второй подъезд.
- Ну и лексикончик у тебя. Подъездный ребенок, наверное. Впрочем, все забываю, что ты прямо с поля брани. Из народа, так сказать, плоть от плоти. - Он вздохнул, с сожалением посмотрел на оставшуюся половину сигареты и решительно вмял её в пепельницу.
- Надо бороться - вредная привычка, - пояснил он. - А вообще-то, вы правы. Следили, к сожалению, не мои 'ищейки', а ваши опера. А их примитивные мозги, как вы понимаете, - язвительно кивнул он мне, - привыкли к задачам попроще: пьяным карманы подчищать, да подростков арестовывать. Если всю жизнь подъезд заколочен, так какого рожна он будет открыт? Так кажется у вас и вам подобным происходит мыслительный процесс? Мои 'ищейки' - с кем поведешься, - уже и я ваш лексикон перенял, - так вот, мои люди уже по незнанию города все бы выходы проверили. Так куда она отправилась?
Я промолчал. Он меня начал утомлять своим словоблюдием. Попадались мне уже такие вот аристократы, привыкшие строить из себя представителей высшего общества, а сами, небось, в сакле, на циновке воздуха первый раз глотнули. Кроме того, мы с Мариной договорились, - пока я буду отвлекать огонь на себя, она должна будет сесть на электричку до Москвы. А через некоторое время, по объявлению в газете...
- Вы всегда такой неразговорчивый? - спросил Кулагин с неподдельным интересом.
- После общения с вашей бандой.
- Вы мне льстите. Однако, я вижу, что вы мне неверите. Может, все-таки, надеетесь ускользнуть? Или надеетесь на ваш 'самый гуманный суд в мире'? Н-да, - стойкий оловянный солдатик. Будешь стоять до конца, потому что таковы правила чести. Видимо, эти два мира существуют физически, я имею в виду мир толпы и мир вождей. Одна половина выполняет свой долг, а другая создает критерии долга. Впрочем, вам этого не понять, вы из другой половины.
- Теперь я начинаю понимать, почему Марина предпочла меня, - сказал я.
К моему удивлению он расхохотался, даже объемистое брюхо мелко, студенисто затряслось.
- Не так уж вы и глупы, надо сказать. Бывают, слава Аллаху, проблески. Если вы не спешите - а куда вам торопиться! - я, с вашего позволения, обрисую ситуацию. Итак, вас милиция внедрила ко мне. Потом догадались выяснить, кто я и с кем связан, перепугались и отозвали вас. Вы же успели полюбить мою подружку, а она, как в популярных женский романах, полюбила вас. Теперь вы, возвращаясь к вашему языку, у меня на крючке. Я этому, признаться, рад, если хоть часть того, что я о вас слышал является правдой. Собственно говоря, я оказался не в накладе. Если вы выслушаете меня, то поймете почему.
Медленно скользя взглядом по кабинету, я вдруг понял, что с самого начала смутило меня - экраны мониторов. Сейчас пошла мода на компьютеры и каждый уважающий себя прощелыга ставит у себя один- два, но здесь было уж слишком много. А на стенах между коврами висели вообще невиданной величины экраны. Что за чепуха!
- Вы, надеюсь, не предполагаете у меня высоких чувств к бедной Марине? - спросил Кулагин, внимательно изучая содержимое сигаретной пачки. Помилуйте, - продолжал он, - не тот возраст. Я ей, если не в деды, то в папы точно гожусь. У нас была честная сделка, если позволите, неписанный контракт: я даю ей возможность жить так роскошно, как немногие, она же остается со мной и телом и душой. Разорвав контракт, девочка осовбодила и меня. Тем более, что хорошего должно быть в меру, а её глупое кривлянье, идиотские претензии, вульгарность, - О, Аллах! - вы не заметили, какой у неё вульгарный, улично- подъездный смех?..
- Достаточно! - прервал я его.
- Понимаю, понимаю, - шутливо махнул он рукой с дымящейся сигаретой, виноват, сам же заговорил о разорванном контракте, все права теперь у вас. И ответ за вами. Приношу свои извинения.
