Солоух Сергей
Картинки
Сергей Солоух
Картинки
короткие истории
Вете Акатовой и Розе Ветровой
Взволнованно.
КРЫЖОВНИК
Серьезный человек в щелочку не подглядывает, буква зет, поза членистоногого, фииии... Да и что увидишь, ценой переохлаждения нежного копчика и нарушения кровообращения нижних конечностей? По большей части, лишь трепет неясных крыл, да нечто розовое без выраженной половой принадлежности. Нет, только лежа, среди смородины и крыжовника, на е5, или, положим, f4, любительской доски пайковых соток.
- Павел!
Зачем отзываться, и выдавать стратегически верно выбранную позицию военно-полевой раскладушки, скрип-скрип, в самый разгар прополки ранней моркови соседскими барышнями? Или это кабачки? Не важно. Ботаника, в данном случае e pluribus unum, лишь ласковый хлорофил фона.
- К Бычковым, наверно, пошел.
Конечно, куда же еще, убыл ремонтировать оранжевый 'школьник' со звонком, ловкостью слесарного гения поощрять двигательную активность бычковского потомства.
Легкий ветерок шевелит набедренный сатин Павла Ильича Рабинкова, старшая, все-таки старшая, думает он, выбор немыслимо труден, бессмысленен и решительно невозможен, но сладок концентрацией и сосредоточением. Ммммм. Молочная спелость против сахарной зрелости.
- Козел, этот старый пес, сосед, - скороговоркой поддерживает Катя бойкий ритм удаления маленьких противных листочков, - ты представляешь, вчера предложил подвезти от остановки.
- Вместо двухсот метров, километр околицей?
- Да, в его старых вонючих 'Жигулях'.
Не такие уж они, положим, и вонючие, думает сестра, но козел, это точно.
- Ну вот опять, целый кусок пропустила, куда торопишься?
- Ленка, ты ворчливее матери.
Тыльная сторона ладони оставляет на лбу пыльную сороконожку. Замарашка, как была замарашкой сестрица, так и останется.
Со стороны малинового плетня, из-за дальнего, поросшего какой-то куринной мерзостью, угла огорода плывут отзвуки полуденного боя кремлевских курантов, 'Маяк', ать-два, равнение на звезды, на рубин с электричеством внутри.
Четыре часа дня, скоро Катька засобирается на автобус, которым приедет сын Рабинковых Андрей. Андрюшка - хрюшка, мягкая игрушка.
Врешь, врешь, врешь, ну, Андрюшка, ну, свинюшка, ну, еще туда-сюда, ну а мягкая игрушка, это просто ерунда.
- Знаешь что, твой папаша пристает к Катьке, и за мною нагло подсматривает.
- Это месть за мое счастливое детство у щелочки китайской ширмы. Обратная сторона Эдипового комплекса. Актуализация сублимации.
- Андрюха, ты болтун и очкарик.
- И жид. Скажи, жид пархатый.
- Жид пархатый, жид пархатый.
- Ну, вот, придется теперь тебя наказать.
- Накажи меня, пожалуйста, my dear Andrew, my sweet boy.
- Да уж, придется, я вижу, с первого раза не доходит...
Девушки добивают грядку и разгибаются, Боже мой, Павел Ильич смеживает веки, так даже лучше, этот несносный нейлон, дедерон и полиамид, дурацкие тесемки и лямки, от которых лишь белая рябь полнолунья в глазах, воображение сдувает, уууу-уф, и уносит, уносит... Клен, ты мой цветущий, ты, почему, братишка, весь в разноцветных лоскутках и похож на елку в самый комариный сезон? Волею-с Павла Ильича Рабинкова.
- Ку-ку, ку-ку, - от изумления начинает икать тупой организм кукушки в ближней роще.
- Павел, ты, никак, уснул здесь в тенечке?
А? Да, слегка, нормальное состояние интеллигентного человека на природе, легкая дремота, неосознанная необходимость, что поделать, вакация...
Полуокружья ушей и щечек Марии Петровны светятся розовой четвертью спектра.
- Павел, ну сходи, пожалуйста, к Бычковым, мы же обещали Алле.
- Мария, не знаю, что и делать, третий класс, в пятый пойдет, детина, а все путает семь на восемь с девять на шесть.
- Павел, может быть, позанимаешься с Алешей?
Отчего же, конечно, восемь на семь, нет проблем, хотя доценту кафедры Аналитической геометрии логика велосипедных биссектрис, блестящих многоугольников и упругих плоскостей ближе и роднее таблицы, которую запомнить надо подобно чудному мгновенью. Увы, серебряную стрекозу курочит сам Бычков, кандидат энтомологических наук с наклонностями живодера.
Павел Ильич облачается в дачные брюки и университетскую тенниску. Калитка поет на перенесших все невзгоды зимы и весеннее непостоянство петлях.
У ограды стоит младшая из соседских барышень. Невероятно соблазнительные горошины легкого сарафана пытается сдуть и рассеять по плодородным окрестностям неугомонный сельский ветерок.
- Здравствуйте, Катерина.
- Добрый вечер, Павел Ильич.
Интересно, чертовски интересно, не испытыват ли девушка затруднений, проблем, скажем, в теории комплексного переменного? Павел Ильич объясняет всегда увлекательно и с необычайным воодушевлением. Alas, девица выбрала вечный постквантум перфектум романо-германской филологии, унылые суффиксы в отрыве от животворящего корня.
- В этом платье Вы выглядите на ять.
- Спасибо.
С пригорка видно шоссе, непрерывная погоня белого за красным от лузы к лузе разнообразных поворотов. Через полчаса приедет Андрей и станет выпрашивать ключ от машины.
- Пап, ну, где же мне еще учиться, как не на прудах?
- В автошколе.
- Там инструкторами малопривлекательные менты в кожанных куртках.
Понятно. И все-таки, может быть, младшая?
Маленький мостик Павел Ильич едва ли не перепрыгивает, невидимая жизнь земноводных будит приятные мысли о том, как осенним утром, шурша резиной о траву, он пойдет с корзиной за лисичками.
Младший Бычков, Алеша, сидит на крыльце и молотком правит обод переднего колеса. Над ним шевелится на прищепке полосатый аэроклубовский носок, в траве валяются пропеллер и трещетка, не хватает пилотских очков и перчаток с раструбами.
- Павел Ильич? - бухает с веранды.
- Я, Алла. Здравствуйте.
- Здравствуйте, извините, не могу к вам выйти, блины.
- Очень жаль, - радостно отзывается Рабинков и усаживается на крашенное крыльцо рядом с сосредоточенным мальчишкой.
- Алексей, а девочки у вас в классе есть?
- Угу.
- Хорошенькие?
- Одна.
- И чем же она милее других?
- У ее брата есть лишние наклейки динозавров и она обещала уговорить его сменяться на мой альбом Али-баба.
Все в нежных перышках и голубых прожилках на вечернем небе плодятся облака. Павлу Ильичу хорошо видно, как на соседнем участке две бодрые пенсионерки пытаются сладить с покосившейся изгородью.
