Константин поднял голову.
– Иван привез невеселые новости из Чечни, – сказал он, глядя на Наташу. – В Запрудном готовится взрыв, наподобие тех, что были в Москве. Похоже, придется поверить, что это не выдумка и не дезинформация.
– Взрыв? – побледнела Наташа. – В Запрудном? А в Москве?
– Про Москву я не слышал, – ответил Иван. – Речь шла именно о Запрудном... Думаю, что у нас не так много времени осталось. Надо что-то решать.
– За что люблю Ваню Куршакова, так это за решительность, – проворчал Константин, поднимаясь с кресла. – Извини, Наташа, сейчас не до завтрака. Потом, попозже. Иван прав, нельзя сидеть сложа руки.
Панфилов взял со стола телефон и набрал номер дежурного горотдела милиции.
– Готовься, – сказал он Ивану. – Начнут тебя потрошить основательно. Раз тридцать придется всю эту историю рассказывать.
Иван скептически вздохнул, но промолчал.
Из горотдела Иван вернулся только к вечеру. Он рассказал, что его и впрямь расспрашивали поочередно человек десять, не меньше, и каждому он рассказывал свою историю по два-три раза. Его поблагодарили за предоставленную информацию, попросили помочь составить фоторобот человека, который говорил о готовящемся взрыве в Запрудном, и сказали, что дальше сделают все сами, беспокоиться ему не о чем.
Константин тяжело вздохнул и ничего не ответил.
Однако не беспокоиться было трудно. Ни один из телеканалов не давал сообщения о том, что в Запрудном арестована группа террористов, готовивших взрыв. Константин ходил мрачный, Иван тоже на каждое слово раздраженно огрызался, Наташа была очень задумчива и молчалива.
Через неделю Константин не выдержал. Он позвонил следователю, с которым разговаривал Иван, и назвал свое имя. Следователь долго выяснял у Константина его анкетные данные, спрашивал всякую ерунду о дате рождения, прописке, отношении к военной службе и прочих не относящихся к делу мелочах. Константин терпеливо отвечал на все вопросы, понимая, что потерявшая его след ФСБ вычисляет сейчас его по номеру телефона. Впрочем, с чего это он взял, что его след потерян? Возможно, следователь тянет время, не зная, как реагировать на звонок Константина, и по параллельному телефону запрашиваются инструкции у начальства.
Скорее всего так и было, поскольку следователь в итоге передал трубку какому-то майору Тихонову, заявившему, что он руководитель антитеррористической группы. Говорил Тихонов уверенно и жестко.
Константин понял, что инструкции на его счет получены. Это его нисколько не смущало. Каковы бы ни были инструкции, он им сейчас подкинет задачу, над которой они поломают головы, – стоит ли опасаться Константина Панфилова, которому слишком многое известно о методах работы ФСБ.
– Слушаю вас, Панфилов, – сказал Тихонов. – Хотя предпочтительнее было бы с вами встретиться и поговорить не по телефону, а более откровенно и основательно.
– Я предпочитаю не встречаться с людьми вашей профессии, – ответил Константин. – Мы слишком разные, вряд ли сумеем договориться.
Тихонов неопределенно хмыкнул.
– Я вас не понимаю.
– И не надо, – отрезал Константин. – У меня к вам всего один вопрос: какие меры вы предприняли, чтобы защитить Запрудный от террористов?
– Откуда... – растерялся Тихонов, – вам вообще о них известно?
– От Ивана Куршакова, – сообщил Константин. – От того, кто сообщил вам о готовящемся теракте. Я могу быть спокоен за город, в котором вырос?
– По какому праву вы, собственно, меня допрашиваете? – возмутился Тихонов.
– Спросите в Запрудном, кто такой Жиган, – посоветовал ему Константин. – Может быть, тогда не станете задавать глупых вопросов. Это мой город, и если вы не в состоянии обеспечить его безопасность, я вынужден буду сделать это сам.
