Дрейдель пробыл с президентом почти четыре года. Я — девять лет. Так что мне даже лень спорить. Я просто смотрю на большую чашку кофе, которая не стоит тех денег, которые я за нее заплатил, и молчу. В конце концов, он умеет расположить к себе собеседника, вот пусть и старается.
— Уэс, то, что ты видел наверху…
— Послушай, может, просто обойдем эту тему? К чему ставить друг друга в неловкое положение? Я сделал ошибку… наверное… в общем, это совершенно меня не касается.
Он внимательно рассматривает меня, раскладывая мои фразы буквально на слоги, вслушиваясь в интонацию каждого слова и пытаясь решить, действительно ли я имею в виду то, что сказал. Когда вы становитесь тенью президента, то очень быстро учитесь читать между строк. Я овладел этим умением. Но и Дрейдель — признанный эксперт в этой области.
— Я уже сказал все, что хотел, Уэс.
Я по-прежнему молчу, глядя, как волны с самоубийственной покорностью накатываются на песчаный берег.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — добавляет он.
Как я уже говорил, Дрейдель явно сумел взять себя в руки.
— Эллен в курсе? — спрашиваю я, имея в виду его жену.
— Догадывается. Она же не дурочка. — Голос у него предательски дрожит, как ветхая половица под ногой. — А когда родилась Али… Брак — это тяжелая работа, Уэс.
— Получается, та девушка у тебя в номере…
— Я встретил ее в баре. Она видела, как я доставал из кармана ключ от номера, и решила, что я богат, раз могу позволить себе остановиться здесь. — Он выдавливает улыбку и швыряет вышеупомянутый ключ на столик. — Я и не представлял, что у вас в Палм-Бич столько охотников за деньгами.
На этот раз мне нечего возразить. К нам подходит официант и наполняет чашку Дрейделя кофе.
— Вы обсуждали развод? — наконец спрашиваю я.
— Я не могу.
— Почему?
— А ты как думаешь? — вызывающе бросает он.
Я перевожу взгляд на тоненькую папку, которая лежит между нами на столике. На ней от руки написано: «Сбор пожертвований».
— Мне казалось, ты говорил, что приехал сюда по делам.
— А разве это не дело?
Несколько месяцев назад Дрейдель позвонил президенту, чтобы сообщить, что баллотируется в сенаторы от девятнадцатого округа своего родного штата Иллинойс. И на предстоящих выборах фраза «счастливо женат» поможет ему продвинуться намного дальше, чем «недавно разведен».
— Видишь, а ты, похоже, считал, что только у тебя могут быть проблемы, — добавляет Дрейдель. — А теперь предположим, что ты все-таки видел Бойла. Хочешь знать, как он обманул смерть?
Глава четырнадцатая
Я резко выпрямляюсь в кресле.
— Тебе и в самом деле удалось узнать что-то стoящее?
— Нет, я позвал тебя сюда, потому что соскучился.
После большого глотка кофе Дрейдель превратился в совершенно другого человека. Подобно любому чиновнику Белого дома, он только выигрывает, когда держит себя в руках.
— Так что давай вернемся к началу… настоящему началу… В тот день, когда вас обоих подстрелили на гонках… ты помнишь, сколько времени тебя везли в больницу?
Простой вопрос, но я не отвечаю.
— Угадай, — предлагает он.
Я стискиваю зубы, удивляясь тому, что воспоминания все еще способны причинить мне
— Уэс, я знаю, что ты не хочешь заново переживать те минуты, но мне нужно…
— Я вырубился, — выпаливаю я. — Судя потому, что мне говорили, «скорой» понадобилось около четырех минут…
— Ровно три.
— Чертовски быстро!
— На самом деле это чертовски медленно, учитывая, что Медицинский центр Галифакса расположен всего в полутора милях от гоночного трека. А теперь угадай, сколько времени понадобилось карете «скорой помощи», чтобы привезти туда Бойла, который — не обижайся — представлял для администрации гораздо более важную фигуру по сравнению с тобой, не говоря уже о том, что и ранен он был намного тяжелее.
Я отрицательно качаю головой, отказываясь подыгрывать ему.
— Двенадцать минут, — с торжествующим видом заявляет Дрейдель.
Мы сидим в молчании, пока я перевариваю услышанное.
— Ну и?.. — наконец спрашиваю я.
— Да ладно тебе, Уэс.
— Может быть, толпа на гонках запаниковала и перекрыла дорогу?
— Смешно, но именно это
— Они?
Из портфеля, стоящего у ножки кресла, Дрейдель достает пачку переплетенных документов толщиной примерно в половину телефонного справочника. Он швыряет их на стол со стуком, от которого звенят серебряные ложечки. Я сразу же узнаю эмблему Конгресса. «Расследование покушения на президента Лейланда Ф. Мэннинга». Ага. Официальный отчет комиссии Конгресса о расследовании покушения, совершенного Нико. Дрейдель оставляет документы на столе, чтобы посмотреть, возьму ли я их в руки. Все-таки он знает меня лучше, чем я думал.
— Ты ведь не читал его, верно? — утвердительно спрашивает он.
Я смотрю на отчет, по-прежнему отказываясь брать его со стола.
— Листал как-то… просто… Это как читать собственный некролог.
— Скорее, некролог Бойла. Ты ведь остался жив, помнишь?
Я с силой провожу ладонью по лицу. Подушечки пальцев касаются кратеров моих шрамов.
— К чему ты клонишь?
— Сложи два и два, Уэс. Два поезда отходят от вокзала практически в одно и то же время. Оба направляются в больницу. Речь идет о жизни и смерти. Одному понадобилось три минуты. Другому — двенадцать. И тебя ничего не смущает? Но если и этого недостаточно, вспомни о нарушениях в обеспечении безопасности, за которые Конгресс едва не четвертовал наших врачей!
— Ты имеешь в виду, что они возили с собой кровь, не подходящую для президента?
— Видишь ли, здесь и кроется главная оплошность. Когда Конгресс проводил расследование, они рвали у себя на головах последние волосы, обнаружив, что возили в карете «скорой помощи» первую группу крови, резус отрицательный, вместо третьей группы с положительным резусом, которая предназначалась для президента. Вполне естественно, они предположили, что кто-то сделал ошибку и заказал кровь не той группы. Но теперь, когда ты узнал того, кого видел вечером во время выступления президента… Словом, угадай, у кого еще первая группа, отрицательный резус.
— У Бойла?
— С ее помощью он и провернул свой великий магический трюк.
