- Кажется, вы не теряли времени зря, - сказала Лиз, обращаясь ко всей группе. - Ваша игра производит прекрасное впечатление.
- Спасибо, Лиз, - ответил Гай. - Но нам есть еще над чем работать. Все-таки мы звучим не так слаженно, как хотелось бы.
- Ладно тебе, Гай. Не выдавай прессе все наши секреты, - пошутила Дана, хотя все еще сердилась на Гая, и, повернувшись к Элизабет, прибавила:
- Гай - максималист. Он выходит из себя из-за каждой неверной ноты. Но наш импресарио Тони тоже считает, что мы с каждым разом звучим все лучше и лучше.
- А почему тогда он таскает нас по разным занюханным дырам? - обиженно проворчал Гай.
- Б у дет тебе, Гай, - вступила в разговор Эмили. - Ты не хуже нас знаешь, в одночасье ничего не делается. Мы играем в этих старых клубах, чтобы быть в форме. Тони обещал при первой возможности устроить настоящий концерт. Просто нужно ему верить. Правда, Дана?
Солистка группы бросила на Эмили быстрый взгляд.
- А...ну да, конечно, Эмили. У Тони большие планы.
Но Элизабет послышалось в ее голосе сомнение.
- А ты сама своему импресарио веришь? - напрямик спросила она.
- Верю, - не задумываясь ответила Дана. - Он так много делает для нас. Наверное, через пару недель будем выступать в Лос-Анджелесе. В каком-нибудь небольшом зале.
Вся группа с изумлением воззрилась на Дану.
- Дана, это только твои мечты, - сказал Дэн.
- Так мне сказал Тони.
- Когда ты с ним говорила? - раздраженно спросил Гай.
- Вчера вечером, после репетиции.
- Что же ты молчала до сих пор? Ты считаешь, что кроме тебя это никому не интересно? - продолжал Гай свой допрос.
- Я думала, что ты знаешь. Тони обещал позвонить тебе.
- Наверно, забыл, - неприязненно произнес Гай. - Так же, как забыл предупредить меня, что на этой неделе выступление отменяется.
- Что ты все злишься? - спросила Дана.
- Почему ты ничего мне не сказала? С каких пор ты стала считаться руководителем группы? Почему Тони только тебя посвящает в свои грандиозные планы? - кипятился Гай.
Атмосфера накалялась, и Элизабет стало очень неловко.
- Ну, мне пора идти, - сказала она вставая. Дэн повернулся к Гаю.
- Смотри, даже пресса тебя испугалась. Если так пойдет дальше, не видать нам успеха, как своих ушей.
- Не расстраивайся, Дэн, - сказала Элизабет. - Я еще раз приду. Просто сегодня у вас не самый лучший день.
Отвернувшись, чтобы Лиз не слышала, Дана прошептала:
- У нас теперь каждый день 'не самый лучший'.
- Я согласен с тобой, Лиз, - дипломатично высказался Макс. - По-моему, нам всем надо передохнуть. Что скажете, крокодилы? Давайте сегодня сделаем перерыв, а завтра вечером продолжим репетицию.
Гай без возражений согласился. Дэн и обе девушки попрощались и пошли следом за Элизабет.
Когда дверь за ними закрылась, Эмили попросила Лиз подвезти ее домой.
- Обычно меня подвозит Дана, но мне нужно с тобой поговорить.
И они медленно пошли к машине Элизабет.
- Если тебя беспокоит, что я напишу, так это напрасно. Я ведь вижу, нервы у всех напряжены, мое присутствие только помешало. Я приду еще раз, когда обстановка будет поспокойнее, - сказала Элизабет.
- Хорошо. - Эмили улыбнулась. - Но я хотела поговорить совсем о другом.
- Тебя что-нибудь волнует?
Эмили не ответила, пока не выехали на шоссе. Оставшись наедине с Элизабет, она какое-то время колебалась, начинать ли разговор. Но постепенно в ней поднялось непреодолимое желание посоветоваться с Лиз. Наконец, за два квартала до своего дома, Эмили вдруг спросила:
- Элизабет, ты когда-нибудь испытывала угрызения совести?
- Каждый когда-нибудь испытывает.
- А у тебя было так - ты знаешь, что это плохо, и все-таки делаешь?
- Тебя что-то мучает, Эмили? Эмили вздохнула.
- Я написала контрольную работу по химии, зная все задания.
- Как это могло случиться?
- Я понимаю, это подло. И я никогда в жизни не решилась бы на это, если бы...
Эмили замолчала. Она была готова признаться во всем, но не хотелось выдавать Джессику, особенно ее сестре. Элизабет не правильно поняла ее колебания.
- Может, не надо мне ничего рассказывать? Я ведь вижу, как тебе тяжело приходится в ансамбле.
- Это не оправдание. Мне очень стыдно, Лиз. Я никогда в жизни не делала ничего подобного.
- Почему ты мне говоришь об этом, Эмили?
- Не знаю. Может, потому, что я тебе верю, Лиз. Не представляю, что теперь делать! А ты как думаешь?
- По-моему, единственное, что можно сделать, это пойти к Руссо и все ему рассказать. - Элизабет барабанила пальцами по рулю, взвешивая каждое слово. Правда, для этого потребуется немалое мужество.
- Нет, это выше моих сил.
- Я не могу тебя упрекать за слабость, но уверена, что ты почувствуешь себя гораздо лучше, если признаешься ему. Тебе будет трудно жить с таким пятном на совести, я ведь тебя знаю.
- Но это значит, что у меня не будет зачета по химии.
- Он очень рассердится, но, думаю, зачет поставит. Мистер Руссо строгий, но справедливый. И умный. Он поймет, каких терзаний тебе стоила эта история. Вся школа очень высокого мнения о тебе. И он оценит, что ты сама призналась, не дожидаясь, пока он сам каким-то образом все узнает.
И Эмили согласилась, что Лиз права. Наконец остановились у дома Мэйеров. Эмили посмотрела на Элизабет и улыбнулась дрожащими губами.
- Спасибо тебе, Лиз. Я все хорошенько обдумаю.
Элизабет долго смотрела вслед подруге. Когда дверь за ней захлопнулась, она укоризненно покачала головой. 'Слава Богу, подобных проблем у меня нет, подумала она. - Их очень трудно решать. Очень'.
Глава 11
Редакция 'Оракула' напоминала потревоженный улей, что было естественно за день до выхода очередного номера газеты. Редакторы всех рубрик сидели, склонившись каждый над своим столом, и вносили в гранки последнюю правку.
Пенни сидела за столом в центре комнаты и разговаривала с мистером Коллинзом о завтрашнем номере. Элизабет вошла в редакцию с прошлым номером в руках и, подождав пока куратор 'Оракула' кончит беседовать с главным редактором, сказала:
- Добрый день, Пенни. У меня к тебе дело. Пенни достала носовой платок и высморкалась.
- Прости, пожалуйста. Этот насморк, наверное, до смерти не пройдет.
Она быстрым взглядом пробежала страницы, которые Элизабет положила ей на стол.
- Прекрасно. У меня не было возможности сказать тебе это раньше, но твоя заметка, как всегда, безупречна.
Элизабет как будто только и ждала этих слов.
- Эта похвала относится к тому, что написала я, или к той части, которую ты вставила в мой материал, не поставив меня в известность?
- Ты о чем, Лиз?
- Не притворяйся.
Пенни опять вынула носовой платок.
