Когда я отпустил ее, глаза Энн тлели темными угольками, готовыми немедленно воспламениться. Улыбнувшись, она вышла, и я услышал шум выдвигаемого ящика и возню с инструментами. Шум стих, но Энн вернулась не сразу. А когда вошла, то платья на ней не было: его и все нижнее белье заменил прозрачный халатик. Она намеренно прошла перед лампой, чтобы подтвердить мои догадки.
- Нравится? - спросила Энн.
- На тебе - да.
- А если бы не на мне?
- Все равно нравилось бы.
Она протянула мне одну из тех патентованных штучек, которые якобы разрешают все механические трудности, возникающие в домашнем хозяйстве; потом вытащила из моего кармана сигарету и прикурила от настольной зажигалки. Выдохнув дым мне в лицо, она спросила:
- Это не может подождать?
Я поцеловал ее в кончик носа.
- Нет, милая, не может.
Когда я повернулся и засунул приспособленьице в замок Энн отошла в сторону. Хитрая штуковина скрипела и проворачивалась и, наконец, погнулась. Я повернул инструмент другой стороной. На этот раз мне повезло: раздался щелчок, и замочек открылся. Но не успел я шевельнуться, как верхний свет погас, и сквозь пелену ночи и табачного дыма лишь слабо пробивался свет настольной лампы.
- Майк... - прошептала Энн.
Я обернулся, чтобы запустить в нее чем-нибудь, и застыл - она сбросила халат и живой статуей в чулках стояла посреди комнаты, куря сигарету, которая оранжевым огоньком отражалась в ее глазах. Энн широко расставила ноги, держа руку на бедре, и каждая мышца этого дерзкого тела разжигала во мне страсть. У моей блондинки оказалась основа брюнетки, но это делало ее только более интригующей, соблазнительной - достаточно, чтобы заставить меня забыть о сумке, избиениях и убийствах.
Я схватил ее в объятья, и она тяжело задышала мне в плечо, затем куснула меня в плечо и выскользнула из моих рук на тахту, куда я вынужден был за ней последовать, и мерцающий свет лампы, струившийся по комнате, словно шептал вместе с нашим дыханием, пока не раздался вскрик...
Моя рука дрожала, когда я потянулся за сигаретой. Энн улыбнулась мне и мягко проговорила:
- А я уж сомневалась, что могу еще быть интересна.
Я поцеловал ее снова.
- Не кокетничай. Довольна, что сбила меня?
- Да.
Она не произнесла ни слова, когда я встал и вернулся к столу, но следила за мной неотрывно. Я отложил сигарету, дым которой застревал у меня в груди, и взялся за сумку.
Я присвистнул сквозь зубы. Сумка была набита детской одеждой, совершенно новой. Я медленно ощупывал ее - крошечные свитера, ботиночки, чепчики, другие вещицы, названия которых были мне даже неизвестны. На дне лежали два аккуратно сложенных шерстяных одеяльца.
Десятки предположений носились в моей голове, но только одно имело какой-то смысл. Рыжая была матерью; кто-то был отцом. Изумительная, прекрасная ситуация для шантажа. И причина для убийства... И еще факт: все вещи совершенно новые, с иголочки, на некоторых даже сохранились ценники.
Я открыл молнию бокового отделения: набор булавок губная помада и карманное зеркальце. В маленьком карманчике лежало несколько фотографий. Я разглядывал их и видел совсем другую Нэнси - молодую девушку лет шестнадцати. Вот она на пляже с юношей, а вот - уже с другим. Снимки, очевидно, были сделаны на загородной прогулке или пикнике. Ребят было много, но Нэнси, казалось, никому из них не отдавала предпочтения.
Да, тогда она был иной - свежей, как едва распустившийся цветок. Ее глаза улыбались мне, словно зная, что в один день эти карточки окажутся здесь, передо мной. На двух фотографиях были ясно видны ее руки; Нэнси носила кольцо.
Я внимательно вглядывался в фон в надежде понять, где делались снимки, но видел только воду и песок. На обратной стороне тоже не было никаких пометок... Проход оканчивался тупиком. Высокой крепкой стеной, которую я не мог одолеть без лестницы
- Это тебе помогло? - внезапно произнесла Энн.
Я кивнул, вырвал из чековой книжки листок, подписал его и положил на стол. Я уже определил сумму, но все-таки спросил:
- Сколько ты хочешь?
Энн не ответила, и я оглянулся: Энн, все еще обнаженная, лежала на тахте и улыбалась. Наконец она сказала:
- Нисколько. Ты уже заплатил.
Я захлопнул сумку, взял с полки шляпу и открыл дверь. Мистер Берин все равно должен мне пятьсот долларов; Энн получит свою поездку.
Я подмигнул ей, она подмигнула мне, и дверь захлопнулась.
8
Ночью я не спал - выложил содержимое сумки перед собой на стол и курил одну сигарету за другой, пытаясь понять, какой все это имеет смысл. Детская одежда, несколько фотокарточек, грязная сумка... Вещи Рыжей.
Когда это было?
Где?
В холодильнике стояло пиво, и я медленно потягивал его, размышляя, перебирая в уме все факты.
Лучи солнца пробились сквозь оконные занавески, тщетно пытающиеся удержать ночь, и я вспомнил, что обещал позвонить мистеру Берину. Он сам поднял трубку, и на этот раз сонливость звучала в моем голосе.
- Это снова Майк.
- Доброе утро. Вы рано на ногах.
- Я еще не ложился.
- В преклонные годы вам придется расплачиваться за отсутствие самодисциплины, молодой человек.
- Возможно, - произнес я невыразительно, - но сегодня платите вы. Я оставил моему другу чек па пятьсот монет.
- Отлично, Майк; сейчас же позабочусь об этом. Вы узнали что-нибудь от вашего... мм... источника?
- Все только запуталось. Но я узнаю. Клянусь.
- Тогда я могу считать, что деньги потрачены с пользой. Но, пожалуйста, будьте осторожны, я вовсе не желаю, чтобы вы опять попали в какую-нибудь переделку.
- Это обычная вещь в моей профессии, мистер Берин. Теперь, кажется, я выхожу на след.
- Прекрасно. Вы меня заинтриговали. Секрет?
- Никаких секретов. Я достал сумку, набитую детской одеждой. И несколько фотографий.
- Детской одеждой?
- Вещи Рыжей... или ее ребенка.
Он поразмыслил над этим и признался: это головоломка, просто головоломка.
- Теперь немедленно отправляйтесь спать. Звоните, когда понадобится.
Глаза горели, выпитое пиво мешало думать. Я в последний раз затянулся и отбросил окурок, потом рухнул на диван и тут же провалился в сон, прекрасный, благословенный сон, отгораживающий от злых безобразных вещей бытия и оставляющий только туманную мечту...
Колокол. Он звонил и звонил, я пытался отмахнуться от звона как от назойливой мухи, но безуспешно. Наконец я очнулся. У головы надрывался телефон, и я едва сдержал желание швырнуть его в стену.
Это была Вельда.
- Майк... ты? Майк, отвечай мне!
- Я, дорогуша, я. Чего ты хочешь?
В ее голосе прозвучало облегчение.
- Где тебя черти носили? Я обзвонила каждый салун в городе!
- Здесь был.
