- Откуда был звонок?
- Из автомата. Но он висел на стене, а не в будке. Наверное, в баре.
Я положил трубку и спрятал лицо в ладони. Хитро, очень хитро, но должна быть ниточка. Я задумался.
Зазвонил телефон.
- Это Джеральдина. Майкл, сейчас же к нам скорее!
- Что такое?
- Скорее! - Она повесила трубку.
Я вышел под дождь, написав Велде записку, поднял воротник и помахал такси. Сидя в машине, я снова стал перебирать эти страшные семь лет. Забыть их было непросто.
Джеральдина встретила меня на пороге.
- Что?
- Комната... Домик Сью... Сгорел...
- Что с крошкой?
- Она наверху. Все в порядке.
От домика остались одни руины. Мы вернулись в дом. Джеральдина приготовила по коктейлю и, повернувшись ко мне, заявила:
- Сегодня Сью ворвалась к отцу, крича, что он убийца. Кричала, что это сказала мать. Но теперь ее комната сгорела, и она искала все какое-то письмо среди старых вещей.
- Разбуди ее.
Ее спальня была похожа на детскую и одновременно на комнату взрослой девушки: куклы, плюшевые зверята, микрофон, балетные туфельки, пуховки, коробки конфет.
- Сью...
Она лежала на кровати, прижимая к себе полуобгоревшего мишку.
- Сью... Это ты подожгла дом?
- Я сжигала мамины бумаги. Я не хотела, чтобы он видел ее вещи.
- Что произошло?
- Все начало гореть, а мне стало так чудесно. Я пела и плясала в огне, мне было хорошо.
- Но ты не нарочно?
- Нет, специально! Пусть не смотрит на ее вещи.
- Она говорила, что ее убила змея?
- Он, змея, убил маму.
- Кто он, котенок?
- Она говорила, что змея убьет ее.
- Спи.
Джеральдина опустила тяжелые портьеры и включила торшер. Мы сидели, прихлебывая из высоких стаканов коктейль.
- Майкл, это ужасно! Если Сью не прекратит своих обвинений, то.., ведь это год выборов! Такой скандал! Ты знаешь, какая грызня идет в партиях. Ведь это главный штат в стране, и отсюда губернатор легко может шагнуть в Белый дом или влиять на политику страны. Надо положить конец проделкам Сью.
- Политика для тебя так важна?
- Как жизнь, Майкл. Я положила на весы всю свою жизнь.
- Тебе рано умирать, тебе бы быть мужчиной.
- Для женщины тоже есть место в политике.
- Чушь!
- Тебе нравятся просто женщины?
- Они должны быть такими.
- Тогда я буду, просто женщиной для тебя. - Она поставила недопитый стакан на столик, потом взяла мой и аккуратно поставила рядом. Ее пальцы пробежали по маленьким пуговкам кофты, потом запутались на секунду в кружевах лифчика, она отбросила его на пол. Я видел, как вздымалась розовая мякоть ее действительно прекрасной груди, как напрягались мускулы живота, и неповторимый запах женщины обволакивал ее всю в ожидании мужчины.
- Ну и.., как?
- Чудо!
Мои руки скользнули к ее бедрам и осторожно стали гладить их упругие подушки, я медленно, осторожно спустил молнию и рывком подмял ее под себя.
Она слабо застонала от удовольствия, и ее грудь стала упругой под моими жадными, нетерпеливыми пальцами...
Она заснула и даже во сне тянулась ко мне. Может быть, завтра она будет ненавидеть меня. Но вряд ли...
По дороге домой я подумал: что же скажет Велда, если узнает? И порадовался, что номер отдельный. Теперь мне нужно было выспаться.
Когда я вошел, в гостиной играла музыка и горел торшер. Я рассмеялся. Велда была начеку, но сон перехитрил ее. Она спала на кушетке, уткнувшись щекой в подушку. Я лег в кровать в одиночестве. Она еще возьмет свое!
Почему-то я встал и, подойдя ближе к кушетке, почувствовал, как замерло у меня сердце. Она лежала, прижавшись щекой к подушке, а по другой бежала струя черной, запекшейся крови, от виска поперек лба. Я схватил ее за руку, она слабо застонала и открыла глаза. Говорить она не могла, но в ее глазах я увидел ужас. Я обернулся.
Он стоял у стены, прижимая руку к животу, держа в другой пистолет, нацеленный мне прямо в голову.
В конце концов Каниа нашел меня. В его глазах была смерть - моя и его. Я видел, что у него началась гангрена, и чувствовал запах гниющего мяса и крови, впитавшейся в одежду. Его рот скривился в оскале, обнажая десны. Он был еще молод, но сейчас выглядел старым, как смерть.
Он перевел дуло на мой живот. Он знал, что не промахнется.
- Ты влепил мне пулю в кишки. Теперь попробуй сам.
Только тронься с места, и я разнесу тебе башку. Она жива?
- Какое тебе дело?
- Ты сейчас умрешь! Что с ней?
Его лицо было маской ненависти и боли.
- Я скажу тебе свой план: ей хватит одной пули, как и тебе. Потом я выйду на улицу и умру на дожде, на траве, в парке. Я так всегда хотел.
Велда повернулась, шепча мое имя. Она, должно быть, вошла, когда он был здесь. Он грозил ей оружием и заставил ждать. Он ударил ее по голове. Теперь он собирается убить ее вместе со мной.
- Ты готов, подонок?
Я стоял и не двигался, стараясь закрыть собой Велду и надеясь, что ей удастся повернуться к нему боком. Он тоже заметил и стал смеяться над этим непонятным ему стремлением. Он ненавидел нас. Смех порвал что-то у него в груди. Он понял это, и белки его глаз стали похожими на облупленные крутые яйца, они вылезли из орбит от боли.
Он проиграл.
Он покачнулся, со стоном упал на колени, потом сжался в комок на полу.
Он умирал в комнате, а мечтал умереть под дождем.
Я поднял Велду с кушетки, смыл кровь со лба и с лица. Я не смотрел на труп, скорчившийся в углу, а положил Велду на кровать и прилег сам.
На улице оставался еще один покойник, который хотел меня, но он как будто собирался подождать до утра.
Глава 8
Они убрали труп на полу и вызвали доктора для Велды. Инспектор и Чарли Форс после небольшой перепалки пригрозили мне понижением. Но Пат посмотрел на них исподлобья, и они затихли, решив подождать до другого раза.
