Ярость

положить после первого же гудка и бежать в ванную, где меня и вырвало. Вы уже знаете, что с желудком у меня нелады.

— Все шло прекрасно, пока какие-то парни не затеяли ссору посреди площадки. Я думаю, поцапались харлоуские и льюистонские. А потом началась общая драка. Некоторые дрались прямо на роликах, но большинство их сняли. Прибежал хозяин и крикнул, что закроет заведение, если они не прекратят бузить. Многим расквасили носы, другие пинали лежащих, мелькали кулаки, все грязно ругались. Музыкальный автомат никто не выключал, так что дрались они под какую-то мелодию «Роллинг стоунз».

Она помолчала, потом продолжила:

— Тед и я стояли в углу, у эстрады. Знаете, там по субботам играет рок-группа. Один парень, в черной кожаной куртке, проехал мимо. С длинными волосами, прыщавой физиономией. Поравнявшись с нами, засмеялся, помахал рукой и крикнул: «Оттрахай ее, приятель, я уже трахал!» А Тед, ни слова не говоря, крепко ему врезал. Парня повело к середине площадки, он споткнулся о чьи-то ноги и упал, стукнувшись лицом об пол. Тед же смотрел на меня, и его глаза буквально вылезали из орбит. И он улыбался. Знаете, впервые я видела улыбку Теда, словно жизнь наконец-то показалась ему медом.

Он поворачивает ко мне, говорит: «Я сейчас» — и тоже едет к центру ринга, где пытается подняться парень, которого он ударил. Хватает этого парня сзади за плечи и начинает трясти… парень не может повернуться к нему лицом… а Тед трясет его и трясет как грушу. Голова парня мотается из стороны в сторону, потом куртка лопается посередине. Он выкрикивает: «Сукин сын, я тебя убью, ты порвал мою лучшую куртку!» Тогда Тед снова бьет его, парень падает, а Тед бросает на него клок кожи от куртки, оставшийся в руке. Потом он вернулся ко мне, и мы уехали. Он повез меня в Оубурн, к гравийному карьеру. На дороге к Потерянной долине. Там мы это и сделали. На заднем сиденье.

Она вновь заводила ногтем по столу.

— Особой боли я не испытала. Думала, что будет больно, но ошиблась. Мне понравилось. — Она словно обсуждала очередной мультфильм Уолта Диснея с забавными зверушками. Только здесь роль Лесного Сурка играл Тед Джонс.

— Он не пользовался той штуковиной, которой обещал воспользоваться, но я не забеременела и ничем не заболела.

Краска начала подниматься от воротника рубашки Теда, заливая щеки. Но на лице не дрогнул ни один мускул.

Пальцы Сандры выписывали на столе плавные кривые. Внезапно я понял, какой должна быть ее естественная среда обитания: лето, августовская жара, девяносто два градуса в тени,[24] она на открытой веранде в гамаке, рядом на столике банка напитка севен-ап с торчащей соломинкой, на ней короткие белые шортики из хлопчатобумажной ткани, топик со спущенными на руки бретельками, маленькие капельки пота блестят на верхних полукружиях грудей…

— Потом он извинялся. Ему было не по себе, я его даже пожалела. Все повторял, что женится на мне, если… вы понимаете, если я залечу. Он очень расстроился. Я ему говорю: «Слушай, пока волноваться не о чем, Тедди». А он мне отвечает: «Не называй меня так, это детское имя». Думаю, он удивился, что я ему дала. И я не забеременела. Так что все обошлось.

Иногда я кажусь себе куклой. Будто совсем и не живу. Вы знаете, о чем я? Я расчесываю волосы, иногда подшиваю подол юбки, сижу с детьми, когда мама и папа куда-то уходят. Но все это выглядит так фальшиво. Словно я могу заглянуть за стену гостиной и обнаружить там режиссера и оператора, готовых отснять следующий эпизод. Как трава и небо, нарисованные на брезентовых полотнищах. Фальшивка. — Она пристально всмотрелась в меня. — Ты тоже чувствуешь нечто подобное, Чарли?

Я обдумал ее вопрос.

— Нет. Не припоминаю, чтобы такие мысли приходили мне в голову, Сэнди.

— А мне приходили. Особенно после этой истории с Тедом. Но я не забеременела и ничем не заразилась. Раньше-то я думала, что по первому разу влетают все девушки, без исключения. Старалась представить себе, как я скажу родителям. Мой отец разъярился бы и пожелал знать, какой сукин сын меня накачал, а мать плакала бы и причитала: «Я думала, мы правильно тебя воспитываем». Вот это были бы реальные чувства. Но потом я перестала и думать об этом. Я не могла даже вспомнить, какие возникают ощущения, когда он… ну… во мне. Поэтому я вновь отправилась на «Роллердром».

