происшествие. А когда вытащили — все, вопрос снят. Написал записку в штаб полка, что погиб такой-то там-то, и все.
— Как одевались, идя в «поиск»?
— Зимой телогрейки, ватные брюки, офицерский ремень. С собой я брал пару гранат и пистолет. На ногах я носил кожаные болотные сапоги. Солдаты где-то добыли. Я отличался ото всех в полку этими сапогами.
— Как восполняли потери?
— Каждый раз, когда приходило пополнение, меня вызывали в штаб, выбирать разведчиков. В разведку отбирали желающих. Это, как правило, судимые, бандиты. Самые настоящие проходимцы. Они не боялись смерти. На потери и ранения смотрели очень спокойно.
— Какие-то дисциплинарные послабления были во взводе разведки?
— Разведчики и разведподразделения — это особые подразделения. В нашу жизнь никто никогда не вмешивался. Иногда приходил начальник разведки полка, когда я был в полку, дивизии: «Ну, как у тебя здесь дела?» — «Все нормально». Выпьем по 100 граммов, закусим. В основном только ставили задачу. Выполнил задачу — молодец. Перед штрафным батальоном я имел три ордена Красного Знамени, два ордена Красной Звезды. Дисциплина? Фронтовая дисциплина для всех обязательна. Я не помню, чтобы мои разведчики нарушали приказы.
— Трофеи брали?
— Были трофеи, когда перешли в наступление. У пленных — часы, оружие. У меня был хороший немецкий пистолет «парабеллум» и маленький дамский пистолет. Что еще? Когда шли по Эстонии, мне разведчики привели двухколесную пролетку и великолепную серую кобылу. Мы же пехота, и вдруг командир взвода разведки на пролетке обгоняет полк… Катался до тех пор, пока не прокатил машинистку, которая была девушкой командира полка. Командиру полка тут же, естественно, доложили, и он у меня отобрал эту пролетку.
— Как вели себя немцы, когда их захватывали и когда их приводили к нам в плен?
— По-разному. Когда нас вывели с Нарвского плацдарма и переформировали, дивизия вышла к берегу Нарвы и стояла во втором эшелоне. Посередине реки был большой остров. Нарва река широкая, глубокая, коварная. И вот мне нужно было взять пленного на этом острове. Мы долго готовились. У меня был человек, который очень хорошо плавал. Он переплыл с телефонной катушкой на этот остров. И потом мы, пять человек, держась за телефонный кабель, переправились вплавь на остров. Берег был заминирован. Разминировали, проволочного заграждения не было. В ту же ночь атаковали пулеметное гнездо. Бросили две гранаты, вскочили. Там два немца, один орет, раненный, второй — убитый. Раненого нельзя пристрелить, потому что нам нужен пленный, а он орет. Закрыли рот, связали его. На нас пошли в атаку. Мы их там положили много. Дали красную ракету — сигнал нашим артиллеристам и минометчикам сделать окаймление, чтобы мы могли выйти. Попробовали выйти — невозможно подняться из окопа, такой плотный огонь. Сутки сидели, отбивались. На вторую ночь смогли прорваться к берегу реки. Только на третью ночь с этим пленным удалось вырваться. Притащили этого немца, а он молчит как рыба. В полку ничего не сказал. Отправили в дивизию. Там, я думаю, добились того, что нужно. Попадались и такие… а некоторые трусишки. Сдается и не сопротивляется.
— Офицеров приходилось брать?
— Да. Как-то мы пошли в тыл. Наткнулись на штаб. Обложили его, стали наблюдать. Там какой-то шум, догадались, что идет пьянка. Выбрали время, забросали гранатами. Ворвались, взяли офицера и документы.
Летом дивизия была переброшена под Выборг, а оттуда на торпедных катерах вернулась под Таллин.
Здесь я получил интересную задачу. Вызвали меня в штаб дивизии и говорят: «Со штаба армии приехал разведчик с радистом. Вы пойдете с ними на Даго. К острову подойдете на торпедном катере, дальше — на шлюпке. Ваша задача — провести разведку сил, обороняющих остров». Познакомили меня с этим лейтенантом, армейским разведчиком, с радистом. Переодели в гражданское, отобрали документы. Почему меня выбрали? Я выглядел как мальчишка, совсем не похож на солдата… Вечером погрузились на катер, положили резиновую лодку. Катер остановился примерно в трех километрах от острова. Мы сели в лодку и пошли к берегу. Недалеко от берега был лесок, большой кустарник. Вырыли окоп, оставили радиста с рацией. Сами пошли на связь с местными жителями.
