пагубная страсть свела ее в могилу. Что еще?
- А шантаж?
- Ерунда. Все подробности были в газетах. Я не допустил бы этого.
Я попрощался и вышел из кабинета, ища глазами Джеральдину. Она сидела за машинкой. Глаза - за темными стеклами очков, Она выглядела как типичная модель идеальной секретарши. Под маленьким столиком с машинкой мне видны были ее стройные ноги. Юбка приподнялась, когда она их скрестила, и первое, что она сделала при моем появлении, - одернула юбку вниз. Я увидел прелестные кружевные трусики, черные и сексуальные. Я присвистнул:
- Вот это да!
- А что, плохо выгляжу?
- Наоборот. Как Торренс выдерживает диету с тобой под боком?
- Просто. Я секретарша и политический комментатор.., и ничего больше. Я могу бегать по дому с картонными коробками на голове, и он этого не заметит.
- Хочешь, проверим?
- Нет, правда. Он очень целеустремленный человек, для которого политическая карьера заменяет все. Он слишком долго был на службе, чтобы начать думать о чем-то другом.
- Но ведь женщины имеют право голоса?
- Да. И потому он иногда позволяет им показываться с ним в общественных местах. Женщины не любят вдовцов с семейными инстинктами, но им нравятся упорные холостяки, сдающиеся под их чарами.
- Это то, что приносит их голоса? Сим сказал, что ты была с ним три политические кампании.
- К чему вы клоните?
- Случаи шантажа по поводу прошлого.
- О, нет. Он чист как слеза. Поэтому мы так и всполошились, когда Сью сбежала. Даже такая малость может испортить выборы. Человек, который не может навести порядок в своем доме, не сумеет навести его в штате.
Она встала, подошла ко мне. Бедра медленно колыхались, налитая грудь вздымалась под плотно облегающим свитером.
- Думаете, Сью больше не устроит неприятностей?
- Она совсем взрослая. Зачем? Скажи.., мистер Торренс убил ее мать?
- Это ей придется выкинуть из головы.
- Она думает об этом. А вымысел иногда становится реальностью. Ее раннее детство было не из приятных. Я не думаю, чтобы она когда-нибудь узнала, кто ее отец. Если она выступит открыто с обвинениями, это повредит Торренсу. Я поговорю с ней. Где она?
- В летнем домике. Она там живет и тренируется. Она улыбнулась, медленно положила руки мне на плечи, медленно поднялась на цыпочки и неторопливо провела языком по губам. Это был медленный и пробный поцелуй, как будто она хотела высосать сок из сливы, прежде чем купить немного. Ее рот был трепетным и теплым, он обещал... Потом так же медленно она оторвалась от меня и улыбнулась.
- Спасибо.
- Спасибо, - ответил я и тоже улыбнулся.
- Я могу возненавидеть вас и могу полюбить.
- А что хуже?
- Это вам придется выяснить самому.
- Может быть, я это и сделаю, малышка.
Сью открыла мне дверь и заглянула мне за спину.
- А Велда не с тобой?
- Нет, можно войти?
Она скорчила мне рожицу и дала пройти в маленькую комнату, приспособленную к ее вкусам и склонностям.
Одна стена была зеркальной, со станком для занятий балетом, потом микрофон на длинной рукоятке, проигрыватель с кучей пластинок в ярких обложках, пианино, медвежьи шкуры на полу и куча бумаг. Потом еще какие-то яркие ткани, шкафы, пуфики - все было радужным от ярких цветов. На столике были свалены старые афиши, туфельки танцовщицы и какие-то фото.
- Чье это?
- Мамино. Хочешь взглянуть, какая она была?
- Конечно.
Снимки, сделанные в ночных клубах, и газетные фото, - вот она, Салли Девон, прекрасно сложенная, с милой улыбкой. Но на мой взгляд она была только точным идеалом шоу-герл. Своей изюминки у нее не было. Фотографий было четыре, все при ночном освещении, все с компанией друзей. Но на двух - один и тот же человек: темноволосый, с глубоко посаженными глазами, благообразный, точно священник.
- Она была прелесть.
- Она была прекрасна, - мягко сказала Сью. - Я еще помню ее лицо.
- Это снято до твоего рождения.
- Я помню, как она говорила со мной о нем.
- Дальше...
- Она ненавидела его.
- Сью... Они были женаты.
- Пусть.
- Хочешь правду? Она закусила губу.
- Твоя мать была алкоголичкой. Он сделал все, чтобы она вылечилась. Алкоголики это ненавидят. Он не давал ей пить. Оставь эту чепуху, что он...
- Она сказала: 'Меня убила змея!'
- Пьяницы видят во сне обычно слонов и удавов.
- Она сказала: 'Ищи письмо'. Когда-нибудь я найду его.
- Тебе было три года. Как ты можешь помнить такие вещи?
- Просто...
- Что ты хочешь?
- Поцелуй меня. Я поцеловал.
- Не так.
- А как? - Это уже перестало мне нравиться. Кошечка показывала характер. С большими девушками я знал как обращаться, но как быть с котятами, которые лезут вам на шею?
Тут она показала мне как. На секунду прильнув ко мне - вся желание, вся податливость и испуг. Мы соприкоснулись на секунду, но это потрясло меня и заставило затрепетать, ее щеки пылали, глаза блестели.
- Я думала, что ты все делаешь быстро.
- Иногда. Но лучше не повторяй таких штучек. Остынь, котенок.
- Хорошо, Майкл. Потом я отправился к Пату.
Глава 6
Нового инспектора перевели из другого департамента. Я знал его несколько лет назад. Его звали Спенсер Креб и его профессиональную ненависть испытали на себе все те сотрудники, которые позволяли себе совать нос в его маленькое царство. Он посмотрел на меня, и я сразу понял, что у него ко мне старые претензии и что я - жертва номер один в его списке.
Чарли Форс - новый прокурор, молод, талантлив, поднимается в гору. Приятная внешность, за которой кое-что уже скрывалось. Он уже прошел школу в коридорах суда, профессионал и в игре никому не уступит.
Оба они сидели за столом, и я стоял посередине комнаты. Было похоже, что они собираются выпустить меня, как чертика из бутылки, и хорошенько поиграть со мной в кошки-мышки, прежде чем спокойно полакомиться добычей. Они дали мне фото.
- Узнаешь? Я взглянул.
- Это Каниа. Сегодня он вел фургон, который сбил такси рядом с метро.
- Это вы уже говорили. - У инспектора был сухой и низкий голос. - Да, это было чисто сделано: обычное
