Книга судьбы

после так называемой гибели Бойла, он сильнее нас с тобой хочет найти его.

— Во всяком случае, не больше меня, — запротестовал Михей. — После того что они провернули на пару с Мэннингом…

— Ну-ка, прибавь! Иначе застрянем на красном!

Михей нажал на газ, но было уже поздно. Автомобиль впереди со скрежетом затормозил и резко остановился, вынуждая их сделать то же самое. Вдалеке «тойота» Уэса вскарабкалась на мост и скрылась из виду.

— Я говорил тебе…

— Расслабься, — успокоил напарника Михей. — Он всего лишь едет на работу. Никто не пострадает оттого, что мы потеряли его на пару минут.

Глава сорок первая

Вудбайн, Джорджия

— …Но в этом-то и кроется главная проблема, когда прячешь клад, — сказал Нико в тот самый момент, когда первые лучи восходящего солнца пробили тяжелые облака над Джорджией. — Если выбрать неправильное место, то непременно придет какой-нибудь чужак и выкопает его.

Но предположить, что они спрятали его на карте…

— Черт возьми, Эдмунд, это ничуть не хуже, чем спрятать его в кроссворде или…

Оборвав себя на полуслове, Нико крепче стиснул руль и повернулся к приятелю, сидевшему на месте пассажира. Это оказалась труднее, чем он думал. Ему всегда было нелегко довериться людям. Но Нико понимал, какой властью обладает Господь. Властью, которая привела к нему Эдмунда. Висевшие на зеркале заднего вида четки раскачивались по заданной окружности, как маленький шарик в последние секунды перед тем, как исчезнуть в открытом сливном отверстии. Эдмунд был послан ему не просто так. А Нико знал, что никогда нельзя игнорировать знаки и знамения. Даже если для этого приходилось выставить напоказ собственную слабость.

— Я не сумасшедший, — негромко и мягко сказал Нико.

Я никогда так и не думал. Кстати, тебе не трудно вести машину?

— Со мной все в порядке. Просто знай, если тебе нужна подсказка, что эта битва началась отнюдь не восемь лет назад. Она началась в девяносто первом году.

Тысяча девятьсот девяносто первом?

— Тысяча семьсот девяносто первом, — ответил Нико, наблюдая за реакцией Эдмунда. — В год, когда они положили начало войне… проведя границы города, — пояснил он, тыча пальцем в карту, расстеленную между ними на широкой приборной доске.

Границы какого города? Вашингтона в округе Колумбия?

— Именно его они и планировали — схему расположения нашей столицы. Для выполнения этой работы президент Джордж Вашингтон сам выбрал армейского майора, архитектора французского происхождения Пьера Шарля Ланфана.

И если ты посмотришь на его ранние планы… они послужили основанием для всего, что есть сегодня, — сказал Нико, снова обращая внимание Эдмунда на карту.

Итак, когда этот француз проектировал город…

— Нет! — убеждал его Нико. — Забудь об исторической лжи. Именно Ланфану чаще всего приписывают разработку этих планов, но после того как президент Вашингтон, известный франкмасон, нанял его, в работе над планом города ему помогал еще один человек. И вот именно он и создал лестничную площадку. И воспользовался умением масонов, чтобы построить на ней дверь для дьявола.

Я его знаю, или это еще какой-нибудь француз?

— Эдмунд, отрекись от стереотипов и подумай хорошенько. Ты когда-нибудь слышал о Томасе Джефферсоне?

Глава сорок вторая

— Удостоверение личности, пожалуйста, — такой фразой встречает меня коренастый и здоровенный охранник афроамериканец, когда я прохожу через стеклянную дверь и вступаю в отделанный серым мрамором холл нашего здания. Как правило, обычно по утрам я ограничиваюсь лишь приветственным кивком Норме, тучной латиноамериканке, которая работала в утреннюю смену последние три года. Сегодня Нормы нет. Бросив быстрый взгляд на лапищу нового охранника, я замечаю бежевый микрофон-манжету, который он зажал в кулаке. На его плече красуется эмблема с надписью «Служба безопасности Фламинго». Но меня не проведешь, я научился различать агентов Секретной службы в любом обличье.

Теперь, когда Нико на свободе, никто не хочет рисковать.

Выходя из лифта на четвертом этаже, я вижу ту же самую картину. К обычному дежурному в костюме и галстуке, стоящему на страже у флагов в нашей приемной, добавился агент у пуленепробиваемых дверей и еще один, охраняющий вход в личный кабинет президента в конце коридора. Тем не менее увиденное и вполовину не удивляет меня так, как знакомый голос, который слышится несколькими дверями далее в момент, когда я вхожу в свой кабинет.

— Вы уверены, что это нормально? — Этот голос раздается из кабинета нашего руководителя аппарата.

— Абсолютно, — отвечает Клаудия, когда они выходят в коридор. — По правде говоря, если бы ты не позвонил, я бы своими руками удавила тебя. И он тоже, — добавляет она, имея в виду президента.

Она останавливается как раз перед моей дверью.

— Уэс, угадай, кто будет работать в нашей конторе всю следующую неделю, — говорит она, входя и жестом ассистента фокусника указывая на дверь.

— П-привет, дружище!

В мой кабинет, держа под мышкой толстую папку-скоросшиватель, заходит Дрейдель.

Я восторженно хлопаю в ладоши, изображая изумление. «Что ты здесь делаешь?» — спрашиваю я взглядом.

— Фирма попросила меня…

— Они не просили, — вмешивается Клаудия, по обыкновению беря бразды правления в свои руки. — В последнюю минуту у них случилась реструктуризация депозита, а поскольку он уже был здесь, то ему приказали остаться и уладить дело. Но мы же не можем допустить, чтобы он попрошайничал в каком-нибудь бизнес-центре в отеле, верно? Учитывая, сколько у нас в офисе свободного пространства.

— Это всего лишь на неделю, — говорит Дрейдель, видя мою реакцию.

— Уэс, с тобой все в порядке? — интересуется Клаудия. — Я решила, что со всей этой суетой вокруг Нико ты будешь рад знакомому лицу… — Она обрывает себя на полуслове, осознав, что проболталась. — Нико… Господи, какую же глупость я сморозила! Уэс, ради бога, прости меня… Я даже не подумала о том, что ты и Нико… — Она умолкает и делает шаг назад, беспомощно теребя узел на затылке, словно хочет спрятаться в него. Впрочем, растерянность быстро сменяется жалостью. Как всегда. — Как ты, держишься? Если хочешь отправиться домой…

— Со мной все нормально, — упрямо говорю я.

— Прошло столько лет, и вот… Я никогда не думала о тебе как о… — Она не произносит последнего слова, но все равно слышу его.

— Калеке со шрамами.