вспомнил о Титусе, о том, что вызволил его из мусорного ведра. Медленно вытащил замок из кармана.
Пуля раздробила пластмассовый наборный диск, осколки пластмассы разлетелись в разные стороны (вот откуда маленькие дырочки), но ни один не коснулся моей плоти. Сталь за диском остановила пулю, превратив ее в цветок с тремя лепестками. Замок изогнулся, как от высокой температуры. Полукруглая дужка стала овальной. Тыльная сторона прогнулась, но пробить толщу замка пуле не удалось.[22]
Щелкнул аппарат внутренней связи.
— Чарли?
— Одну минуту, Том. Не торопи меня.
— Чарли, тебе нужен…
— Заткнись.
Я расстегнул пуговицы, распахнул рубашку.
—
Титус впечатался в кожу фиолетовым пятном, образовав лунку, достаточно глубокую, чтобы в ней накапливалась вода. Не хотелось мне смотреть на эту лунку, как не хотелось смотреть на старого пьяницу с вечной соплей под носом, на которого я частенько наталкивался в центре города. Возникало желание блевануть. Я запахнул рубашку.
— Том, эти мерзавцы пытались меня застрелить.
— Они не хотели…
— Только не рассказывай мне, чего они не хотели! — заорал я. И от ноток безумства в голосе мне стало еще хуже. — А теперь выметайся вместе со своей костлявой задницей из кабинета и скажи этому педриле Филбрику, что он едва не устроил здесь кровавую баню. Понял?
— Чарли… — Не голос — крик истерзанной души.
— Заткнись, Том. Ты меня утомил. Командую парадом я. Не ты, не Филбрик, не начальник департамента образования, не Господь Бог. Ты это понял?
— Чарли, позволь объяснить.
— ТЫ ЭТО ПОНЯЛ?
— Да, но…
— Вот и отлично. Хоть с этим разобрались. Так что выметайся отсюда и передай ему мои слова. Скажи, что в течение следующего часа я не хочу, чтобы он или кто-то еще шевельнул хоть пальцем. Никто не должен заходить в школу и говорить со мной по этому гребаному интеркому. И чтобы оставили попытки пристрелить меня. А в полдень я хочу снова поговорить с Филбриком. Ты в состоянии все это запомнить, Том?
— Да, Чарли. Хорошо, Чарли. — В голосе слышалось облегчение. — Они просто просили передать тебе, что ничего такого не планировали, Чарли. Чья-то винтовка случайно выстрелила и…
— И еще, Том. Очень важное.
— Что, Чарли?
— Тебе надо знать, что этот Филбрик здорово тебя подставил. Дал лопату и велел идти за телегой и собирать дерьмо. Я дал тебе шанс поставить его на место, но ты им не воспользовался. Проснись, Том. Прикинь, что к чему.
— Чарли, ты должен понимать, что загоняешь нас в угол.
— Убирайся, Том.
Он выключил связь. Мы все наблюдали, как он выходит из парадной двери, шагает к патрульным автомобилям. Филбрик вышел навстречу, положил руку ему на плечо. Денвер сердито стряхнул руку. Многие заулыбались. А вот мне было не до улыбок. Хотелось домой, в постель, где происходящее могло сойти за сон.
— Сандра. Вроде бы ты рассказывала нам о твоем affaire de coeur[23] с Тедом.
Тед одарил меня мрачным взглядом.
— Ты не обязана ничего говорить, Сандра. Он хочет, чтобы мы выглядели такими же грязными, как и он. Он болен, зараза так и прет из него. Держись от него подальше, чтобы ее не подцепить.
Она улыбнулась. Она просто расцветала, когда улыбалась, как ребенок. А на меня навалилась черная тоска. Не знаю, о чем я сожалел, то ли о ней, то ли о придуманном мною образе невинности (белые трусики и все такое), то ли о чем-то еще, что мне никак не удавалось выразить словами. Как бы то ни было, внезапно меня охватил стыд.
— Но я хочу рассказать, — ответила она. — Всегда хотела.
Одиннадцать часов. Суета на лужайке улеглась. Теперь я сидел спиной к окнам. Я полагал, что Филбрик даст мне этот час. Не мог он решиться на второй выстрел. Чувствовал я себя получше, боль в груди поутихла. Только голова была какая-то странная, словно мозги работали без смазки и начали перегреваться, как двигатель в пустыне. Иногда даже хотелось убедить себя в том, что это я держу их в классе, подавив своей волей. Теперь, разумеется, я знаю, сколь далеко сие от истины. Заложник в тот день у меня был только один, и звали его Тед Джонс.
— Мы это сделали. — Сандра смотрела на стол, водя по поверхности заостренным ногтем. Я видел только ее волосы. Носила она их на косой пробор, как мальчишка. — Тед пригласил меня на танцы в «Страну чудес», и я согласилась. Я не видела в этом ничего зазорного. — Она с упреком посмотрела на меня. — А вот ты никогда не приглашал меня, Чарли.
Неужели всего десять минут назад пуля попала в замок, что лежал в моем нагрудном кармане? Меня охватило безумное желание спросить их, действительно ли это произошло. Какие они все-таки странные.
— Поэтому мы поехали туда, а потом заглянули в «Гавайскую хижину». Тед знал владельца этого заведения, поэтому нам дали коктейли. Совсем как взрослым.
Я не понял, слышался в ее голосе сарказм или нет.
Лицо Теда оставалось бесстрастным, но остальные смотрели на него, как на очень необычного жучка. Подросток, вроде бы один из них, но знаком с владельцем. Похоже, Корки Геролд этого одобрить не мог.
— Я не знала, понравится ли мне коктейль, потому что все говорят, что по первому разу пить спиртное противно, но никакого отвращения я не почувствовала. Скорее наоборот. Пила я «Шипучий джин», и пузырьки щекотали нос. — Она по-прежнему не отрывала взгляда от стола. — Из стаканов торчали соломинки, такие красные, и я не знала, пьют через них или только помешивают содержимое стакана, пока Тед мне не объяснил. Я отлично провела время. Тед рассказывал о том, как хорошо играть в гольф в Портленд-Спрингс. Пообещал летом отвезти меня туда и поучить, если я захочу.
Верхняя губа Теда поднималась и опускалась, как у пса.
— Ничего такого он себе не позволял. Поцеловал меня на прощание, особо при этом не нервничая. Некоторые парни места себе не находят по пути домой, гадая, должны они целовать тебя на прощание или нет. Я всегда их целовала, хотя бы только потому, чтобы они не уезжали расстроенными. А если щека была липкой, представляла себе, что облизываю конверт.
Я вспомнил, как впервые пригласил Сандру на свидание, на субботние танцы в школе. И как не находил себе места по пути домой, гадая, целовать ее на прощание или нет. И не поцеловал.
— Потом мы встречались еще трижды. Тед был очень мил. Всякий раз находил для разговора интересные темы, никогда не рассказывал скабрезных анекдотов, вы понимаете. Мы, конечно, обнимались, но этим все и ограничивалось. Потом я долго не встречалась с ним, до этого апреля, когда он пригласил меня на «Роллердром» в Льюистоне.
Мне давно хотелось пригласить ее на танцы в «Страну чудес», но я так и не решился. Джо, который всегда приглашал кого хотел и не знал отказа, все спрашивал меня, чего я ее не приглашаю, а я еще больше нервничал и говорил ему «отвали». Наконец набрался храбрости и позвонил ей, но трубку пришлось
