– Возможно, – кивнула Галка. – Следовательно, мы должны, во-первых, выяснить, кто и зачем бродит ночами по залам музея. Во-вторых, вычислить авторов анонимных записок. Их двое: один книги читает, а другой даже писать толком не умеет. И оба из одного дома, где живет первоклашка.
– Напомню, – добавил Колька, – что только одно письмо пришло по почте. А остальные появились прямо в музее…
– Ну и что? – спросил Миха.
– А то, что эти письма подбрасывал не простой посетитель, а человек, имеющий свободный доступ в музей. Ведь в кабинет директора посторонний не зайдет и на стол ему анонимку не положит.
– Правильно, – согласилась Галка. – Это наверняка делает сотрудник музея. Но мне еще почему-то кажется, что тайные поиски в музее связаны с историей этого загадочного дома.
– Романтика, – небрежно отмахнулся Миха. – Однозначно. Все, по-моему, просто. Какие-то жулики хотят ограбить музей, шляются в нем по ночам, присматривают, что подороже и как поудобнее вынести. А записки… – Он пожал плечами. – Про записки Костик в тот раз еще объяснил. Я с ним однозначно согласен.
– «Просто»? – передразнил Колька. – Сам ты, Миха, простой, как чайник на плите. Серега права. Будем искать по всем направлениям. И по романтическому тоже.
– А это как? – удивился Миха.
– А так. Заваливаемся в музей: «Здрасьте, мы – юные краеведы! А это Костик – потомок князя Сергея, интересуется своим предком…»
– Хорошая идея, – признал Костик. – Кстати, при музее, во флигеле, гостиница есть. Я могу там поселиться…
– Блеск! – обрадовался Миха. – Все привидения твои будут! Однозначно!
(Эх, знал бы Костик, что его ждет в старом флигеле, он бы эту идею ногами бы растоптал…)
– А завтра, – сказал Колька, – попробуем разобраться, что за призраки по музею ночью бродят. Кто не согласен…
– Тому в лоб, – хором закончили друзья.
Перед тем как отправиться в засаду, Костик написал записку участковому и незаметно вложил ее ему в планшетку. Записка гласила: «Ув. тов. капитан, кто-то хочет обокрасть музей в Дубровниках. Мы решили его подкараулить и задержать. Если что – не поминай лихом. К. Чижик (псевдоним – К. Оболенский)». Это послание, как рассчитывал Костик, поможет им оправдаться, если возникнет какая-нибудь накладка.
Явившись на следующий день в музей, «отроки» постарались не попадаться на глаза гусару Саше и вообще не привлекать внимания. Побродили по залам, задержались в том, где стояли старинные экипажи, выбирая подходящий момент, чтобы «занять места» в трехспальной карете.
Страшновато было, что и говорить. Но если вначале ребята опасались, что их застанут в запертом музее и с позором передадут в милицию, то теперь они, оставшись в темных таинственных залах, боялись совсем другого…
Вначале им повезло. Но удачное начало это еще не залог благополучного конца.
Карета была хороша. Ее огромный, но изящный по форме кузов, весь в резной позолоте, висел меж громадных деревянных колес на широких ременных рессорах. Правая дверца была закрыта и задернута изнутри плотными кожаными шторками. А левая, ближе к стене, гостеприимно распахнута, и из нее спускались до самого пола ажурные металлические ступеньки.
Перед самым закрытием музея, когда в залах никого уже не осталось, ребята скользнули за карету и осторожно, чтобы не качнуть ее, забрались в ее пыльное бархатное нутро. Уселись на мягкие подушки сидений, с любопытством осмотрелись.
В карете было уютно, как в мягком вагоне поезда. На дверцах – карманы для разных дорожных вещей и хитрые ремни, чтобы поднимать и опускать стекла, под ногами – какой-то резной деревянный сундучок, для припасов, наверное.