Тихонов ничего не ответил, он не был готов к такому повороту событий. Константин фактически сообщал, что готов выполнить работу, которую должна выполнить ФСБ, – найти группу террористов и обезвредить ее. Ясно было, что его компетенции не хватает, чтобы принять решение.
Майор принялся что-то мычать в трубку, не отвечая фактически ничего на прямо поставленный вопрос.
Чем дольше он мычал, тем больше понимал Константин, что ФСБ нисколько не удалось продвинуться в поисках группы террористов. Наверняка к разговору негласно подключился оперативный аналитик и сейчас лихорадочно ищет решение возникшей ситуации, которое было бы наиболее эффективным с точки зрения ФСБ.
Через полторы минуты Тихонов вдруг поменял тон и из жесткого и уверенного в себе оперативника превратился в мямлящего клерка, который принялся приторно доброжелательным тоном уверять Константина, что информация, полученная по сигналу Ивана Куршакова, тщательно проверена, но, к счастью, подтверждения не получила. Скорее всего это обычная дезинформация, которую через Ивана чеченцы специально внедряют в Россию, чтобы посеять панические настроения.
Константин выматерился и швырнул трубку.
ФСБ явно устраивало решение Константина ввязаться в эту историю с террористами. Сами они, конечно, еще ничего не сделали, Тихонов фактически это и сказал, заявив, что информация подтверждения не получила. Константин, конечно, представляет для ФСБ некоторую опасность, как совершенно неуправляемый и слишком осведомленный о методах работы их оперативников объект. Наверняка не простили ему и нескольких фээсбэшников, которые не смогли выполнить приказ своего начальства и тихо ликвидировать Панфилова. Константин сам их ликвидировал, не имея, правда, никакого желания делать это. Но не подставлять же ему свою шею под топор!
Внимание Константина к группе, посланной из Чечни в Запрудный для совершения теракта, вполне устраивает ФСБ. Константин прекрасно знает этот город и способен контактировать с такими кругами, которые никогда не пойдут на контакт с ФСБ. Возможно, ему даже быстрее удастся выйти на террористов. Достаточно за ним исподволь приглядывать, работая одновременно по своим собственным версиям. Константин выступал сейчас как союзник в решении конкретной проблемы, и глупо было бы отталкивать от себя такого союзника.
А когда террористы будут найдены и обезврежены, ФСБ обязательно вернется к вопросу – как быть с самим Панфиловым? Если его не пристрелят те же террористы, например. Возможно, именно такой исход негласного сотрудничества с Панфиловым и запланирован ФСБ...
Там уже за него все решили. Пора принимать решение и ему. Если он его еще не принял... Впрочем, Константин теперь не один. У него есть Наташа. И Иван. Константин понял, что Куршаков теперь надолго рядом с ним, и почувствовал, что рад этому. Иван-то по этому поводу что думает?
Иван... Он, конечно, человек решительный, но в присутствии Константина всегда уступает ему право принимать решение. Словно старшему брату. Наташа? Наташа тут вообще ни при чем... Даже если она и против того, чтобы Константин ввязывался в эту историю, это ничего не изменит, не повлияет на его решение. Хотя узнать ее мнение, конечно, необходимо.
Да, но как ему не ввязаться в эту историю?
Константин усмехнулся своим мыслям. Он перестанет себя уважать, если махнет рукой на реальную опасность, которая угрожает людям, с которыми он прожил бок о бок половину своей жизни, до тех пор, пока не оказался в Москве. Даже в том случае, если ничего и не случится, если это и вправду окажется дезинформация. А если не окажется? Если в Запрудном взлетит на воздух многоквартирный дом? Сможет он жить дальше, зная, что мог попытаться спасти сотни ни в чем не повинных людей, женщин, детей, стариков, но не сделал этого, опустил руки? Конечно, не сможет...
Это значит, что выбора у него, собственно говоря, и нет! Раз милиция не принимает информацию Ивана всерьез, значит, он, Константин, должен отнестись к ней серьезно и сделать то, что отказывается сделать,