В классе стояла мертвая тишина. Такое внимание миссис Андервуд и не снилось. С каким нетерпением они ждали каждого нового слова Сандры.

— Этот парень подцепил меня. Вернее, я позволила ему подцепить меня. — Ее глаза вспыхнули. — Я надела самую короткую юбку. Светло-голубую. И тонкую блузку. Потом мы вышли черным ходом. Вот там все было взаправду. Джентльменской обходительности я не увидела. Скорее, он был… груб. Я совсем не знала его. Думала, а вдруг он сексуальный маньяк. Или у него нож. Или он может угостить меня наркотиком. Или я могу забеременеть. Я чувствовала, что живу.

Тед Джонс наконец-то повернулся и теперь смотрел на Сандру с застывшими на лице ужасом и отвращением. Мне уже казалось, что это не явь — сон, сцена из le moyen age,[25] из какой-то мистерии.

— Дело было в субботу, играла рок-группа. Музыка слышалась и на автостоянке, но глухо. Сзади «Роллердром» не такой, как с фасада. Везде ящики, коробки, мусорные контейнеры с банками из-под колы. Я боялась, да, но меня все это и возбуждало. Дышал он часто-часто и крепко держал меня за руку, словно боялся, что я попытаюсь убежать…

Жуткий хрип вырвался из горла Теда. Среди моих сверстников такую сильную реакцию могла вызвать лишь смерть кого-то из родителей. Вновь он вызвал у меня чувство восхищения.

— У него был старый черный автомобиль. При виде его я вспомнила, как мама говорила мне, что иногда чужие дяди могут приглашать тебя сесть в их машину, но ты никогда не должна этого делать. И возбудилась еще сильнее. Я еще подумала: а если он похитит меня, запрет в каком-нибудь сарае и потребует выкуп? Он открыл заднюю дверцу, и я залезла в кабину. Он начал целовать меня. Жирными губами, словно перед этим ел пиццу. На «Роллердроме» продают пиццу, по двадцать центов за порцию. Он начал меня лапать, и я видела, как его пальцы оставляют пятна от пиццы на блузке. Потом мы легли, и я сама задрала юбку…

— Замолчи! — яростно завопил Тед, его кулаки с грохотом обрушились на стол, от неожиданности все подпрыгнули. — Грязная шлюха! Ты не должна говорить о таком на людях! Замолчи, а не то я заткну тебе пасть!

— Это тебе надо заткнуться, Тедди, если не хочешь, чтобы я вколотил твои зубы в твое гребаное горло, — холодно процедил Дик Кин. — Ты свое получил, не так ли?

Тед вытаращился на него. Они частенько вместе плавали в бассейне, иногда ездили на машине Теда, но я сомневался, что теперь будут даже здороваться друг с другом.

— От него плохо пахло. — Сандра словно и не заметила, что ее прерывали. — Но конец у него был очень твердый. И больше, чем у Теда. Не обрезанный. Это я помню. Когда он оттянул крайнюю плоть, головка выскочила из нее, как большая слива. Я подумала, что будет больно, хотя уже не была девственницей. Подумала, что может прийти полиция и арестовать нас. Я знала, что они патрулируют автостоянки, чтобы никто не крал колпаки с колес или еще что-нибудь.

И что-то странное начало происходить у меня внутри, даже до того, как он стянул с меня трусики. Никогда мне не было так хорошо. Никогда я не чувствовала с такой остротой, что я живая. — Она сглотнула слюну. Лицо ее раскраснелось. — Он коснулся меня рукой, и я кончила. Тут же. Самое забавное, до главного дело так и не дошло. Он попытался войти в меня, я ему помогала, его конец все терся о мою ногу, тыкался, тыкался, а потом, внезапно… вы понимаете. Он еще с минуту лежал на мне, затем прошептал в ухо: «Маленькая сучка. Ты специально это сделала». И все.

Она покачала головой.

— Но это было наяву. Я могу вспомнить все: музыку, его улыбку, звук расстегивающейся «молнии»… все.

И она улыбнулась мне, этой странной, умиротворенной улыбкой.

— Но то, что происходит сейчас, еще лучше, Чарли.

И надо признать, не мог я в тот момент сказать, считал я себя «ку-ку» или нет. Скорее всего нет, хотя