Когда Куксиков закончил свою песню и стихли последние аккорды музыки, Дмитрий еще продолжал стоять в неподвижности, несколько отстраненно обнимая девушку и при этом устремившись взглядом куда- то ввысь.
Но если бы немногочисленная публика, присутствующая на этом представлении, присмотрелась, то, проследив траекторию взгляда Куксикова, она смогла бы заметить, что он устремлен на балкон, где сидел главный спонсор данной театральной постановки Сергей Потапов.
Жиденькие аплодисменты, возникшие сразу после окончания спектакля, постепенно усиливались, но в овацию так и не переросли.
Отчасти потому, что публики было не так уж много. В зале присутствовали в основном близкие и знакомые актеров, занятых в постановке. Они-то и ободряли их своими приветствиями.
Впрочем, даже эта публика была не слишком впечатлена увиденным.
Когда занавес за актерами закрылся, Валерия задумчиво спросила у Потапова:
– У тебя такой грустный вид… Тебе хоть что-нибудь понравилось?
– Да, – ответил Потапов, – скажу честно, Куксикову удалось каким-то образом собрать вокруг себя много талантливой молодежи, все остальные его заслуги под большим сомнением.
– Понятно, – улыбнулась Валерия и тут же спросила: – Ты будешь продолжать финансировать этот молодежный театр?
– Надо подумать, – произнес Потапов, вставая.
Куксиков устало вошел в свою гримерную и закрыл дверь. Ею служила небольшая комната, часть которой была отгорожена раздвижной шторкой, за ней переодевались артисты. Кроме этого, здесь был еще небольшой диван. Единственное крутящееся кресло на ножке стояло у широкого старого и ветхого трюмо, уголок зеркала у которого был отколот.
В кресле, развалившись, сидел маленький сухонький мужичонка лет тридцати пяти. Полосатый темный пиджак сильно топорщился на его плечах, лишний раз подчеркивая тщедушность фигуры.
У мужчины были удлиненные черные, как вороново крыло, волосы, не скрывавшие его лопуховидные уши. Тонкие восточные черты лица и серые, почти прозрачные глаза, выдававшие в чем прожженного циника.
Определить национальность этого субъекта было непростым делом, так как за своего его могли принять и грузины, и молдаване, и украинцы. Впрочем, не исключено, что кровь всех этих наций была перемешана в этом человеке наравне с русской.
Звали мужчину Виталий Гаджинюк.
Когда за Куксиковым закрылась дверь и тот устало прислонился к косяку, Гаджинюк, улыбаясь и при этом покручивая ус, произнес:
– Браво, герой!
В следующий момент он резко поднялся, подошел к Куксикову и, нежно обняв за талию, заглянул ему в глаза своим прозрачным и бесцветным взглядом.
– Это по-настоящему здорово! Ты прошиб эту стену, и теперь можно с уверенностью говорить, что в городе есть человек, который может и умеет писать мюзиклы.
Гаджинюк прижался к Куксикову и уже более интимно заговорил:
– Ну что, мой славненький, ты заслужил еще одно представление. Я с нетерпением жду, когда твой большой шалун, раздвинув занавес моей маленькой сцены, устроит там еще одно образцово-показательное шоу, от которого мы оба получим по-настоящему творческое наслаждение.
Гаджинюк плавными, но настырными движениями потерся своими гениталиями о бедро Куксикова. Дмитрий, отстранившись от дверного косяка, устало обнял своего низкорослого приятеля, при этом почти повиснув на нем.
Виталик, уткнувшись своим остреньким, словно клюв воробья, носом в грудь Дмитрия, вынужден был обхватить Куксикова обеими руками, чтобы оба не упали.
– Я очень устал, Виталик, – проканючил Куксиков, – у меня совершенно нет сил, меня нужно простимулировать.
– Ты говоришь о минетике? – просюсюкал Гаджинюк.
