вытащил на улицу ящик, где еще вчера вечером сидели волчата... Волчат не было ни в ящике, ни в бане.
Ночной поход
На охоту волчица уходила каждый день рано утром, задолго до восхода солнца. Она осторожно, чтобы не потревожить волчат, выбиралась из логова, спускалась к ручью и жадно пила, а потом берегом ручья миновала лесной завал и выходила к широкой поляне. Если здесь, на поляне, ей не попадался тетеревиный выводок, она шла дальше к болоту, к ягодникам. Тут она останавливалась и принюхивалась, стараясь заранее узнать, есть ли сейчас на болоте глухари...
По лесу волчица бродила недолго и уже с восходом солнца была около логова, где четыре недели тому назад появились на свет четыре маленьких волчонка.
Волчата сразу узнавали, что вернулась мать, и, попискивая и поуркивая, тянулись к ней. Она кормила малышей, а потом по одному вытаскивала их из глубокого и темного гнезда на солнце.
Сначала малыши боялись солнца, норовили тут же сбежать обратно в гнездо, но шли день за днем, и волчата постепенно привыкали к яркому дневному свету. Теперь, неуклюже перебирая лапками, заплетаясь, путаясь в траве, подолгу возились они около матери. Так продолжалось почти целый день. Здесь, возле логова, наигравшись, волчата сосали теплое материнское молоко, здесь, около матери, они и засыпали, сытые и уставшие от игр.
На ночь волчица забиралась в гнездо, и следом за ней, торопясь, опережая друг друга, спешили волчата. А назавтра снова ранним утром, когда холодный ночной туман только-только начнет садиться на траву утренней седой росой, волчица осторожно выберется из логова, спустится к ручью, напьется, а затем проложит по густой траве лесных полян свою новую охотничью тропу.
На ходу волчица будет сбивать с травы утреннюю росу, и то место, где она только что прошла, останется среди седой от росы поляны темной заметной полосой.
Вот такой утренний след волчицы и отыскал на лесной поляне Чугунок. Он был хорошим охотником и быстро сообразил, куда и зачем отправилась волчица, откуда она пришла, где ее логово и где дожидаются свою мать маленькие волчата...
Покружив по лесу, волчица повернула обратно, и здесь, около ручья, ее остановил чужой запах - около ручья глубоко отпечатались следы резиновых сапог... Чужой след вел к логову, к волчатам.
Нет, старая, опытная волчица не собиралась принимать бой - она слишком хорошо знала, что люди сильнее любых волков. Она не бросится на человека даже тогда, когда увидит, как он достает из гнезда ее маленьких волчат и прячет их в мешок, - что могут сделать клыки волка, когда у человека оружие...
Она не бросится на человека, но будет следить, идти сзади, чтобы узнать, куда идет человек, куда несет ее волчат... И теперь, встретив вдруг чужие следы, идущие к логову, волчица прежде всего торопилась узнать все-все.
К логову она подошла не с той стороны, где подходила обычно. Она обошла сначала то место, где было ее гнездо, вокруг, и, только убедившись, что человек уже побывал здесь и ушел, волчица подошла к логову.
Волчат в гнезде не было. Волчица-мать несколько раз забиралась в темную нору, выходила обратно, кружила по кустам, надеясь отыскать хоть кого-то из малышей. А вдруг они разбежались в разные стороны, когда заслышали шаги человека, вдруг затаились так, что человек их не отыскал?
Но волчат не было и в кустах. Тогда волчица отправилась следом за человеком. Она шла быстро, хотя все время прислушивалась и принюхивалась. Вот тропа, по которой недавно уходил от логова человек, выбралась из леса и побежала по большому зеленому лугу. Дальше этого луга волчица раньше никогда не заглядывала - там дальше были владения людей, чужие владения, а чужие владения она всегда уважала.
Уважать чужие владения требовал строгий лесной закон территории. Лес, по которому только что вилась тропа, принадлежал ей, волчице. Ей принадлежал и Долгий ручей, возле которого было ее логово, ей принадлежали поляны, куда она наведывалась почти каждое утро, и лесное ягодное болото, где водились глухари. И сюда, в ее владения, не имели права заглядывать без особой нужды даже ее взрослые дети, прошлогодние волчата. Эти волчата уже подросли, жили самостоятельно и тоже владели своей собственной территорией.