На мой взгляд он переигрывал, но что-то ему было надо, поэтому и тянул время. Он словно бы прочитал мои мысли:
- Удивляетесь, почему я не зову полковника? Пора бы, но ведь я хочу вас отпустить. Да, да, вместе с Мариной и этой небольшой суммой. Надеюсь, на первое время вам хватит. Вам уж точно, но на счет Марины я сомневаюсь. Хотя любовь, говорят, преображает. Впрочем, это ваше дело. И так, подобрался он, - я предлагаю вам сделку. Нечто вроде игры. Вроде русской рулетки: выиграете, - получаете свободу, женщину, деньги. Ну а проиграете теряете все. В том числе и жизнь.
Я подумал, что если у него здесь поблизости оружие, и если я успею это оружие найти до того, как сюда ворвуться шакалы, я смогу выбраться... - все это было чисто рефлекторным поиском выхода, на самом деле я чувствовал, что завяз крепко, что с таким мерзким пауком я ещё не встречался и деваться мне некуда.
- Согласен, - решился я. Хоть узнаю в чем тут дело. И что за вариант 'русской рулетки' изобрел этот сукин сын.
- Хотелось бы узнать подробности. Что за дерьмо меня у вас ожидает? сказал я.
Опять эти подъездные выражения, - его лицо исказилось страдальческой гримасой. - Друг мой, раз вы приняли мое предложение, уже этим я признаю вас равным себе, человеком своего круга, если хотите, джентльменом. Не разочаровывайте меня.
- Не вижу логики. Впрочем, как вам будет угодно.
- Я заметил, вы посматриваете на экраны.
- Слишком много. А таких больших, как у вас на стенах, я ещё не видел.
- Правильно. В России ещё таких нет. Спецзаказ. Понимаете, сидя здесь, у себя, я по этим экранам могу проследить за каждым уголком моего лабиринта.
Я отметил про себя упоминание о лабиринте, но не стал распрашивать. Если захочет, сам скажет.
- Сколько же вложено средств в эту мою игрушку! - он даже закатил к потолку поросячьи черненькие глазки. - Я сумел реально создать воплощение своей мечты: лабиринт Минотавра. Надеюсь вы знаете, что такое лабиринт Минотавра? - со своей идиотской снисходительностью спросил он. Я ничего ему не ответил, предоставив понимать, как захочет. Он понял по своему:
- В Древней Греции был лабиринт, который охраняло чудовище Минотавр. Кто туда попадал - погибали. Один только герой Тессей сумел выжить. Вот роль этого Тессея я вам и предлагаю. Придется попотеть. Первое испытание достичь входа в лабиринт. Вход в той трубе во дворе. Вы поднимаетесь на трубу по ступенькам и вползаете внутрь. А там на лифте спуститесь вниз.
- Вы сумасшедший!
- Отчего же? Пятьдесят тысяч - это хороший куш для бедного человека. Понимаете, все, кому я предлагал эту сделку до вас, были обыкновенными людьми. А нормальному человеку всегда и во всем трудно. Вы же, простите за каламбур, ненормальный. Ваша ловкость, ваша мощь, наконец, боевой опыт разве можно сравнивать! Я думаю у вас вполне реальный шанс...
- Почему вы думаете...
Он прервал меня жестом досады.
- Потому, что у вас нет выбора. Я уже сказал, что из тюрьмы вы не выйдете. Да и не в вашем характере пассивная оборона - вы боец. И - вот ещё несколько слов, может это примирит вас необходимостью делать неугодное вам: понимаете, я уже касался темы толпы и вождей. Вожди всю историю цивилизации создают свои лабиринты и загоняют в них толпу. Вы знаете, почему началась война в Чечне? И каким лично людям- вождям она была нужна? - глаза его странно блестели, он словно разговаривал не со мной. - Я хочу, чтобы вы поняли: не важно, кто творит лабиринты. Если бы не лабиринт Чечни, вы бы что-то не узнали о себе. Даже Звезда 'Героя России', которую вы не получили из-за своей несдержанности (он хихикнул), уже сделала вас выше, возвысила над всей этой паутиной ходов и интриг. И по сути и над этими самыми вождями. Это просто жизнь, а творит ли её Аллах, политики, или вот я - по большому счету какая разница!
- Вы сумасшедший!
Он вздохнул.
- Вы не поняли, да и ладно. Еще раз: лабиринт сложен, не скрою, вас будут подстерегать множество - для многих смертельных - ловушек. Но вы, я думаю, справитесь.
- А гарантии? Какие вы даете гарантии, что, если я пройду ваш лабиринт, вы потом не сдадите меня?
- О, Аллах! Я никогда не жульничаю. Тем более - вы должны понять, пятьдесят тысяч для меня ничего
