Когда ж становится он красен,
Земного тщания предел
Нам с Димой запредельно ясен.
2.
Когда Дима играл мне на лире,
Был инсайт у меня,
Что всё в мире — хуйня,
Не хуйня только то что не в мире.
Ты поди, бля, посмотри, бля -
Схожа телом с буквой j,
На развалинах Путивля
Пцица белая поёт.
О, не столь же ль говнотворно
Уебошество твое,
Сколь перо мое проворно,
Сколь крыло легко ее?
Когда я лягу в мой детский гробик,
Мне Мудрость постучится в Лобик.
О, я ей сразу отворю!
Она войдёт и скажет: хрю
Душа поднялася с колен,
Раскован сонцем зимний плен,
Задули вешние пассаты.
Не хочешь ли, мой друг, поссати
На флорентийский гобелен?
У меня сакральные глазки,
Все вокруг урла, а я светочь
Почему ж я не знаю ласки?
Почему же одет я в ветошь?
Надо одеть меня в ризу,
Плащяницу, рясу и тогу,
Запечятать сьверху и сьнизу
И отправить в посылке Богу
Я люблю тебя,
Родина моя!
Чорный дым ебя,
Кротко щасьлив я.
Ты даёшь мне в Нос,
Ты даёшь мне в Глаз.
У меня Понос,
У меня экстаз.
Выпусти, о Русь,
Из меня Кишьки,
Звонко обосрусь,
Напишу стишки.
Их прочтут Хуём
Деды под землёй,
Скажут: — Сколько ж в ём
Силы, Бог ты мой!
И возьмут меня
В царствие свое
На четыре дня
За 500 у.е.
Выйду я вовне,
Сняв с себя очьки,
Поползут по мне
Райские жучки.
Я увижу свет,
Свет увижу, блядь!
И осьмнадцать лет
Станет мне опять.
Котик, пожалуйста, промяукай,
Что я являюся ёбаной Сукой.
Я давно это жаждаю услыхать.
Что ж он молчит? О, ёб твою мать!
О, выньми Глазки из меня
И новые, новые вставь,
И тогда я увижу, что вокруг не хуйня,
А сладимая звонная явь.
Я увижу, что чорный мой Пламень погас,
Вспыхнет сонце любви,
И тогда Ты в меня заложи Твой Фугас
И взорви, и взорви.
Человек есть мордоврат,
Недостойный Тайных Врат.
Я пел, а вы там ржали и мычали,
А то наоборот молчали,
Не замечали,
Как Высшие лицом к лицу встречали
Пылающую вещую Печать,
Вы ели мерзостные профитроли,
Хуйню пороли,
Не отвечали,
Когда вам голоса звучали
(Пыталися звучать!),
Вы разумом желали всё обзреть.
За это всё в Геенне вам гореть.