Сейчас, когда волчица вышла по тропе к лугу, перед ней лежали чужие владения, владения людей. И туда, дальше по тропе, через луг, к деревне, человек уносил ее волчат.
Волчица немного постояла, подождала, а потом прямо через луг направилась к редкому березняку. Там она свернула с открытого места в кусты. Кусты окончились, и началась сыроватая низина, где всегда паслось стадо. Стадо хорошо было видно из кустов. Волчица припала к земле и почти ползком добралась до узкого перелеска. Отсюда как на ладони была видна вся деревня.
В деревне было тихо. Она постояла, прислушалась, принюхалась, желая уловить хоть какой-то звук, хоть какой-то запах, который рассказал бы ей о волчатах.
Волчица обошла деревню стороной, окружила ее своим следом и больше нигде не встретила запаха человека, который унес ее волчат. Получалось, что этот человек из деревни никуда не уходил, что волчата были здесь, в деревне... Она последний раз постояла, прислушалась и напрямик рысью пошла к логову.
У логова волчица еще раз все обыскала, еще раз убедилась, что волчат здесь нет, и устало легла в стороне на землю.
Так она лежала до вечера. Солнце уже вот-вот должно было коснуться вершин елок, когда волчица поднялась и неслышно исчезла в кустах.
Теперь она шла в ту сторону, где было владение ее прошлогодних волчат, волков-переярков. Вот и лесной ручей, разделяющий их владения. Волчица легко перепрыгнула с берега на берег, сделав неглубокую петлю там, где чаще всего встречались следы ее прошлогодних детей, вернулась назад к логову. Теперь она ждала, когда солнце зайдет за лес и на болото опустится густой ночной туман.
В стороне раздался шорох. Волчица подняла голову. К логову подходили волки-переярки. Они быстро отыскали следы волчицы в своих владениях - эти следы были сигналом к сбору - и теперь явились сюда.
Два молодых, сильных волка осторожно подошли к волчице. Сюда, к логову, где подрастали новые волчата, с этой весны дорога волкам-переяркам была закрыта, сюда волчица допускала лишь отца волчат, матерого волка-самца. Но теперь, на случай тревоги, запрет был временно снят.
Волчица поднялась с земли. Молодые волки подошли поближе. И этой короткой встречи, видимо, хватило волкам для объяснения. Теперь оставалось дождаться отца волчат.
Он пришел уже в сумерках, большой, сильный, высокий на ногах. Волк хотел лечь, но волчица подошла к нему, ткнула носом в плечо, приглашая следовать за собой, и весь отряд молча выступил в поход...
К деревне волки подошли уже совсем в темноте, залегли в кустах и стали ждать, когда в окнах погаснут последние огни, когда скрипнет последняя запоздавшая дверь и смолкнет самая брехливая собачонка.
Наконец наступила ночная тишина. Волчица встала и как тень исчезла в темноте. Следом за ней поднялись и остальные волки.
Волки шли берегом озера, осторожно ступая среди камней. Впереди у воды показался первый ряд бань, и тут же волчица уловила знакомый запах запах своих маленьких детей.
Она обошла все углы бани, попробовала лапой землю здесь, там, а потом остановилась у заколоченного окна и принялась рыть землю.
Волчицу сменил волк, отец волчат, следом за волком к подкопу хотели подойти молодые волки, но волчица отогнала их и продолжила работу сама.
Неподалеку в сарае подал голос ночной петух. Волки припали к земле. Петух хрипло вскрикнул спросонок еще раз и утихомирился до рассвета.
Когда начало светать, волки были уже далеко. Закончив работу и вызволив из плена волчат, они, почти не таясь, ушли из деревни и, миновав болото, скрылись в лесу.
Когда Чугунок устал кричать и ругать волков, я внимательно осмотрел землю, нарытую около бани, и отыскал следы ночного отряда.
В ночном походе действительно участвовали четыре волка... Вот он, след волка-отца, большой, широкий, тяжелый. Вот след волчицы, которая так искусно провела разведку, собрала отряд и привела его в деревню, - ее след поуже, поменьше, поаккуратнее. В стороне от подкопа разыскал я и следы двух молодых волков, которые в прошлом году сами еще были маленькими волчатами.