– Нет, – резко отстранился Куксиков, – ты обещал мне сегодня принести «герочку».
Гаджинюк с улыбкой посмотрел на Куксикова, по-прежнему держась за его талию.
– Но, пупсик… – начал было он.
– Я ничего не хочу слышать! – неожиданно вспылил Куксиков и, оттолкнув Гаджинюка, прошагал по гримерке и уселся в кресло перед трюмо. – Ты же знаешь, что после любого представления я энергетически весь истощен и мне необходима подпитка, мне необходима релаксация. Поэтому я и прошу тебя приносить мне порошок после спектакля. Я дал тебе денег на зелье, и ты обещал мне его принести.
– Так я и принес, – спокойно ответил Виталий и, засунув руку в карман, вытащил оттуда маленький заполненный шприц, который он элегантно зажал между указательным и средним пальцами.
– Ну, наконец-то, – облегченно вздохнул Куксиков, – ты всегда любишь меня помучить.
Куксиков, взяв из рук Виталия шприц, принялся нетерпеливо закатывать вверх рукав своей рубашки, обнажая исколотые вены.
Вогнав иглу под кожу, Дмитрий уже собирался надавить на поршень и блаженно закатил глаза.
В этот момент в дверь постучали и из коридора послышался голос Потапова:
– Дмитрий, это Сергей Потапов, я хотел бы с тобой переговорить.
Куксиков мгновенно вскочил, поправляя рубашку. Он схватил лежащую на трюмо свежую газетку и аккуратно прикрыл ею шприц.
– Какой еще Потапов? – шепотом заинтересованно переспросил Виталик.
– Это спонсор нашего театра. Зайди за перегородку, я не хочу, чтобы он видел тебя, у нас будет небольшой деловой разговор по поводу дальнейшего финансирования, – шепотом произнес Куксиков.
– Так это он платит тебе деньги?
– Да, да… Ну иди же, скорее спрячься и сиди там, не высовываясь.
Гаджинюк спрятался за перегородку, а Куксиков, подойдя к двери, решительно распахнул ее.
– Извини, я переодевался.
– Ты что, носки переодевал? – спросил вошедший Потапов, хмуро оглядывая Дмитрия. – Все остальная одежда на тебе как будто та же.
Следом за Потаповым в гримерную вошла Валерия и, оглянувшись по сторонам, заметила:
– У вас здесь, Дмитрий, не очень-то уютно. Вам, наверное, тяжело готовиться в такой обстановке к спектаклю?
– Ой, не говорите, Лерочка, здесь ужасные, ужасные условия, надеюсь, что скоро наш театр переедет из этого здания.
Куксиков посмотрел на Потапова и добавил:
– Если, конечно, наш главный спонсор снимет нам другое, более удобное для творчества помещение… Кстати, о творчестве, теперь-то ты можешь выразить свое мнение о нашем спектакле.
– Честно говоря, сложно сказать что-либо определенное, – замялся Потапов.
– Как? – встрепенулся Куксиков. – Тебе что, не понравилось, как мы поем?
– Да нет, – пожал плечами Потапов, – голоса у вас очень хорошие.
– А как тебе моя музыка?
– Тоже неплохо, – размышляя, произнес Потапов.
– Ну, а общее-то впечатление каково? – продолжал настаивать Дмитрий.
Потапов усмехнулся и, взглянув Куксикову в глаза, ответил:
– Общее впечатление, Митя, будет таковым – откровенная лажа, начиная с текстов, которые ты накропал вместе со своим автором, неким Алексовым, – при этих словах Потапов заглянул в программку, которую держал в руке, – и кончая режиссурой… Откровенно говоря, Митя, по-моему, режиссер из тебя никакой. Впрочем, это, конечно, мое личное мнение… Думаю, что, если мы продолжим наше сотрудничество, нам придется подыскать не только профессиональных режиссеров, но и опытного менеджера, который бы
