Серые тени движутся к свертку с маленьким человечком. Они не замечают меня, возбужденные представившейся возможностью набить желудки человеческим мясом и теплой кровью.
Сквозь щель в стенке остывшего очага я втискиваюсь в длинную жестяную трубу, ведущую на крышу.
Слышу затихающий голос маленького человечка.
Змея застывает в полной неподвижности. Она смотрит на меня, поднимает вверх голову. Из пасти то и дело высовывается узкий раздвоенный язык. Она готовится к прыжку. Я вижу, как под её матовой шкурой напрягаются мышцы.
В моем городе я однажды видел, как змея пожирала крысу. Но та змея, жившая в стеклянном ящике, была все же намного меньше этой.
Еще миг – и она бросится на меня, вытянется в струну, чтобы обвить меня кольцами своего тела, раздавить, задушить. Она будет впихивать меня – с переломанным хребтом и треснувшими ребрами – в свою широко раскрытую пасть, будет жрать меня, заглатывать целиком. Крысы тщетно пытались найти выход из стеклянного ящика, куда их бросал человек. Змея съедала их всех по очереди, наблюдая за тем, как они боятся. Все попытки атаковать змею кончались ничем – зубы только скользили по твердой чешуе.
Пролетевшая птица отвлекла внимание змеи. Я прыгаю вбок, в ту сторону, которая кажется мне наиболее безопасной: в присыпанные пылью перистые листья. Змея делает прыжок прямо за мной, но её останавливают колючки, на которых я оставил серые клочки шерсти и капли своей крови.
Передо мной возвышается крупный темный силуэт. И лишь взобравшись на самый верх, я чувствую под собой резкие движения – я оказался на спине, у вола. Мои ноздри вдыхают коровий запах. Убийственные удары хвоста с кисточкой жесткой щетины на конце едва не задевают меня.
Я продвигаюсь по костлявому хребту поближе к голове. Рассвирепевшее животное вскакивает и несется вперед. Я с трудом удерживаю равновесие, вцепившись всеми коготками в неровную серую шкуру.
Вол резко останавливается. Я с писком перелетаю через голову, ударяюсь о твердую землю и отталкиваюсь от неё ногами, ведь он же может растоптать меня копытами!
Рядом со мной – лицо человека с блестящими глазами и темными зубами. По лицу стекают струйки пота. Я чувствую кислый запах его горячечного дыхания, слышу доносящиеся из легких хрипы. Ошеломленный падением, я лежу совсем рядом с его руками. Сейчас он убьет меня, швырнет о стену, растопчет… Человек отодвигает меня в сторону и оставляет в покое.
Я смотрю на него, не в силах даже пошевелиться. Человек падает на сплетенный из каких-то растений коврик. Изо рта у него бежит тонкая струйка крови. Он не дышит.
Как только ко мне возвращаются силы, я убегаю.
Был ли я там наяву, или все это только приснилось мне? Приснилось, когда я, тяжело больной, маялся в лихорадочном бреду на дне корабельного трюма? В котором порту это произошло? В каком городе? На каком этапе моей жизни? Явь и сон иной раз почти неразличимы.
Удирая от преследующих меня крыс, я совсем забыл о других подстерегающих меня опасностях, как будто они перестали существовать, как будто больше не таятся где-то совсем рядом – за солнечным лучом, за углом стены, за решеткой канала.
Только что я избежал смерти в зубах местных крыс. Избежал практически в последнюю секунду, отбросив задними лапами самца, уже склонявшегося над моим горлом. Измазанный маслом, с прилипшей к спине соломой и перьями, я забился в длинный темный туннель, выдолбленный потоками стекающей дождевой воды в матовой поверхности холма.
Крысы остановились и дальше за мной не побежали.
Я съежился в кругу просачивающегося сверху тусклого света. И тут заметил быстро, бесшумно скользящую вниз по стене серую тень.
Ко мне приближался паук размером с большую крысу. За ним виден был ещё один. На противоположной стене я тоже вижу движущиеся пятна. Теперь я заметил, что дно туннеля покрыто высохшими, выеденными изнутри телами крыс, летучих мышей, птиц, ящериц.
Я отскочил, в последнее мгновение ускользнув от косматых лап черного паука.
Когда-то, сидя у воды рядом с портом, я видел, как большие крабы разорвали клешнями гнавшуюся за мной крысу. Этот самец гнался за мной до самого берега – прямо к серым камням, торчащим среди белоснежного песка. С высоты разогретого солнцем каменного уступа я смотрел, как он скалит зубы и подпрыгивает, пытаясь добраться до меня.
Вдруг появились большие плоские крабы, прижали его к земле, разорвали и растащили по своим глубоким норам.
Я помню: достаточно было одного движения клешни – и голова крысы покатилась по песку. Крабы дрались за разбросанные окровавленные останки, тянули их в разные стороны, резали, рвали.
Я опять на ярко освещенном солнцем берегу, рядом со стоящими у причала кораблями.
Я решил уплыть отсюда – подальше от раскаленного, враждебного города, полного неизвестных мне опасностей, ловушек, стай озлобленных крыс, резкого, слепящего солнечного света.
Побыстрее забраться на корабль. Солнце начинает припекать. Я чувствую, как капли пота стекают по слипшейся клочьями шерсти.
Корабль стоит у причала, а мощные стрелы подъемных кранов выносят из его трюмов платформы с деревянными ящиками. По трапу рабочие сносят на берег мешки.
Я кружу неподалеку, под стеной.
Спрятаться бы в ящике с копрой или в мешке с бананами. Прогрызть доску, распороть мешок.
Я сную между подготовленными к погрузке ящиками. А если попробовать прошмыгнуть по трапу? Нет, это невозможно. Я нахожу до половины съеденную корабельную крысу. Она лежит с перегрызенным горлом