Лейтенант пошел в одну сторону острова, а я в другую. В Эстонии — хуторная система, дом от дома полкилометра стоят. Он мне сказал, что в таком-то доме живет жена офицера. Офицер отступил с Красной Армией, а она осталась на оккупированной территории: «Найдешь ее. Зовут ее Екатерина. Она что-то расскажет, сам проведешь разведку. Через три дня встречаемся на берегу». Так и договорились. Я ее нашел быстро. К утру прошел километров десять и вышел на этот хутор. Зашел с тыльной стороны, подошел к сараю и жду, когда кто-то появится. Выходит женщина лет 35 с ведрами, идет в сарай, видимо, доить корову. Я вышел, поздоровался: «Вы Екатерина?» — «Да. А ты кто?» — «Я заблудился и вышел к вам, мне сказали, что к вам можно, вы одна живете». — «Да. Я одна живу. Пойдем в дом». Пошли мы в дом. «Ты, наверное, голодный? Ну, рассказывай, зачем пришел». Я ей рассказал, что так и так, о вас знают, о вас помнят. Муж ваш жив, здоров. Моя задача побыть у вас, посмотреть, узнать, кто здесь есть. Она говорит: «Здесь никогда никого не бывает, редко приходят или проезжают немцы». — «Хорошо. Я пока побуду у вас». — «Да, конечно». Договорились, что если кто-нибудь придет, спросит, то я выдам себя за племянника, который пришел с другого хутора помочь. Я же деревенский. Соскучился по работе. Убрать навоз для меня никакой проблемы. Так что стал помогать… К вечеру слышу шум — идет обоз. Две подводы повернули к дому. Состояние жуткое. Немцев брали, но это в бою, в траншеях, а тут их человек 10–12, разговаривают на своем языке. Стою у сарая, они на меня никакого внимания не обращают. Слышу, речь не немецкая. Я смотрю, ездовой распрягает лошадей, поворачивается ко мне: «Ком…» Я подошел, помог распрячь. Напоили лошадей, как-то незаметно подружились. Он мне говорит: «Так ты эстонец?» — «Нет, я русский». — «А я грузин». — «Как тебя зовут?» — «Саша». Выяснилось, что он бывший пограничник, попал в плен в первый день войны. Его командир заставы посадил на лошадь, приказал скакать в отряд и доложить обстановку. Проскакал километра два, и его перехватили немецкие мотоциклисты. Так он оказался в плену. Стали брать в армию по желанию. Вначале украинцев, потом белорусов. В 1942 году объявили набор грузин. Он подумал: или подыхать с голоду здесь, или в армию. Решил при первом бое убежать к нашим. Когда попал туда, там стали рассказывать, что всех пленных в Красной Армии расстреливают. Говорил, что по своим не стрелял. Был ранен. После ранения был переброшен в Эстонию и на этот остров Даго. Жили они в этом доме день, два, три. Я не могу уйти и разведать не могу. Только к концу третьего дня они опять зашумели, видно, собираются. Я спрашиваю: «Саша, вы куда?» — «Да нас перебрасывают с места на место. Вот сейчас получили задание, перейти…» — «Я спрашиваю, много вас здесь?» — «Да нет, батальон, может, два». Мне этого уже было достаточно. Наступила ночь, я бегом к радисту — меня же ждут! Пришел, рассказал, в какую ситуацию попал, что узнал. Передали сообщение. За нами опять пришел торпедный катер, и мы вернулись к себе. Через два или три дня получили приказ о высадке дивизии на этот остров. Наш полк — в первом эшелоне. Мне командир полка говорит: «Ты, как разведчик, пойдешь первым». Дали двенадцать катеров. Со мной на катере взвод разведки и саперный взвод. Всего человек 30. Облепили весь катер. Сидим. Командир полка зашел на катер и ставит мне задачу, его вся свита на берегу. В это время катер отходит. Связи-то не было никакой. Командир катера получил задачу от своего командования, и все, он отошел. Командир полка остался на катере. К рассвету подошли к острову. До берега километра три. Я спрашиваю командира: «Почему мы остановились?» — «Ждем самолеты». Через некоторое время появились наши самолеты, штурмовики. Нанесли удар по берегу. Пока