Сидели молча, затаив дыхание, не шевелясь. Миха зажал пальцами нос – ему, конечно, захотелось чихнуть: то ли от вековой пыли, то ли просто по закону ехидства. Колька приник к щелочке меж шторок.
Разошлись сотрудники. Пришла уборщица, долго, ворча, шаркала шваброй и звенела ведром. Потом вдруг что-то негромко сказала. И ей ответил односложно… мужской голос. Ребята переглянулись. Наконец она стала гасить везде свет – музей погрузился во тьму.
Где-то вдалеке хлопнула входная дверь, и все замерло.
– Ща начнется, – прошептал Миха. – Ща эти манекенты гулять станут.
– Молчи! – тоже шепотом отозвался Колька.
Долго было тихо. Только зловеще каркали снаружи вороны, устраиваясь в своих гнездах на липах, да завыла вдруг собака на кладбище.
В самой дальней комнате ударили часы. Гулко отбили полночь и смолкли, будто им самим стало страшно.
– Во, – опять не выдержал Миха. – Самое время настало. Однозначно.
И словно в подтверждение его страхов послышался непонятный лязг, а за ним мерные тяжелые удары в пол.
– Рыцарь идет, – угадал Миха и сполз на самое дно кареты, снова зажимая некстати зачесавшийся нос.
Колька и Костик чуть раздвинули шторки, уткнулись в щелочку.
В зале было достаточно светло. В окна падал лунный свет и лежал на полу ровными квадратами. В его неверном сиянии казалось, что зал пришел в какое-то неясное движение.
Лязг и шаги приближались. Замерли у дверей.
Стало по-настоящему страшно – безоглядно, как в кошмарном сне.
Двери медленно раскрылись, и в зал, звеня и лязгая, вступил рыцарь в полном боевом доспехе. Постоял на пороге, словно осматриваясь, снова забухал железными ногами в пол, поднимая в далеких углах зловещее эхо.
Он ступал тяжело и важно, будто обходил свои владения.
– Ну погоди! – Колька стал решительно нашаривать ручку дверцы.
– Не связывайся! – прогундосил с зажатым носом Миха и вцепился в него.
Но не удержал.
Колька вылетел в распахнувшуюся дверцу на середину зала, сорвал со стенда шпагу и стал на пути рыцаря.
Тот, не говоря ни слова, высоко поднял свой длинный, блестящий в лунном свете меч.
Миха оглушительно чихнул и вслед за Костиком вывалился из кареты…
Миха, надо сказать, учился не очень усердно, но из истории хорошо запомнил, что, если пса-рыцаря сорвать с коня или свалить с ног, подняться ему уже без посторонней помощи из-за тяжелых доспехов не по силам. Поэтому он завопил и, бросившись на рыцаря сбоку, изо всех сил толкнул его в железное плечо. И точно: со всего маху, со звоном – будто на кухне оборвалась со стены полка с кастрюлями – рыцарь рухнул на пол. Ребятам даже показалось, что он рассыпался, покатился в разные стороны всеми частями, гремя железом.
Но приглядеться не успели – тут же Михин вопль был словно подхвачен эхом. В соседнем зале тоже раздался испуганный крик, грохот, и кто-то стремительно, свалив городового в мундире, промчался к выходу.
Ребята, не сговариваясь, рванули за незнакомцем: впечатлений на сегодня хватит! Однозначно…
Таинственная фигура, вопя и размахивая руками, промчалась по залам, на секунду замерла у входной двери, чем-то звякнула – и вылетела наружу.
Угнаться за ней не было мочи. Да и не думалось об этом – самим бы удрать поскорей.
Ребята почти одновременно подлетели к захлопнувшейся двери и толкнулись в нее со всего маху! Но – дверь не поддалась!! Еще раз ударились в нее плечами. Вместе. По очереди. Бесполезно! А сзади, в темноте залов, уже мстительно звенел поднявшийся на ноги рыцарь…
Первым пришел в себя Костик. Он оттолкнул Миху, который колотился в дверь, как мотылек в
