каким-то жестоким, таинственным вызовом, длинные стройные ноги были изогнуты в агонии смерти.
Нелегкой была ее смерть. Мучительный страх, исказивший чистые линии лица, говорил об этом. Полуоткрытые глаза заглянули в безвестные глубины ужаса, прежде чем свет в них померк, а рот застыл в молчаливом крике боли.
Мне не пришлось переворачивать тело, чтобы узнать, как это случилось. Красные рубцы, змеившиеся вокруг ребер, по спине и бедрам, рассказали мне об этом. Засохшие сгустки крови покрывали нейлон ее неглиже, так что он стал твердым, как доска. И даже концы ее длинных волос были в крови, как будто их коснулась кисть старого мастера. Кто-то связал ее и запорол до смерти. Тыльной стороной ладони я дотронулся до ее живота. Она была холодна.
Кто бы ни был этот убийца, у него было достаточно времени, чтобы скрыться. Она лежала здесь добрые сутки.
Позади меня взвыли сирены, и яркие щупальца прожекторов полицейских машин дугой рассеяли тьму кругом и нащупали меня. Чей-то голос прорычал, чтобы я стоял смирно, и с полдюжины смутно видневшихся человеческих фигур стали приближаться ко мне через развалины. Пат подошел ко мне вторым и приказал сержанту в полицейской форме, направившему на меня свой 38-й, убрать его. Я отошел назад и стал наблюдать за работой полицейской группы.
Медицинский эксперт вскоре уехал. Служители морга отправили тело на вскрытие, репортеры и фотографы заполнили площадку, и вспышки их ламп мерцали в потоках света прожекторов полицейских машин. Ребенка отправили в больницу. Пат отдал последние распоряжения и кивком головы пригласил меня пройти к машине.
Неподалеку находилась ночная закусочная. Мы заняли свободный столик в заднем углу и заказали кофе. Пат сказал:
— Ну, Майк, давай разберемся.
— Предоставляю это занятие тебе.
— Дружище, не нравятся мне эти совпадения. Мне уже приходилось видеть тебя замешанным в убийстве.
Я пожал плечами и отхлебнул кофе.
— Я не покрываю клиента. Весь день я выяснял кое-что, связанное с несчастным случаем для Краусс- Тильмана из “Кейнхарт-Билдинг”. Это в пяти кварталах отсюда к северу от того места, где я нашел ребенка.
— Я знаю это место.
— Можешь проверить.
— Я бы проверил, черт возьми, если бы не знал тебя. Но только не суйся в это дело.
— А зачем мне это?
— Ты любишь совать повсюду свой длинный нос. Ты сам сказал мне это за обедом вчера вечером. Я был бы чертовски счастлив, если бы ты женился на Вельде, и она тебя бы немного попридержала.
— Большое спасибо, — ухмыльнулся я.
Мы с Патом дружны уже много лет. Я слишком хорошо знаю его. Он всегда умеет разговаривать, не тратя лишних слов. Он очень мало изменился с тех пор, как мы впервые встретились с ним: он напоминал представителя торговой фирмы безделушек гораздо больше, чем копа. До тех пор пока не посмотришь ему в глаза. Тогда вы заметите эту странную черту, которая характерна для всех профессиональных копов, — они видели так много насилия и убийств, так упорно боролись против этого, что выражение их глаз наводит на мысль о том, что они наблюдали всю историю человечества — прошлую, настоящую и будущую.
— Что у тебя на уме, Пат? — спросил я.
Он тоже хорошо меня знал. Я был того же поля ягода, что и он. Области нашей деятельности были различными, но тем не менее они были связаны между собой. Нам приходилось слишком часто бывать рядом, и не над одним трупом мы стояли вместе. Поэтому он не мог не понять, что я хотел сказать.
— Дело в той штуке, которая на ней надета, — сказал он.
— При чем здесь штука?
— Помнишь ту блондинку, которую мы выловили из воды в прошлом месяце... школьную учительницу из Небраски?
— Очень смутно. Читал в газетах. Ну, и что с ней?
— На ней было такое же сногсшибательное неглиже, как и на этой, только черное.
Я молчал, и он посмотрел на меня поверх кофейной чашки.
— Этот случай был зарегистрирован как самоубийство, но у моего теперешнего медэксперта любопытное хобби: он коллекционирует убийства, вызванные химическими отравлениями. Он считает, что ее отравили.
— Он считает? Разве он не производил вскрытия?
— Конечно, производил. Но она находилась в воде целую неделю, и ему не удалось найти никаких определенных следов чего-либо такого, что могло вызвать смерть.
— Тогда что же навело его на эту мысль?
— Характерная деформация десен, которая является признаком отравления. Но он не смог определить это с уверенностью, потому что тело слишком долго находилось в воде, загрязненной отходами завода химической переработки, расположенного неподалеку от места, где был выловлен труп. Он хотел провести несколько исчерпывающих анализов, но возможность установления чего-либо была очень сомнительной, а улики такими расплывчатыми, что нам пришлось передать тело родителям девушки, а они его кремировали.
