Вездеход настигал беглеца, бронзовое тело которого мелькало вдоль ручья.
«Странно, почему он не уходит в сельву? Там гораздо легче укрыться», подумал доктор Орантес. Он включил мини-УМП и приказал дикарю остановиться, но тот как ни в чем не бывало продолжал бежать, стремясь уйти от погони. Ловкость его была поразительна, но цепкие лианы то и дело задерживали бег.
Доктор направил мини-УМП на беглеца и послал сигнал средней мощности, временно парализующий участок мозга, управляющий координацией и движениями человека. Беглец, словно подстреленный, ткнулся головой в кусты и исчез в густой траве.
Орантес затормозил рядом с ним и, надев защитный костюм, вылез из машины. Дикарь лежал неподвижно, но яростные, полные боли и ненависти глаза, казалось, рвали доктора на куски. Орантес отвернулся и стал готовить УМП к новому пуску.
Человек совершенно дик, это видно с первого взгляда. Выше среднего роста, с крупными чертами лица, он был невероятно мускулистым. А густая рыжая борода и всклокоченные буйные рыжие волосы, усеянные колючками и насекомыми, делали его окончательно похожим на злого и сильного зверя. Рядом лежала толстая палка — грозное оружие в могучих руках.
Доктор Орантес вернулся в машину и взял два куска прочного шнура. Этим шнуром он крепко связал ноги и руки дикаря, а потом затащил его в вездеход. Мужчина, явно европейского типа, заинтриговал доктора, и он жаждал разгадать его тайну.
Орантес включил двигатель и тронулся вверх по ручью, туда, куда бежал дикарь.
Вскоре он увидел стоявшую на берегу ручья хижину с полусгнившей крышей. Доктор остановил вездеход, вылез наружу и подошел к хижине. В нее вело отверстие, заросшее травой и лианами. Он протиснулся внутрь, осмотрелся: в хижине было пусто, и только в углу лежала груда старого тряпья. Доктор отбросил ее ногой, и блеснуло что-то светлое. Золото? Он зачерпнул рукой и по весу понял: да, золото. Огромное состояние лежало перед ним.
Орантес ссыпал золотой песок обратно в кучу и, отряхнув руки, вылез из хижины. Спиной почувствовал чей-то взгляд и резко обернулся.
Дикарь пришел в себя, подкатился к борту и, приподнявшись, злобно смотрел в глаза доктору. Яростный рев рвался из груди лесного человека. Он силился разорвать путы, напрягая страшно бугрящиеся под загорелой кожей огромные мускулы.
Орантес включил УМП и еще раз послал парализующий сигнал. Затем он обошел вокруг хижины. Когда-то это место, видимо, было расчищено от кустов и деревьев, но сейчас опять заросло, и в густой траве исчезли последние следы цивилизованной жизни обитавших здесь некогда людей.
Однако когда доктор направился к ручью, он увидел на берегу несколько лотков, очевидно предназначенных для промывки золотоносного песка. Орантес склонился над одним и изумленно вскрикнул. В лотке явно присутствовали свежие следы недавней работы. Невероятно: человек, переставший быть человеком, продолжал мыть золото!
Побродив вдоль ручья, доктор вернулся к вездеходу. Дикарь лежал неподвижно. Доктор включил двигатель, задал автомату-водителю нужное направление и решил наконец заняться пленником.
Он перевернул его на живот. Руки дикаря были изранены и залиты кровью из-за врезавшихся в кожу веревок. Орантес развязал веревки, обработал раны и сбинтовал обе руки вместе. То же самое он проделал с ногами.
Дикарь осложнял планы доктора, но не бросать же его в сельве, — в том, что рыжий некогда принадлежал цивилизованному обществу, сомнений не было. Золотое кольцо, буквально вросшее в палец, неопровержимо говорило об этом.
Доктор внимательно осмотрел голову и тело рыжего, осторожно обработал дезинфектором многочисленные язвы, ссадины и ушибы. В волосах «пациента» шевелилась масса паразитов, и когда доктор остриг и обрил его наголо, тот неожиданно стал до смешного походить на циркового силача начала двадцатого века.
