдалась. Они познакомились в Лондоне. Ей было всего девятнадцать. Он просил ее выйти за него замуж, а потом выяснилось, что негодяй уже помолвлен, — поморщившись, сказала Пенни. — Мама улетела обратно в Штаты, даже не повидавшись с ним.
— Как его звали? — лениво протянул Ник.
— Я никогда не спрашивала. Это казалось не таким уж важным, особенно учитывая то, как расстраивают разговоры о нем маму. Он действительно сломал ей жизнь, — вздохнула Пенни. — Маму воспитывали дедушка и бабушка, которые оставили ей в наследство около полумиллиона долларов.
— Я не знал.
Ник помог ей сесть в машину, словно она сама была не в состоянии этого сделать. Но Пенни только улыбнулась; после первой их ночи на Ямайке муж обращался с ней, как с драгоценной старинной вазой.
— А как ты мог об этом узнать? Джек проиграл большую часть к тому моменту, когда мне исполнилось три года. Мама вышла за него только потому, что была беременна мной, а он, полагаю, соблазнился ее наследством.
— Начинаю понимать, почему Люси верит, что твоя мать нечто большее, нежели ходячее недоразумение.
Обрадованная этим новым проявлением терпимости, Пенни подарила мужу улыбку.
Неделю спустя, на рассвете, Пенни лежала в объятиях Ника. Она уже совсем проснулась. Через несколько часов они летят домой. Впрочем, мой дом — рядом с Ником, довольно подумала она. На Ямайке они стали намного ближе друг другу. Удивительный остров не уставал поражать и восхищать их, а время, проведенное на вилле, будет вспоминаться как нечто особенное.
Решив удивить мужа завтраком, Пенни осторожно выскользнула из объятий Ника. Его рука зашарила по постели, словно он почувствовал ее отсутствие даже во сне. Пусть подольше поспит. Он это заслужил, признала Пенни, восхищенно глядя на длинную загорелую спину, освещенную мягким светом, сочившимся сквозь занавески. Он великолепный любовник, дивный отец и сложен как бог. А этой ночью нес чудесные ереси… рассуждал о том, как бы сократить рабочий день и перестроить работу так, чтобы поменьше ездить.
Я люблю, люблю, люблю его, мысленно повторяла Пенни. Дожидаясь, пока закипит чайник, она взяла журнал, который, должно быть, забыла служанка. На обложке она заметила пометку, сделанную характерным почерком Ника. Имя и дата. Имя, которое до сих пор способно было выкачать из ее легких весь кислород и заставить побледнеть.
Должно быть, это был старый журнал. Но горечь, которую испытала Пенни, не стала меньше. Значит, Джордан Брэм тоже делила здесь постель с Ником. Это могло испортить все ее воспоминания об острове. Пенни перевернула обложку, чтобы взглянуть на дату, и поняла, что отравленные воспоминания не самое страшное. Журнал вышел всего два месяца назад.
Пенни обхватила себя руками за плечи, внезапно почувствовав озноб. Разве можно теперь доверять Нику хоть в чем-то, касающемся Джордан Брэм? Он уверял ее, что расстался с Джордан давно. И все же лишь два месяца назад она была его любовницей!
10
Ник сам приготовил себе завтрак. Ему никогда не приходилось делать этого раньше, поэтому результат получился плачевный. Когда он попытался поцеловать Пенни утром, его оттолкнули и наградили убийственным взглядом. Ко времени, когда они оказались в самолете, атмосфера накалилась до предела.
Через десять минут после взлета Ник встал со своего кресла.
— Посмотри на меня, Пенни.
— Я не хочу на тебя смотреть, — сурово сказала она и закрыла лицо журналом.
Ник вырвал журнал из ее рук и швырнул на пол.
— Встань, — приказал он. — Нам нужно поговорить.
— Нет, я…
— Хорошо. — Без всякого предупреждения Ник подхватил ее на руки и понес по самолету. — Не можем же мы драться на глазах у Алана.
— Отпусти меня сию же секунду, — прошипела Пенни.
Ник усадил ее в одно из кресел в хвосте салона, а сам устроился через проход.
— Дома нас ждет большая вечеринка.
Это неожиданное заявление заставило Пенни растеряться.
— О чем ты говоришь?
— Будучи очень романтичным, — усмехнулся Ник, — я решил, сделать тебе сюрприз — свадебный прием, которого у нас еще не было. Три сотни гостей сгорают от нетерпения поздравить нас, среди них твоя мать и ее очень богатый муж Чарлз Уэдерби. Кстати, будь готова: Чарли очень маленького роста, и у него твои глаза и волосы. Да, самое главное — свадебное платье ждет тебя в спальном отсеке.
— Что? — воскликнула Пенни, уже и без того ошеломленная предстоящим приемом и тем очевидным фактом, что Ник знает намного больше о муже Лиз, чем она.
— У тебя никогда не было свадьбы, о которой ты мечтала. Поскольку это моя вина, я договорился о церковном благословении, и на этот раз тебе придется надеть подвенечное платье.
— Я не могу… Я просто не могу!
Ник приблизил к ней лицо. Сверкающие гневом глаза неотрывно смотрели на нее.
— О, ты сможешь! — прорычал он. — Ты не опозоришь меня перед тремя сотнями человек. Так что ступай переодевайся и присоединяйся к взрослым. Плохое настроение не извиняет твоего сегодняшнего поведения!
— А, Джордан?
Ник уставился на нее, между бровями появилась глубокая морщинка.
— Не вижу никакой связи.
— Я покажу тебе… подожди минутку.
Пенни поспешила к своему креслу и, подняв сумку, выудила обложку найденного утром журнала. Ее руки тряслись. Ей уже совсем не хотелось ссориться с Ником. Он готовил ей сюрприз! У них будет венчание, она наденет подвенечное платье, и он наконец представит ее куче своих родственников и друзей, как жену! И если бы не обложка, которую сжимала в руках, Пенни была бы сейчас безумно счастлива.
Ник сидел на том же месте, с тем же ледяным выражением на лице и смотрел, как она приближается. Давно уже она не видела этой холодной отчужденной мины. У Пенни мурашки побежали по спине. Он виноват, он должен быть виноват! Ник просто хочет посмотреть, как много она знает. Пенни молча протянула ему обложку.
— Телесценарии, — презрительно фыркнул он. — Я не читаю подобного вздора.
— Ты кое-что написал на обложке.
Ник взглянул на запись.
— И что же?
Это, несомненно, агрессивное требование дальнейших объяснений было совсем не той реакцией, на которую рассчитывала Пенни.
— Ну… это очевидно, не так ли? — нервно спросила она.
— На основании имени и даты, которые я нацарапал в последний уик-энд, проведенный на вилле, ты решила, что я…
Необходимость докончить фразу делала ситуацию еще более унизительной. Негодование и боль, которые терзали Пенни с утра, выплеснулись наружу.