— Да, парень, нелегко тебе пришлось, должно быть, — вздохнул Орантес. — Ну ничего, я сделаю тебя снова человеком…
Незаметно наступил вечер. За бортом вездехода сгустились сумерки.
Орантес остановил машину и выключил двигатель. Он постелил на полу надувной матрац, перетащил туда пленника и накрыл его простыней. Связанными на животе руками дикарь моментально сбросил простыню.
— Что, приятель, отвык от комфорта? — засмеялся доктор, укладываясь на откидную кровать. — Покойной ночи!
В ответ раздалось злобное рычание. Орантес закрыл глаза и, утомленный трудным днем, моментально уснул.
Раздался какой-то шум, и доктор Орантес проснулся. В полной темноте нащупал кнопку, включил свет и…увидел горящие глаза рыжего. Дикарь каким-то образом сумел освободить руки, но ноги развязать не успел или не догадался. С бешеным ревом бросился он на доктора Орантеса и, обхватив могучими руками, повалил на пол. Доктор едва успел увернуться — зубы дикаря щелкнули рядом с его горлом. Тела их покатились по полу, сплетенные в смертельной схватке.
Железные, натренированные суровой природой руки рыжего неудержимо брали верх. Доктор Орантес задыхался в этих страшных объятиях, слабел. Жуткий оскал желтых зубов дикаря уже совсем рядом с его лицом. Доктор последним, быть может, усилием вырвался из жестоких лап и включил УМП. Парализующий сигнал — и тела их разом обмякли, вяло легли на пол.
Позвоночник Орантеса пронзила нестерпимая боль, а в сознании билась одна мысль: «Кого же отпустит раньше? Противник ближе к УМПу, но ненамного. Глупая будет смерть, если этот болван придет в себя первым, — думал доктор. — Я включил УМП на ненаправленную антенну. До меня примерно полтора метра. Позвоночник дикаря на полметра ближе, а мощность падает обратно пропорционально квадрату расстояния. Итак, он получил дозу, примерно в два раза большую. Я должен, должен встать первым!..»
Наконец боль пошла на убыль. Орантес слабо пошевелил пальцами рук, повернул голову к дикарю — неподвижен. Преодолевая страшную слабость, доктор поднялся, добрался до аптечки и нашел там липкую ленту.
Дикарь продолжал лежать на животе, широко раскинув руки. Доктор Орантес завел их ему за спину и накрепко смотал липкой лентой. Из той же аптечки достал шприц и, набрав большую дозу снотворного, сделал укол. После этого доктор обессиленно упал на кровать.
Когда Орантес проснулся, солнечный свет уже пробился в сельву сквозь плотный зеленый занавес. В первую очередь доктор осмотрел рыжего — тот, под воздействием снотворного, продолжал крепко спать.
Включив двигатель вездехода и предоставив управление им автоматам, доктор отправился в душевую. После душа разыгрался аппетит, и он с волчьей жадностью съел две банки разогретого тушеного мяса.
Столкнувшись с интересной научной задачей, доктор Орантес решился на сложный эксперимент. Рыжий, по его расчетам, должен спать еще двое суток, и за это время доктор намеревался вернуть ему память и прежние умственные способности.
Он включил УМП и осторожно, на минимальных уровнях мощности принялся возбуждать определенные участки мозга, чтобы расшевелить уснувшую память дикаря. После нескольких коротких сеансов выключил УМП, а через час снова принялся за работу. Итак до самого вечера.
Перед тем как лечь спать, он тщательно проверил, прочно ли связан дикарь.
Весь следующий день Орантес опять провозился с рыжим. Тот продолжал спать.
Очнулся дикарь поздним утром. Заметив это, Орантес подошел к нему и, приподняв руками голову, заглянул в глаза, зеленые глаза человека разумного…
— Как тебя зовут? — с волнением спросил Орантес.
— Джон О'Рейли, — последовал четкий ответ. — Но где я? Кто ты такой и почему я голый? — забросал он в свою очередь вопросами доктора.
— Вот это, приятель, нам предстоит выяснить вместе. Я встретил тебя в тридцать милях отсюда, в глухой сельве. — Разговаривая, доктор Орантес развязывал руки и ноги О'Рейли. — Помнишь, как попал в джунгли?
